Хулио Серрано - В Гаване идут дожди
Поскольку у Малу нет телефона, Моника звонит ее соседке, но та не имеет понятия, где находится Лу.
«Куда она пропала? – задается вопросом Моника. – Наверное, отправилась на диско. Там ее и найду».
Моника звонит Юмалайди, и они договариваются встретиться в десять вечера.
На дискотеке Юмалайди знакомит Монику с испанцем средних лет, довольно симпатичным и воспитанным. Моника с ним танцует, точнее говоря, скачет, пьет и даже пару раз затягивается марихуаной. К рассвету испанец доставляет ее домой на такси и хочет войти, но она, мило улыбаясь, его останавливает: «Нет, дорогой, я очень утомилась, увидимся в другой раз». – «Ну зачем же так, не гони меня, я очень тебя хочу». – «До свидания, мой хороший, я валюсь с ног от усталости». – «Но…» – «Я сегодня же тебе позвоню, и мы увидимся». – «У тебя есть телефон?» – «Нет». – «Я живу в отеле «Капри», позвони мне». – «Позвоню, целую, бай».
Моника запирает дверь и, не раздеваясь, бросается в постель, спит допоздна и просыпается от лая собак сеньоры Крус.
Она встает, заваривает крепкий кофе и минут десять занимается аэробикой, ибо, хотя она молода и изящна, очень следит за фигурой; затем принимает душ и одевается. После всех процедур берется за дневник и пишет:
«Я давно не чувствовала себя такой счастливой. Моя судьба в корне меняется. Еду в Канаду. Приглашение у меня в кармане, и есть несколько тысяч долларов на оформление выезда. А потом можно будет вывезти и Его. Скажу Ричарду, что Он мой дядя, и попрошу выслать приглашение. Сейчас ситуация немного изменилась, и, может, Ему разрешат наконец выехать, не копаясь в том, кем Он был или что делал раньше».
Моника откладывает ручку, поднимает голову и смотрит на образ Пречистой Девы из Кобре, стоящий у стены. И снова принимается писать.
«Но захочет ли Он уехать? У Него столько всего намешано в голове, что может и отказаться. Вдруг не возьмет у меня денег или будет цепляться за свою родину, кроме которой, мол, ничего Ему больше и не надо, вдруг… Святая Дева, сколько же всяких препятствий может себе напридумать человек.
Но я Его, наверное, за это и люблю, за всякие хохмы и выкрутасы. Если бы Он был обыкновенным простаком, мечтающим только жить красиво и бежать отсюда при первой возможности, меня бы Он не заинтересовал. Однако каким бы сумасбродом Он ни был, Ему обязательно надо уехать. Здесь Он совсем зачахнет и опустится, помрет с голоду или с перепоя. В следующий понедельник, когда мы увидимся, я постараюсь Его уговорить.
Да, теперь моя жизнь меняется в корне. Я это чувствую. Пречистая Дева и Йемайя мне помогают. Надо обо всем рассказать Лу. Возможно, я и ее сумею вытащить отсюда. Как славно зажили бы мы с ней в Монреале. Нет, нам, пожалуй, надо жить по отдельности. Каждая сама по себе. Кто знает, не захочет ли Лу продолжать там свои здешние занятия, а мне хочется попытаться жить иначе. Поступлю в университет, стану физиком, химиком, литературоведом или кем-нибудь еще. Хорошо бы и Лу чему-нибудь поучилась, но она не станет этого делать, я уверена. Уже больше недели она ко мне не заходит, и я ничего о ней не знаю. Где она шляется? Наверное, как всегда, занята своими делами».
Тут мысли Моники прерывают громкие настойчивые удары во входную дверь, а срывающийся от волнения голос повторяет: «Мони, Мони! Открой, это я, Малу!..»
В Варадеро мы приехали к полудню и, расплатившись с шофером, отправились на поиски матери Моники. Сначала надо было посетить пансионат, принадлежавший ее учреждению.
– Где находится этот дом? – спросил Франсис.
– В центре.
Когда мы туда добрались, то, к своему разочарованию, нашли там всего лишь дискотеку для иностранцев, где никто ничего не слышал ни о каких домах отдыха, ни о министерствах.
– Не может такого быть! – воскликнул я.
– Кто дал тебе этот адрес? – С Франсиса ручьями лил пот.
– Тот, кто подошел к телефону в ее учреждении.
– Надо быть круглым идиотом… Кто теперь верит анонимным ответам по телефону. – Франсис вытер пот. – Ну, а теперь что?
– Будем искать.
– С ума спятил? У нас же нет адреса. И мы даже не можем позвонить в Гавану или разузнать что-нибудь в здешних офисах – сегодня же воскресенье!
– Будем спрашивать прохожих.
– Кого? Вон этих тупорылых иностранцев? – Франсис кивнул на каких-то туристов.
– Кто-нибудь да подскажет.
Мы принялись расспрашивать всех подряд, но это оказалось бесполезным делом. «Мы не здешние», – отвечали нам. Или: «Идите к центру», «К югу», «Да, конечно, метров через сто или двести»…
Прошло часа два, а мы, потные, усталые, все еще бродили в поисках нужного дома.
– I can» t more, brother,[35] – Франсис остановился и не спеша огляделся, – мне срочно надо смочить горло.
– Позже.
– Не могу. Или сейчас, или я погибну от засухи. – Он стоял на своем, и пришлось бросить его у какого-то пивного бара. – Когда завершишь свои розыски, найдешь меня здесь. Живым или пьяным, – сказал он.
Я и сам был не прочь залить в себя сотню бочек пива, но не мог прекратить поиски. Не зря же мы притащились в Варадеро.
И я стал блуждать наудачу, заглядывая во все здания, походившие на дома отдыха, расспрашивая людей, полагаясь на судьбу. Совсем без сил оказался я наконец на пляже и скинул туфли. Под ногами зашуршал мягкий влажный песок, по телу прошелся морской ветерок. Мне стало хорошо до невозможности.
Я вдохнул воздух полной грудью.
По морю медленно скользила яхта, белая, как голубь. На палубе стояли люди, смотрели на берег и чему-то смеялись. Они выглядели счастливыми – по крайней мере там, на море. Возможно, потом им будет худо, но в те минуты они светились счастьем. Какая-то девушка и маленькая девчушка махали мне руками.
Я с удовольствием помахал им в ответ, и они мне что-то крикнули. Наверное, «Привет!» или «До свидания!» И мне это было как маслом по сердцу.
С каким удовольствием поднялся бы я на яхту, познакомился с девушкой и с малышкой, с их родителями, которые, конечно, пригласили бы меня попутешествовать с ними. Я показал бы им укромные места на побережье, угостил бы морскими деликатесами.
Чтобы совершить с ними путешествие вокруг Острова, я готов был наняться гидом, поваром, матросом, юнгой.
«Совсем сдурел», – подумалось мне, и я поплелся дальше по песку, подставляя свое взмокшее тело солнцу и ветру, вселявшим жизнь. Так шли эти минуты, когда не вспоминалось ни о чем и хотелось смотреть на небо, только на небо.
Как же хорошо стоять под солнцем у самого моря и забыть, кто я таков, откуда пришел, куда иду. Забыть о прошлом, забыть о будущем и отдаться лишь ощущениям момента.
– Берегись! – Крик не успел опередить удар. Волейбольный мяч жахнул меня по лбу. – Ой, простите! Больно? Извините, пожалуйста, – услышал я голос ангела, если предположить, что ангелы умеют говорить. Передо мной стояла женщина, наверное, самая прекрасная и пьянящая из всех, кого мне приходилось видеть. Рыжие волосы ниспадали до плеч, купальник на ней был просто крошечный: нижний треугольник так мал, что я не отер бы им и пот с лица, а верхней полоской материи едва ли прикрыл бы себе глаз кривой пират. Оба лоскутка совсем не мешали обзору ее женских прелестей.
Я быстро выпрямился, потирая ушибленный глаз.
– Нет, нет, все в порядке, – забормотал я, пожирая здоровым глазом великолепное женское тело. Мой взгляд ее вовсе не смутил. Напротив, она расцвела улыбкой. Сколько ей могло быть лет? Отнюдь не девочка, но любой девчонке могла дать фору. От таких женщин я всегда терял голову.
– Как неприятно. Дайте посмотреть. – И ее пальцы прикоснулись к моей глазнице. – Я виновата. Ударила по мячу с такой силой… – сказала она.
Подошла другая женщина и подняла мяч с земли.
– Все в порядке. Ерунда, – твердил я, стараясь не замечать ушиба.
– У вас глаз покраснел, и даже веко припухло. Идите за мной, надо сделать примочку. – В ангельском голосе зазвучали повелительные нотки.
– Ни в коем случае. Не беспокойтесь, – ответил я не слишком уверенно.
Сам-то я был готов следовать за ней куда угодно, лишь бы глазеть на нее.
– Никакого беспокойства. – Она нежно взяла меня за руку. – Пойдемте, это совсем рядом.
– Мне надо идти, меня ждут, – сказала женщина, поднявшая мяч.
– Хорошо. Увидимся позже, – ответила красавица и обернулась ко мне: – Пошли.
Я не заставил себя упрашивать. Куда она меня вела? В поликлинику?
– У меня в коттедже есть лед. Вам полегчает.
Мы медленно побрели по песчаному пляжу, и я честно старался не глядеть на нее.
– Вы не купаться сюда приехали? – спросила она.
– Нет, мне надо кое-кого найти, – ответил я, почему-то смутившись.
– И нашли?
– Нет, пока нет.
Молча дошли мы до коттеджей, прятавшихся среди сосен. Место было изумительное, под стать женщине, шедшей со мной рядом.
– Вот мы и на месте. Проходи. – Она впервые обратилась ко мне на «ты».
Внутри было темновато и пахло свежими цветами. Она зажгла лампу и включила кондиционер. Я с интересом оглядел комнату. В центре на стеклянном столике стояла большая ваза с розами, распространявшими густой аромат. У стены – широкая софа и два уютных кресла, а в глубине комнаты – бар и маленький холодильник.
