Татьяна Буденкова - Женская верность
Городок был небольшой, чистенький. По улицам фонари горят. Витрины магазинов светятся. Только зайти в них Марфа не могла, уж больно нагрузилась котомками да узлами. Люди после работы торопясь домой забегали в магазины и выходили оттуда с торчащей из сеток колбасой, виднелись банки тушенки и сгущенки. Это ж такие товары свободно можно купить! Марфа порадовалась, что дочь устроилась жить в хорошем месте и, подхватив свои котомки, двинулась к нужному дому. Анна ей ещё в свой приезд подробно описала, на всякий случай, где живет и как с автобусной остановки добраться.
Дверь открыла Анна. В полинявшем байковом халате и старой серой шалью на плечах, с большим животом, в старых стоптанных мужских тапочках.
— Мама… — голос дрогнул жалобно и растерянно.
Марфа протащила через дверь свой багаж, бережно отстранила Анну от входа и прикрыла за собой дверь. Просквозит.
Блекло желтые обои, местами затертые прежними владельцами, тусклая лампочка без абажура под потолком. Железная кровать с тонким матрасом и старым одеялом поверх, вместо покрывала. Круглый стол покрыт клеенкой с весёлыми розовыми цветочками, как не отсюда. Окно без тюли.
— Твой-то где?
— На работе задерживается. А ты что ж не предупредила, что приезжаешь? Я бы встретила.
— Ну, приехала и приехала. Ладно. Давай-ка мои котомки разбирать, — с одного взгляда Марфе стало ясно, что тяжело живется её дочери в этом хорошем месте. Только пока понять не могла почему? То ли в какую беду муж её попал, то ли она на свою беду в замуж попала. Решила дочь зря не волновать. Все и так станет ясно, раз уж она здесь. Ещё не успели разобрать все привезенное Марфой, как в дверь тяжело ухнуло. Анна метнулась открывать. Только щелкнул замок, как та сама распахнулась, и прямо через порог ввалился здоровенный мужчина. Растянувшись прямо у входа, поднял голову и промычал: "Не видишь, муж твой пришел. Выпимши с устатку". Голова безвольно рухнула на пол, и он тут же захрапел. Анна пыталась раздеть его. Да больно тяжел.
— Слышь, дочка, подложи ему что-ничто под голову и не тревожь более. Тебе ли в твоем положении такие тяжести поднимать? Очухается малость, сам разденется.
За несколько прожитых у дочери дней Марфа поняла, что муж её горький пьяница. Не понимала Марфа только одного: как угораздило её дочь выйти за такого? А поскольку теперь в упрёках и выяснениях никакой пользы уже не было, Марфа решила зря Анну не тревожить бесполезными разговорами. Лучше помочь, чем может. Одежды у Анны к зиме — никакой. Старая, с девичьих времен, не налазила на располневшую перед родами дочь. Новой не было вообще. Хорошо хоть шаль привезла. До родов оставалось всего ничего, а ни пеленок, ни распашонок. Разговор с зятем ничего хорошего не обещал. Как муж может её содержать — так пусть и живет. А что пропивает всё до копейки — так пусть найдет себе другого, не пьющего, и он ей будет разносолы приносить. Счас мужики на вес золота. И его, ежли он её Анне не пара, любая баба с радостью приветит. И обогреет, и накормит, и напоит, и… что самое главное, упрекать не будет. А то в дом ему, как тёща приехала, хоть не ходи.
Припасённые Марфой деньги кончились. И она решила, что съездит домой, может что продаст, или подработает и вернётся. Так и договорились с Анной.
Марфа торопилась, душа её болела и ныла. Собрав, самое необходимое, она поехала назад. И хотя автобус пришел в тоже вечернее время, Анны дома не было. Не зная куда идти, Марфа села у порога на привезённых узлах. Через недолгое время подъездная дверь хлопнула, и по лестнице раздались шаги. На площадке напротив неё остановилась женщина средних лет:
— Вы, наверное, Анина мама?
— Мама, — эхом ответила Марфа.
— Да вы не пугайтесь. С Аней все нормально. Вчера вечером я ей скорую вызвала. Дома она была одна и начались роды. А сегодня после работы я зашла узнать как там моя соседка, сказали — мальчик родился. Может пока к нам пройдёте? — в этот момент дверь напротив отварилась, оттуда выглянул розовощекий мальчуган:
— Мама, ну чего ты, мы с папкой ужасть как есть хотим, — он оглядел Марфу, стоящую с котомками в руках. — Бабушка, вы к нам?
— К нам, к нам. Скажи отцу, пусть плитку включает. Я сейчас. Только руки помою, — и, повернувшись к Марфе, — Да вы не стесняйтесь, проходите. Сейчас ужинать будем".
— Нет, спасибо. Мне только вот на пока вещи оставить. Я бы до роддома, как мне дойти? Будьте добры, подскажите, — последние слова Марфа договаривала стоя в коридоре. Пахло жареным луком и ещё чем-то незнакомым, но так приятно. Из кухни вышел лысый в очках мужчина. В полосатой пижаме и с полотенцем через плечо.
— Нет уж. Ничего у вас не получиться. Простите, не представился. Николай Аронович. А вы, наверно, Анина мама — Марфа, уж не знаю, простите, как по отчеству?
— Да. Только мне к дочери надо.
— Прием передач до семи вечера, а сейчас уже начало восьмого. Поэтому поход к внуку придется отложить до завтра. А пока проходите. Вот вернется с работы ваш зять, тогда вас и отпустим.
Ошарашенная вниманием и бескорыстной заботой этих людей, Марфа в растерянности продолжала стоять у порога.
— Да вы не волнуйтесь. У соседей на следующем этаже есть служебный телефон. Вот сейчас поднимемся и позвоним. Вы всё сами услышите.
— Ань, Аня? — в черной трубке что-то шуршало и щелкало, — Аня? Это ты? — Марфа знала про телефон и видела его, но чтоб самой говорить? Ну да сейчас ей было не до этого. — Аня, как ты? Чего? Звоню откуль? Да я не звоню. Вот твои соседи звонят, а я разговариваю. Чего? Внук! Слышу, слышу. Внук. Анечка, седни меня уж к тебе не пустят, а из утра я с передачей приду. Хорошо, говоришь, кормят? Ладно, ладно. Нет, не волнуюсь. Нет, не плачу, насморк это. Радая я, Анечка. Внук у меня! А? А? Аня? Аня? Гудки тама?
— Значит, разговор окончен. Вы и вправду, не волнуйтесь. Всё хорошо.
Уже и ужин был окончен. И, не зная куда себя деть от стыда в чужой квартире, Марфа тихонько сидела на кухне за столом и делала вид, что пьет чай, когда услышала шаги по лестнице и звук отмыкаемой двери.
Марфа даже не удивилась, увидав зятя пьяным и грязным. Она молча перенесла привезённые вещи в квартиру, где жила дочь. В какой-то полудрёме, сидя на стуле и положив голову на подоконник, дождалась утра. А утром Иван, так звали зятя, с трудом встав плеснул себе в лицо холодной водой и, глядя на неё мутными глазами, спросил: "Чего надо? Или ты не уезжала? Или опять тебя черти принесли?".
— Ты хоть знаешь, что жена родила?
— Наше дело не рожать. Сунул…
Договорить у него не получилось.
— Ах, ты, гад проклятущий! Да чтоб я своё дите на такую муку покинула! — и Марфа с размаха толкнула Ивана в грудь. Не ожидавший такого, с глубокого похмелья и так еле державшийся на ногах, мужик полетел назад, ударился спиной в дверь, тонкая фанера лопнула, щелкнул выскочивший из гнезда язык замка и здоровенный, лохматый мужик вылетел на лестничную клетку.
— Дура!!! Кому твоя дочь с дитем нужна? Дитё то моё. Поняла?! Катись отсюда. А то я твою Анку брошу. Пусть одна ребёнка подымает, — подъездное эхо наложило окончания слов в сплошную неразбериху.
— Иди отсюда, кобель проклятый. И в пьяном виде чтоб не ворочался.
Сгребая в кучу какие-то свалившиеся с него тряпки, Иван поднялся.
— Ну, ладно. Посмотрим, как ещё твоя доченька за мной побегает. Попью я вашей кровушки. Попомнит она матушкино обращение с зятем, — и тяжело держась за поручни он, оступаясь на ступеньках и натягивая на плечи драную куртку, стал спускаться в низ. Марфа захлопнула дверь. Прошлась по комнате. Мысли никак не приходили в порядок. Ну, уж там, когда Анна выпишется, потихоньку разберутся. А пока надо как-то дверь закрыть. Хоть и нечего здесь воровать, а всё одно, негоже. И Марфа постучалась к единственно знакомым здесь людям — соседям.
— Вы уж извините меня, только более спросить мне не у кого, где бы мне найти кого, кто бы мог дверь починить?
Соседка, видимо, уже собиралась уходить на работу, потому что открыла дверь в пальто и шляпке.
— А никого искать не надо. Пойдите в ЖКО, скажите адрес — вам слесаря пришлют. Правда, приходится им рубль-два дать, а то весь день будут ходить, то одного нет, то другого. Так ничего толком и не сделают. А за рублёвку — быстренько.
— Спасибо. Только где оно?
Выяснив как найти ЖКО, Марфа для себя решила, что сначала сходит за слесарем, а потом уж, пока ждет его, наведет в комнате порядок.
ЖКО и вправду оказалось рядом. Пришел мужик здорово похожий на её зятя, да и воняло от него также. Однако время поджимало, а ещё к Анне в роддом. И Марфа выложила ему рублёвку, предупредив, если быстро дверь починит, да замок поменяет, даст ещё одну. Мужик крякнул, почесал за ухом грязной пятернёй:
— Это мы махом, — и действительно, не прошло и часа, как дверь была в порядке, а новенький замок укреплён блестящей металлической полоской, на всякий случай.
