Александр Житинский - Лестница. Плывун: Петербургские повести.
Наш герой, как мы уже знаем, был умен и потому верил лишь на четверть.
Вдруг ему представился совершенно уж фантастический вариант женитьбы на Ларисе Павловне, и он честно проиграл его, насколько мог далеко, пока не застыдился собственного воображения.
Он вошел в кухню, ощутив, как внутри него звонко натянулись какие-то пружинки, точно у канатоходца, делающего первый шаг над бездной. Лариса Павловна, облаченная уже в брюки и джемпер, обтягивающий ее без единой морщинки, высматривала что-то в своем холодильнике. Заметив Пирошникова, она выпрямилась и непроизвольным, но элегантным движением положила руку на дверцу прибора, чем сразу же напомнила молодому человеку рекламную фотографию из журнала.
— Мы ведь еще официально не знакомы, — сказала она, снимая руку с дверцы и протягивая ее Пирошникову. — Лариса…
— Владимир — представился наш герой с легким и изящным поклоном. Он мягко подал соседке руку, причем в голове его скакнула мысль о том, что, может быть, эту руку следует и поцеловать, чтоб уж все было честь по чести.
— Я догадываюсь об этой кошмарной истории, можете мне не рассказывать. Несчастный Георгий Романович в свое время ужасно страдал. Георгий Романович — муж Нади, вы этого, вероятно, не знаете? — произнесла соседка участливым голосом.
— Нет, почему же? Я говорил с ним.
— Вот как! — удивилась Лариса Павловна. — Не правда ли, очень интеллигентный человек? Почему-то таким людям часто не везет. Вот и вы тоже… Но ничего, все устроится.
Пирошников вздохнул и слегка развел руками, соглашаясь с мнением Ларисы Павловны по всем пунктам.
— Да… Скажите, а что это за гости появились у Нади? Я никого не знаю, так неожиданно, вдруг…
Молодой человек в двух словах объяснил появление дядюшки и Толика, причем, что касается последнего, изложил Наденькину версию. Здесь он заметил, что глаза Ларисы Павловны на мгновение сузились, точно у рыси перед прыжком (вероятно, это сравнение соответствует действительности), и она удовлетворенно кивнула.
— У меня есть и к вам разговор, — сказала Лариса Павловна. — Вы простите, но мне известно больше, чем вам. Я хочу вам помочь.
«Все хотят!» — злорадно подумал Пирошников.
— Может быть, желаете выпить? — спросила соседка и, не дожидаясь ответа, выудила двумя пальцами из холодильника наполовину опустошенную бутылку шотландского, как удалось разглядеть Пирошникову, виски. В мгновение ока появились и рюмки, и закуска — в небольшом количестве, но изысканная.
Пирошников уселся на беленькую табуреточку, взял в руки рюмку и, приподняв ее в знак благодарности и приветствия, осушил. Лариса Павловна пила по-женски, почти не разжимая губ. Держа вилку, как и положено, в левой руке, наш герой ткнул ее в бок сардины, отчего та развалилась на части, тогда он подцепил одну из частей и благополучно донес до рта, слава богу, не уронив. Лариса Павловна закусила незаметно и тут же налила еще. «Эге!» — подумал Пирошников, умещая в этом междометии целую гамму мыслей.
— Здесь не совсем удобно говорить, — начала соседка. — Может быть, мы пойдем в мою комнату?
Пирошников пожал плечами, показывая, что он нисколько не возражает. Его собеседница извлекла из столика поднос, в центре которого во весь рост была изображена обнаженная красавица, держащая, в свою очередь, тоже поднос с бутылкой и рюмками, — вещица явно зарубежного производства. Закуска и виски были установлены на этой красавице, закрыв почти всю ее, и Лариса Павловна двинулась с подносом из кухни, показав Пирошникову следовать за нею.
Сердце молодого человека забилось где-то в ушах от волнения, и он, послушный, как цыпленок, поплелся за Ларисой Павловной, нисколько не ожидая страшного подвоха с ее стороны. А может быть, и не с ее стороны, это неизвестно. Во всяком случае, наш герой ожидал чего угодно, почему и застучало его сердце, но только не того, что случилось далее.
А случилось вот что. Не пугайтесь, читатель, Пирошников останется жив и здоров! Просто проклятая квартира приготовила ему еще одно испытание, которого он не ждал. Итак, Лариса Павловна открыла дверь в свою комнату и вошла, и молодой человек вошел тоже, то есть, вернее, ступил ногою внутрь комнаты и тут же, не успев ничего сообразить, поскользнулся, упал и куда-то поехал, цепляясь руками и ногами за мебель. Он попытался лишь судорожно ухватиться за косяк двери, но она, в этот момент как раз медленно закрывающаяся, заставила его разжать пальцы, ибо угрожала отдавить их, и наш герой снова начал сползать вниз по гладкому, покрытому лаком паркету. Я говорю: вниз, потому как пол в комнате Ларисы Павловны был устроен не совсем правильным образом. Прямо с порога он имел сильный наклон и напоминал скорее детскую горку для катания, нежели нормальный горизонтальный пол. Вот по этой горке и покатился Владимир Пирошников, пока не схватился за ножку шкафа, что позволило ему остановить движение. Сгорая от неловкости, он скоренько уперся руками в пол и встал, но встал слишком поспешно, а посему опять потерял равновесие, ноги ушли из-под него, и наш герой с шумом опустился на паркет и поехал дальше. Он чуть не сбил с ног хозяйку комнаты, когда подъехал ей под коленки, отчего она встрепенулась и вскрикнула даже несколько раздраженно: «Ну что же с вами? Вставайте!» Пирошников поймал рукой край тахты и, соблюдая максимальнейшую осторожность, поднялся.
Взору его предстала картина фантастическая. В то время как он, сохраняя предписанную законом тяготения вертикаль, часто дыша стоял у тахты, накрытой клетчатым пледом, Лариса Павловна, убедившись, что ее гость поднялся, шествовала с подносом дальше вглубь комнаты, к журнальному столику. Самое удивительное было то, что соседка, казалось, перестала подчиняться силе тяжести и двигалась перпендикулярно к полу, на котором была расставлена мебель, тоже, кстати, сохранявшая вертикаль относительно паркета. Если бы не наш герой, находившийся ко всем предметам под довольно-таки значительным углом и едва державшийся, комната была бы как комната, обыкновенная. Только чуть отдышавшись, Пирошников заметил, что единственными его союзниками в части избрания вертикали являются люстра, висевшая под углом к потолку, да уровень шотландского виски, налитого в рюмки, которые Лариса Павловна в настоящий момент как ни в чем не бывало выставляла на журнальный столик. Рюмки встали, не шелохнувшись, но жидкость в них заняла абсолютно нелепое и противоестественное положение, сместившись к одному краю более, чем к другому.
— Идите же сюда, пригласила Лариса Павловна гостя, и он, оторвавшись от тахты и мелко перебирая ногами, двинулся к ней. Теперь-то, с растопыренными несколько руками и напряженным лицом, он явно походил на канатоходца, так что Лариса Павловна даже рассмеялась и подбодрила его:
