Раздолбай - Лим Юлия

– И чего ты ко мне как на работу ходишь? Других дел, что ли, нет?

Демьян не отвечает.

– Я набрала килограмм.

А ведь после того случая Егор всегда приходил в спортивке и не пользовался раздевалкой…

– Ку-ку? – Неля щелкает пальцами у него перед глазами. – Земля вызывает Демьяна, прием.

– Прием, – бесцветным эхом отзывается он.

Ухтабова убирает в сторону свои поделки и садится боком к Храмову. Ее плечо касается его плеча. Тепло чужого тела согревает его подмерзшую душу.

– Давай, – предлагает Неля.

– Что?

– Поплачься мне. То есть выскажи, о чем думаешь.

Он молчит, обнимая колени руками. Его голова опускается на ее острое неудобное плечо. Тиканье настенных часов в коридоре словно замедляется.

– У меня больше никого не осталось, – шепчет Демьян. Глаза увлажняются. – Егора нет, Самара ушла к Даниилу. Родители меня не замечают.

– А бог?

– Бог не отвечает на мои молитвы, – одинокая слеза катится по щеке, и он не смахивает ее. У него нет сил скрывать чувства.

Неля усмехается.

– Что смешного? – спрашивает Демьян севшим голосом.

– Ну, пока бог не отвечает, я могу побыть вместо него. Закрой глаза и расскажи, о чем обычно просишь в молитвах.

– Не знаю. Это как-то странно…

– А то, что ты несколько месяцев откармливаешь меня, хотя мы годами не общались, не странно?

Храмов пожимает плечами и закрывает глаза.

– Ладно. Твоя взяла. Дай подумать.

Он перебирает множество вариантов жалоб, бессчетное количество раз отправленных на небеса и оставшихся без ответа. Раньше, когда он о чем-то спрашивал бога, ему снисходило озарение. Это считалось ответом, отчего счастье переполняло. С того дня, как умер Егор, озарения пропали.

– Я не знаю, как это пережить, – бормочет Демьян.

– Что? Поясняй, пожалуйста. Я вместо бога, но я не телепат, – шепотом упрекает Неля.

– Егор умер, а я не смог ему помочь. Какой из меня друг, если ему было плохо, а я ничего не замечал?

– М-м-м…

– Это и есть твой ответ?

– Подожди. Я должна подумать, – Неля склоняет голову. – Демьян, чем ближе отношения между людьми, тем проще они закрывают глаза на проблемы друг друга. Вот, вспомни нашу с тобой дружбу: сначала ты отверг меня потому, что новообретенное общество мальчиков-первоклашек смеялось над тобой из-за дружбы с девчонкой, потом – когда увидел девочку поинтереснее меня. В центре между этими двумя событиями – твоя вынужденная дружба с Егором. Почему вынужденная? Потому что тебе было хорошо со мной, а из-за стыда пришлось выбрать друга наобум.

– Я… никогда не задумывался об этом.

– Вот так вот. А можно я тоже задам тебе вопрос?

– Валяй.

– Что было у Самары, чего не было у меня?

– Честно, не знаю. Загадка, может быть? К пятому классу я знал о тебе все. Мы даже на один горшок в садике ходили. Ты видела, как я бегал со спущенными штанами, я видел, как ты ковырялась в носу. У нас… было слишком много общего детства, наверное. А Самара… О ней я ничего не знал. Она была как туман войны…

– Чего-чего?

– Это термин из игр. Типа, когда начинаешь играть, тебе виден только определенный кусок карты, а все остальное сокрыто туманом, пока ты хотя бы раз там не побываешь. Или не поставишь вышку.

– Поняла-поняла.

– И мне хотелось узнать больше о Самаре. Что она любит, что не любит, как она выглядит в разное время суток, зимой, летом… Каково это – поцеловать ее? А обнять? А…

– Все-все, хватит, – пресекает его Неля. – Иными словами, я тебе надоела.

– Ты всегда была мне другом. А она – моя первая любовь.

– Ты что, до сих пор по ней сохнешь? Даже после того как она тебя отшила?

Демьян кивает, не поднимая головы с плеча Нели. Она прислоняется к его темени.

– Эх, Храмов-Храмов… ничему тебя жизнь не учит. Пока ты тут льешь по ней слезы, она десяток парней сменит.

Демьян мысленно соглашается.

– Знаешь, я тут думала, есть ли в ней что-то хорошее, и вспомнила кое-что.

– М-м-м?

– Полосков у нее одалживал деньги. Просил тебе не говорить.

– Что? – Демьян отстраняется. – Когда это было?

– Ну… за месяц? Два? До его гибели.

– А почему ты молчала все это время?! – шипит Храмов. Лицо, тело, ноги и руки до самых кончиков пальцев горят так, словно внутри началось извержение вулкана.

– Да не знаю. Не думала, что это имеет какое-то значение.

– Ты и полиции этого не говорила?

Неля качает головой.

– Твою мать! – Демьян падает на пол, выбираясь из кровати, и поднимается. – А вдруг его кто-то прессовал из-за денег? Вдруг он не сам прыгнул, а его убили?! Ты об этом не подумала?

Она равнодушно пожимает плечами.

– Ты же не думал о моем благополучии, когда на весь класс обзывал меня жирным пришельцем.

25. Светлана

После поддержки класса Светлана впервые ощутила себя на своем месте. Если до этого дня у нее были сомнения в правильности выбора профессии, то теперь она готова свернуть горы. Она всегда хотела быть похожей на Прасковью Игнатьевну, а теперь буквально чувствовала ее присутствие. Точнее, присутствие ее преподавательского духа.

Заглядевшись в окно, Светлана врезается в широкую спину Ромы.

– Ой, Рома, извини, я тебя не заметила.

Он оборачивается с усмешкой.

– Вы единственная в школе, кто меня не замечает. Остальные учителя меня видят аж с другого конца коридора.

– Да, я немного рассеянная, – посмеиваясь, Светлана опускает взгляд. – Рома, откуда у тебя эти кроссовки?

– В смысле? Я всегда их ношу, когда тепло.

– Но это же кроссовки Дархана?

– А, вы об этом. Я ему их отдал зимой, а недавно он их вернул. Сказал, что купил новые.

– А что случилось с его старой обувью?

– Какие-то хулиганы на лапшу порезали.

– О, вот как… я и не знала, что вы общаетесь.

– Не то чтобы прям общаемся, столкнулись разок. А еще он одним из первых поддержал нас с Яной, когда мы предложили собрать для вас деньги. Имейте это в виду, – подмигивает Лисов.

– Что?

– Да это ж очевидно, что он по вам сохнет, Светлана Александровна. Он дольше всех свое пожелание в анонимный ящик строчил.

– Ром, ну чего ты там застрял? – из класса выглядывает Яна, держась за дверь.

– Сейчас приду, – он оборачивается к Светлане и с виноватой улыбкой отступает. – Ладно, мы вроде все обсудили?

– Да, иди. Молодец, что улучшил оценки. Так держать.

Что значит «сохнет»?.. Погруженная в переживания, она входит в класс и проводит перекличку.

– Храмов.

Ответа нет. Не отрывая взгляда, она повторяет фамилию.

– Да нет его, – недовольно отзывается Самара. – Вам бы голову поднять и посмотреть на класс.

Светлана заканчивает перекличку, дает ученикам задание и выходит в коридор с телефоном.

– Наталья Степановна? Здравствуйте, это классный руководитель Демьяна. Он не заболел, с ним все хорошо?

– …Вы хотите сказать, что Демьяна нет в школе?

– Да. Он отсутствует уже не первый раз. Вы ведь виделись с ним сегодня? – она начинает грызть ноготь на большом пальце.

– Сегодня он при мне оделся и ушел в школу. Простите, как вас зовут?..

– Светлана Александровна.

– Очень приятно, – Светлана сдерживает комментарий о том, что они уже несколько раз виделись на собраниях. – Я сейчас на службе, вечером поговорю с сыном и все выясню. Завтра же он будет в школе, обещаю вам.

– Спасибо. Хорошего дня.

Прислонившись к стене, Светлана поправляет прическу. Болтающийся ноготь цепляется за волос и неприятно тянет. Она отгрызает его, зажимает в кулак и выбрасывает в урну в кабинете.

– Сегодня вместо классного часа тест на профориентацию. Присутствие обязательно, – она поворачивается к Самаре. Та закатывает глаза. – Вы уже определились со своей профессией?

– Не-е-ет, – со всех сторон доносится нескладный гул, хотя несколько ребят все же поднимают руки.

– Да потом решим, еще куча времени, – Ремизова откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди.