Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
Может, у Кумико тоже есть от меня секреты. Если и так, я со всеми своими тайнами не мог упрекать ее за это. Боюсь, их у меня больше, чем у жены. Как ни крути, но у Кумико что на уме, то и на языке. Она из того типа людей, которые говорят и думают одновременно. А я совсем другой человек.
От этих размышлений сделалось как-то тревожно. Я направился в ванную и встал в дверях. Кумико переоделась в голубую пижаму и сушила волосы полотенцем перед зеркалом, спиной ко мне.
— Я все о работе думаю. Попросил приятелей поискать что-нибудь, да и сам сходил в несколько мест. Работа вообще-то есть, и начинать можно в любое время. Хоть завтра, если нужно. Но я все никак не решусь, вот в чем дело. Просто нет уверенности, надо мне это или нет. Работу разве так выбирают?
— Поэтому-то я тебе и говорю: делай так, как считаешь нужным, — заговорила Кумико, глядя на мое отражение в зеркале. — Никто ведь не гонит тебя на работу. Если тебя материальная сторона волнует, то напрасно. Другое дело, если тут психология: то есть тебе без работы тяжело и ты чувствуешь себя не в своей тарелке оттого, что я одна работаю, а ты сидишь дома на хозяйстве. Тогда, может, тебе действительно куда-нибудь устроиться. Меня и то, и другое устраивает. Так что решай сам.
— Конечно, в конце концов я должен найти работу. Это факт. Нельзя же всю жизнь болтаться без дела. И рано или поздно найду. Но, откровенно говоря, сейчас просто не знаю, куда пойти. Когда я уволился с прошлой работы, какое-то время казалось, что стоит опять заняться чем-нибудь по юридической части. Есть кое-какие связи. Но сейчас такого настроя уже нет. Чем дальше, тем меньше мне это интересно.
Жена опять посмотрела на меня в зеркало.
— Выходит, я знаю, что делать не хочу, но вот что хочу делать — понятия не имею. Сказали бы мне: «Давай, действуй!» — кажется, все бы сделал. А так… прямо не знаю.
— Ну, в таком случае, — сказала она, опустив руку с полотенцем и обернувшись ко мне, — раз надоели законы — бросай это дело совсем. И про экзамены на адвоката забудь. Нечего спешить с работой. Не знаешь, что тебе нужно, — подожди. Так ведь?
Я кивнул:
— Просто захотелось объяснить тебе, что я об этом думаю.
— Понятно, — сказала Кумико.
Я пошел на кухню и принялся мыть стаканы. Кумико вышла из ванной и присела за кухонным столом.
— Ты знаешь, кто мне звонил сегодня днем? Брат.
— Да неужели?
— Похоже, он всерьез собрался участвовать в выборах. Можно сказать, это уже почти решено.
— В выборах?! — От удивления я на несколько секунд даже потерял голос. — Ты имеешь в виду… в парламент?
— Именно. Говорят, его просят выставить свою кандидатуру в округе в Ниигате, где всегда баллотировался дядя.
— Но разве округ не переходит по наследству дядиному сыну, твоему двоюродному брату[29]? Он ведь собирался бросить свое директорство в «Дэнцу»[30] и вернуться в Ниигату.
Кумико достала ватные палочки и принялась чистить уши.
— Действительно, был такой план, но двоюродный брат от этого отказался. У него семья в Токио, хорошая работа, и он совсем не хочет перебираться в Ниигату, чтобы стать депутатом. Потом, его жена категорически против. Короче, он не собирается ради этого жертвовать семьей.
Старшего брата отца Кумико четыре или пять раз выбирали в том округе депутатом нижней палаты от Ниигаты. Политическим тяжеловесом назвать его было нельзя, и тем не менее он сделал вполне приличную карьеру — был даже один раз министром, правда, на второстепенном посту. Однако из-за преклонного возраста и проблем с сердцем снова идти на выборы ему было трудно. Надо было подыскивать замену. Из двух дядиных сыновей старший с самого начала не проявлял к политике никакого интереса, поэтому, естественно, оставался младший.
— В общем, народ в округе спит и видит, чтобы на выборы пошел брат. Они хотят молодого, дельного и энергичного. Такого, кто мог бы несколько сроков депутатствовать и стать влиятельной фигурой в Токио. У брата есть имя, да и молодежь за него проголосует, тут и говорить нечего. Конечно, наладить контакт с местными ему будет нелегко, но у него сильная группа поддержки. Они этим и займутся, а брат вполне может жить в Токио, если захочет. Единственное, что от него требуется, — появиться там во время выборов.
Я не мог представить Нобору Ватая депутатом парламента.
— И что ты об этом думаешь? — обратился я к Кумико.
— Ты же знаешь: я не имею никакого отношения к его делам. Пусть будет хоть депутатом, хоть космонавтом. Мне все равно.
— А зачем ему тогда с тобой советоваться?
— Ну что ты говоришь? — сухо ответила жена. — И не думал он со мной советоваться. Ему мое мнение ни к чему. Он всего-навсего поставил меня в известность. Я все-таки считаюсь членом семьи.
— Хорошо, — сказал я. — А как ты думаешь, не будет у него проблем из-за того, что он в разводе и сейчас не женат?
— Не знаю. Я в политике и выборах мало разбираюсь. Мне это совсем не интересно. Но в любом случае второй раз он не женится. Ни за что. Ему и в первый раз не надо было жениться. Ему нужно другое. Совершенно другое, не то, что тебе или мне. Это точно.
— Интересно!
Кумико завернула в бумажную салфетку две использованные палочки и выбросила в мусорное ведро. Подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза:
— Как-то давным-давно я случайно увидела, как он мастурбировал. Я подумала, что в комнате никого нет, открыла дверь и застала его.
— Ну и что же? С кем не бывает.
— Да погоди, — вздохнула она. — Это было года через три после смерти сестры. Наверное, он уже был студентом, а я училась в четвертом классе. Мать долго колебалась, что делать с одеждой, оставшейся после сестры, — избавиться от нее или сохранить. В конце концов решила оставить: что-то могло подойти мне, когда подрасту. Все это положили в картонную коробку и убрали в шкаф. Так вот, брат достал ее одежду и мастурбировал, вдыхая ее запах.
Я молчал.
— Я тогда была еще маленькая и ничего не знала о сексе, поэтому толком не поняла, что он делает. И все-таки сообразила: это что-то непристойное, извращенное, нечто гораздо более серьезное, чем казалось, — покачала головой Кумико.
— А он знает, что ты его тогда застала?
— Конечно. Он меня видел.
— А что стало с одеждой сестры? Ты ее потом носила?
— Ну уж нет!
— Что же получается? Он что, был влюблен в сестру?
— Не знаю, было у него к ней влечение или нет. Но что-то, конечно, было, и мне, кажется, он до сих пор не может этого забыть. Поэтому я и говорю: не надо было ему жениться.
