Эдуард Семенов - Допельдон, или О чем думает мужчина?
Вот брат! Он быстро и безошибочно определил свое место. Его жизнь всегда была игрой, и он тут же стал играть. А куда приткнуться мне?
Я окинул взглядом Кратовское озеро. «Допельдон!» И кто только его так назвал? В смысле «озером». И ведь все давно так его называют, и никому в голову не приходит, что у озера не может быть два совершенно самостоятельных берега.
Ну да, действительно. Если озеро, то оно круглое. И у него один берег. Один. А у Кратовского два!!! Как так? Да очень просто. Кратовское озеро — искусственное. Когда-то по дну лощины протекал мелкий ручеек. И вот где-то там, ниже по течению, ручеек перекрыли плотиной. И лощина до краев заполнилась водой и превратилась в пруд. Но это было так давно, что уже все забыли, что это пруд, то есть искусственный водоем, и называют его озером. А это неправильно!
Так вот у Кратовского озера, которое на самом деле пруд, два берега. И тот, на котором я сейчас стою, выбирают чаще всего для отдыха пожилые семейные пары или мамы с детишками. Этот берег более ухоженный и более цивилизованный. Здесь есть горки для детей, уютное кафе для мам, пологий спуск в воду для пожилых супружеских пар и песчаная волейбольная площадка для таких, как мой двоюродный брат.
Ведь это очень удобно для случайного и ничего не обязывающего знакомства. Мячи вылетают за поле и подкатываются к ногам скучающей мамаши.
«Будьте любезны, не могли бы Вы подать мяч! Спасибо! У Вас отличный удар. Не хотите присоединиться?» Дальше все просто…
Обычно, когда мы приезжаем на это озеро с сыном, то выбираем место возле тарзанки. Она висит на сосне, которая склонилась над озером, чуть в стороне от волейбольной площадки, в тенистой зоне. Там где как раз собираются престарелые супружеские пары, которым ничего уже не надо и которым очень нравится наблюдать, как молодые ребята прыгают в воду.
Мой мальчик всегда первым делом бежит к тарзанке, на ходу скидывая одежду, забирается, как обезьянка, по стволу дерева, хватается за перекладину и сломя голову летит в воду. «Смотри, пап, как я умею!» Потом он вылезает из воды весь синий от холода, зуб на зуб не попадает, я вытираю его полотенцем, и мы сидим на земле, грызем орешки, смотрим, как прыгают в воду другие ребята. Когда он высыхает и согревает, то резко скидывает полотенце с плеч и не просит, а в ультимативной форме заявляет мне: «Ну я пойду, еще разок прыгну!» И так до бесконечности.
Я люблю именно это место, потому что у меня есть время пофилософствовать, а в это время мой сын под моим присмотром учится летать. Я слежу за его полетом и каждый раз помогаю глазами. «Ну задержись в воздухе, задержись. Хотя бы на мгновение!» И мне кажется, что все кругом тоже следят за его полетом и тоже мысленно помогают ему взлететь над водой. И когда-нибудь, когда количество людей на берегу достигнет критической массы, у него обязательно получится пролететь над водой, как птица.
Но сейчас сына со мной нет…
Когда мы приезжаем на озеро с Мариной мы никогда не останавливаемся на этом берегу. Только на том. Почему-то именно его выбирают все парочки. Почему-то именно на том берегу всегда царит настоящее веселье и звенит самый беззаботный смех, вперемешку с сальными шуточками. Тот берег считается диким, вольным пляжем. Там можно прямо на берегу разжечь костер и жарить шашлык, можно пить пиво и ругаться матом без опасения, что на тебя будет кто-то строго коситься. Мол, здесь же дети!
Здесь можно совершенно спокойно целоваться, не скрываясь от посторонних взглядов, и никому до тебя не будет никакого дела. Потому что на том берегу все только этим и занимаются.
Центральным местом того берега считается трамплин. Немыслимое сооружение из земли и досок на краю берега, которое неизвестно кто возводит каждое лето. И каждый уважающий себя мужчина считает своим долгом хоть один раз, но пробежаться по его скользкому покрытию и, оттолкнувшись от края, аккуратно ласточкой войти в воду. Потом долго-долго проплыть под водой, вынырнуть где-то на середине озера и, повернувшись в сторону берега, помахать рукой своей любимой женщине, которая к тому времени уже начинает проявлять беспокойство по поводу долгого отсутствия мужчины под водой.
Сейчас рядом со мной нет ни сына, ни Марины. И поэтому я абсолютно не знаю, где мне примоститься. К тарзанке не хочу, мне нет дела до других ребят, я еще не старик, чтобы наблюдать за полетом чужих детей, на том берегу меня просто не поймут, потому что я там буду совершенно лишним и всем мешать. Можно было бы, конечно, присоединится к брату! Но почему-то мне к нему не хотелось. Хотя девочка, с которой он уже успел познакомиться, ну очень сексуально выглядит. Особенно ее пирсинг в пупке.
Вот так, оказывается, ни на том, ни на этом берегу мне нет места. Тогда где? Может быть, на середине? А что заплыву поглубже! Руки вскину! Не поминайте меня лихом!
Смешно. Действительно смешно.
В такую погоду, в такой день, да еще в такую погоду мысли о самоубийстве кажутся смешными и идиотскими. В такую погоду надо смеяться, веселиться, есть шашлык и заниматься любовью или сексом, если с любовью не повезло.
Низ живота отреагировал на эту мысли практически мгновенно потеплением и отвердением плоти. Вот уже действительно правы женщины, когда говорят, что мужчины всегда способны думать только об одном. Как говорится результат эксперимента на лицо.
Пришлось даже руки вынуть из карманов брюки и скрестить их в области паха. Прикрыть свое естество от посторонних глаз.
А в голову полезли похабные мысли, причем одна похабнее другой. Вперемешку с похабными анекдотами. А один так вообще установился на постоянную перемотку. «Идут два быка: молодой и старый. Молодой говорит: «Давай быстренько-быстренько побежим, догоним вот ту молоденькую телочку и прямо в поле трахнем! А старый ему отвечает: «Нет, мы пойдем медленно-медленно и на водопое перетрахаем все стадо!» «Все стадо! Все стадо! Все стадо!» — рефреном отдается у меня в голове.
Тьфу! Наконец, я соображаю, что вот уже добрых десять минут стою на одном месте, причем не просто стою, а возвышаюсь над толпой загорающих с вздыбленным членом и, если сейчас же не предприму каких-то действий, либо превращусь в соляной столб, либо буду пригвожден к стене позора как одинокий онанист. И я принимаю самое парадоксальное, на первый взгляд, решение: «Мне нужна Марина! Прямо сейчас! Немедленно! Сию минуту!»
Я настраиваю весь свой организм на ее тепловое излучение, на ее флюиды и запахи, на ее звуки и дыхание — и моя антенка, мой компас, мою внутренний GPRS безошибочно, с погрешностью ноль целых ноль десятых определяет местоположение Марины в данный момент времени.
Мне остается только проложить кротчайший маршрут и преодолеть его за минимальное количество времени.
В общем «терминатор» отдыхает!
Кидаю одежду брата в траву, машу ему рукой на прощание и отправляюсь в обратный путь на поиски Марины.
Впрочем, слово «поиски» здесь лишнее. Говорят, лоси и олени способны преодолевать многокилометровые расстояния в поисках своей самки, безошибочно по запаху находить ее местоположение. Вот я был тем самым рогатым оленем, сохатым!
Будь у меня в руках автомат, я бы вскинул его и стал бы расчищать им путь перед собой, чтобы не обходить людей. Если бы была бензопила, я бы спилил все деревья в лесу, чтобы не петлять среди них, а двигаться по прямой. Если бы был экскаватор, я сел бы за его рычаги и снес бы все дома, что были на моем пути к ней.
Но у меня не было ни одного, ни второго, ни третьего — и поэтому в вечерних новостях не было никаких сообщений о сексуальном маньяке, а также о многочисленных жертвах и разрушениях.
Я решительным шагом вхожу в ее кабинет. Марина как всегда в своем зеленом платье, сидит в своем кресле и щелкает клавишами калькулятора. Думаю, она слышала мои шаги, а может, она ощущала мои флюиды, не знаю, но она нисколько не удивилась, увидев меня. Она подняла свои бездонные зеленые глаза, посмотрела на меня, наверное, чуть-чуть с грустью («Где же ты был столько времени?!») и кивком головы указала на стул.
— Присядь! Я сейчас освобожусь!
Шепот
Полночь. В окно светит луна. На стене тень от руки с сигаретой. Тонкая струйка дыма тянется вверх. Красный огонек.
— Ты мне нужна?
— Я знаю.
— Почему ты уехала?
Тень от руки качнулась. Огонек дернулся в темноте, прочертив траекторию до ее губ. Глубокий вдох. Выдох. В лунном свете появляются причудливые формы, сотканные из сигаретного дыма. Тень от руки и огонек возвращается обратно.
— Не хочешь говорить?
— Нет.
— Но ты же знаешь, что это ничего не меняет.
— Да.
— Мы созданы друг для друга.
— Нет. Ты не мой.
— Господи, да какая разница. Мой — не мой. Ну что я виноват, что встретил тебя так поздно.
— Нет. Не виноват.
