Василий Аксенов - О, этот вьюноша летучий!
– А вам кого? – спросил Петя.
– Тише! – одернул его Ильгиз. – Что ты, не понимаешь? Заходи сзади, мастер Пит…
Незнакомец сделал шаг назад, шепеляво пробормотал:
– Простая ошибка, элементарная путаница… Думал, 22, оказалось 55…
Он вдруг повернулся и побежал прочь с большой скоростью, только замелькали калоши.
Ребята бросились за ним, и среди них с удивительной легкостью, ни на шаг не отставая, понеслась тетя Зоя.
Поднимая тучи брызг, незнакомец улепетывал по проезжей части улицы. Он то пропадал из виду, и тогда преследователи как бы попадали в какой-то мрачный зловеще гудящий тоннель с трепещущими факелами, то вдруг оказывался на расстоянии протянутой руки, и все тогда освещалось ярко и отчетливо, и погоня становилась чуть ли не веселой забавой.
– Эй, кто первый?! Кто первый?! – кричали ребята, протягивали руки, чтобы схватить незнакомца за полу пальто или за пятку, но в самый последний миг он уходил из-под рук. Слышалось его тяжелое дыхание, хрип, какой-то металлический скрежет, иногда он трагически восклицал:
– При чем тут я? Приборы подвели! Сволочи приборы! Под суд!
Так они пробежали весь город и устремились под гору, где текла небольшая река, а за ней раскинулось во всю ширь лиловатое предрассветное Заречье с матово блестящими многочисленными озерами.
Через реку был перекинут узкий деревянный мост. На перилах этого моста сидела, свесив кудри, красавица Марина, а также не меньше двух десятков ее рыцарей, блистательных пилотов. Среди них был, надо сказать, и сам Петя в форме лейтенанта.
Серж играл на губной гармонике, а Джордж на кларнете, и все летчики пели своими молодыми голосами:
Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на погоне
Незнакомая чья-то рука…
Вдруг послышался топот крепких ног по доскам моста. Со стороны Заречья бежал Женя Малахитов, весь в амуниции морского десантника, с гранатами, коротким ножом, с автоматом, но также и с брезентовым портфельчиком в левой руке.
– Смотрите! – закричал он летчикам.
– Ой, мальчики, уже гонят! – воскликнула Марина.
Из города под гору бежал человечек в калошах, а за ним ватага ребят во главе с тетей Зоей, Петей, Ильгизом и Эльмирой.
Офицеры соскочили с перил, сбились в плотную группу. С застывшими улыбками они смотрели на подбегающих и молчали. Казалось, они еще не до конца верили, что эта минута пришла.
Совсем недалеко от моста человечек вдруг поднялся в воздух и полетел над рекой, выкрикивая сквозь хриплый перебивчивый вой своих двигателей:
– Чучеро ру! Хиопластр фраомоностр! Кукубу! Зилам жирнау жрав олеонон! Га-ча!
Летел он тяжело, с завалами, видно, что из последних сил.
Летчики побежали вслед за ним по мосту, следя за его полетом взглядами знатоков.
– Эх, где мой «Як»?! Где мой «Ильюшин»?! Где моя «Аэрокобра»?! – с досадой кричали они.
Малахитов на бегу расстегнул брезентовый портфельчик.
– Наверное, не нужно стрелять, – сказала ему Марина.
– Я так, слегка, в пяточку, – улыбнулся Малахитов, вынул из портфельчика Петину рогатку и прицелился.
Пораженный в пятку человечек гукнул, ухнул, раскорячившись, приземлился на другой стороне реки и побежал по мокрому полю, прихрамывая.
– Петя, спасибо за рогаточку, – сказал Малахитов и протянул своему боевому другу морскому десантнику Пете его грозное оружие.
– Пожалуйста, Женя. Всегда, когда понадобится, мое оружие к вашим услугам, – сказал мальчик.
– Вперед! – скомандовал Малахитов.
– Есть вперед! – ответил Петя.
Незнакомец бежал уже тяжело, калоши его вязли в липкой черной земле, но он почему-то не хотел с ними расстаться. Толпа детей и военных бежала за ним по пятам, но он по-прежнему в самое последнее мгновение уходил из-под рук.
Впереди в одном из маленьких озер стоял по пояс в воде обнаженный и мощный, как жабий царь, Борис Мамочко.
– Берлин брал! Кровь мешками проливал! – завопил он, нырнул, выпустил пузыри и снова появился. – Вся грудь в крови! – истерически завизжал он, сделал паузу, лукаво с загадочной улыбкой потупился, а потом рявкнул: – Искусана клопами! А-ха-ха! А-ха-ха! Червонец за шутку, граждане! Яйцами, глюкозой!
Погоня пронеслась мимо.
Впереди на берегу сидел с удочками Камил Баязитович. Увидев бегущих, он с удовольствием произнес:
– Вот это щучка! Приятный сюрприз!
Он попытался перехватить человечка в калошах, но тот, истошно взвыв, перепрыгнул через него. Камил Баязитович присоединился к погоне.
Впереди на пригорке, расставив свою треногу, суетился дядя Лазик. Рядом стояла Нина Александровна в лучшем своем платье и с хризантемой в руке.
– Внимание! Снимок для истории! Нина Александровна, свет!
Самолюбовер подняла хризантему, вспыхнул магний, озарив на мгновение жестким светом всю равнину.
Человечек на бегу сбросил калоши. Одна за другой калоши взорвались в воздухе. Со свистом пронеслась и скрылась за горизонтом шляпенка, принявшая в воздухе очертания металлической тарелки.
Человечек сбросил пальто, и оно осталось стоять на берегу болота, как какая-то нелепая скульптура.
Оставшись в полосатом трико, человечек прибавил скорости, как вдруг в розовато-зеленом, перламутровом небе запели серебряные трубы, и на горизонте появились очертания гусара-трубача, слона, верблюда, танцующих коней, медведей и скоморохов.
– Ру! Ру! Фраомоностр! – взвыл человечек, тяжело поднялся в воздух и, обессилев, рухнул вниз, прямо на дно болота.
Мелькнули в глубине зловеще знакомая косая челка и шутовские усики, погас оскал зубов, разошлись круги, и болото затихло.
– Капут Адольфу! – проговорил Малахитов и вытер пот со лба.
Женская рука легла на голову спящего у театральной колонны мальчика.
– Мама… – нежно улыбнулся, не открывая глаз, Петя. – Мама, это ты?
Рука, потрепав его вихры, скользнула на щеку. Марина склонилась к нему, поцеловала в лоб и прошептала:
– С победой, Петенька…
Не открывая глаз, мальчик нащупал руку сестры и сжал ее.
– Ты только не бойся, Маринка… Ты только ничего не бойся…
– Я не боюсь, мой мальчик. Ведь ты со мной…
На площади все еще танцевали. Вся площадь кружилась в стремительном вальсе. Петя открыл глаза и прямо над собой высоко в бескрайнем небе увидел блестящий на солнце самолет. Он летел в мир без войны, в будущую Петину юность…
1970
апрель – август – ноябрь
Перекресток
сценарий
Все было в полном порядке; как говорится, все было «в ажуре» внутри чудесного новенького автомобиля: качался привязанный к зеркальцу заднего вида африканский божок-талисман, ритмично подрагивал фигурный (бригантина в стекле) набалдашник на кулисе скоростей, крутились лопасти маленького вентилятора на боковой стойке, звучала стереофоническая музыка, заднее стекло было задернуто кремовой шторкой, да к тому же за шторкой еще лежал плюшевый тигр.
В полном порядке были и пассажиры: мужчина за рулем и женщина справа от него. Лиц их мы не видим, но по причесанным затылкам и аккуратным воротничкам понимаем, что комфортабельное и приятное путешествие в самом начале. Женщина откинулась в кресле. Чуть покачивает головой в такт музыке. Мужчина покуривает, уверенно управляет магнитофоном, вентилятором, переключает передачи, включает «мигалки» – словом, все как надо.
Раннее утро. На дороге почти пусто, лишь изредка навстречу попадается один из вечных странников – интерконтинентальный рефрижератор. Да вот тракторишко «Беларусь» не торопясь катит по боковой дороге к шоссе…
Туманы еще лежат в низинах. Перед началом затяжного, но в общем-то весьма пологого, спуска водитель новенького автомобиля увидел чудесный простор с синеватыми шкурками рощ, с бликами зари в окнах многоэтажных жилмассивов, простор, хоть и пересеченный там и сям проводами высокого напряжения, но широкий и привольный, а в конце спуска лежала голубенькая паутинка тумана, а еще ближе, у пересечения с боковой дорогой возле красного знака STOP, остановился тракторишко с длинноволосым трактористом, остановился, чтобы дать дорогу путешественникам.
Они даже успели заметить, как развеваются волосы тракториста и как блестят зубы в широкой улыбке.
– Вот видишь, – успел сказать мужчина женщине. – Вот видишь, как все чу…
Вслед за этим, прервав фразу, трактор поехал поперек дороги.
Женщина дико закричала. Мужчина сделал несколько суетливых спасательных движений – нога на педаль тормоза, руки судорожно на руль – после этого закричал и он…
…и так на диком крике, который длился, может быть, секунду, может быть, меньше, они врезались в трактор.
Магнитофон оказался самой живучей системой в автомобиле. Когда командир взвода дорожного надзора капитан Ермаков прибыл на место происшествия, из развалин неслись бодрые звуки какой-то дурацкой битовой штуки.
