Анатолий КОСТИШИН - Зона вечной мерзлоты
Щукин молчал.
– Макс, – надавил на слове Никита Все стали вокруг понемногу приходить в себя.
– Хорошо, – выдавил сквозь зубы Щука. – Слово пацана.
Клятвой «слово пацана» просто так никто на Клюшке не раскидывался. Я опустил нож и оттолкнул от себя Щуку. По коридору на полных парусах бежал Комар. Я был измочален, словно пробежал марафонскую дистанцию. Никита подошел и забрал у меня нож.
Комар с Кузей подхватили меня под руки, и повели в спальню.
– Аристарх, ты молоток, – с восторгом воскликнул Кузя. – Никогда не думала, что так можно зубами.
– Можно, если сильно нужно, – слабо улыбаясь, ответил я.
– Сильвер, я сделаю тебя оботравшем, – Щука полоснул меня взглядом, полным ненависти.
– Рискни! – ответил за меня Комар.
Мы стояли на расстоянии и смотрели друг другу в глаза. Никитон уже в спальне предупредил:
– Аристарх, будь осторожен. Щука если задумал сделать тебя оботравшем, он или его шестерки это сделают. Будь всегда на чеку.
– Я всегда на чеку, Никитон, – устало заверил я Никиту. – С того дня, как распрощался с детством.
После полдника Зажигалка попросил меня пойти с ним к директору. Я согласился. Когда Зажигалка увидел в кабинете Вонючки отца, лицо его засветилось, как елочная гирлянда. Он бросился к папане, обнял его руками за шею, радостно возбужденно приговаривая: «Папа…папа, ты приехал, я так ждал, я так по тебя соскучился». Картина не для слабонервных.
– Ну, все, достаточно, – угрюмо произнес мужик в сером костюме, отталкивая от себя сына. – Я приехал сказать, что твоя мать умерла в больнице.
– Отчего?! – глухо спросил Зажигалка.
– Она сама так решила, – отчужденно ответил мужик. – Оставила после себя записку с просьбой, чтобы я обязательно заехал к тебе, поинтересовался, как ты живешь, а ты не меняешься. Все такой же…
– Ты приехал меня забрать домой? – тихо и нерешительно спросил Зажигалка, с надеждой глядя на отца.
– Нет, – ответил тот осипшим голосом. – Ты останешься здесь, ты не захотел жить с нами, – сбивчиво доказывал он.
– Я не хотел жить с мачехой, – заторможено поправил Зажигалка, песочная мечта рассыпалась безжалостно на его глазах, и он понимал своей детской душой, что не в силах это предотвратить. – Папа, я ведь твой единственный сын? – с надрывом воскликнул Зажигалка, у меня от его слов мураши побежали по коже. – Я очень хочу домой.
– У нас родился Ваня, – словно не слыша сына, гнул свое мужик. – Ему сейчас уже второй год…
– А как же я?!
Их взгляды столкнулись. Зажигалка еще с надеждой смотрел на отца, но тот предал его уже давно с потрохами. Наступило тягостное молчание.
– Ты… останешься здесь, – делая ударение на последнее слово, произнес отец Зажигалки. – Государство о тебе позаботится. Ты сам себе выбрал такую дорогу!
– Папа, как ты не понимаешь, я хочу домой, – крикнул отчаянно на весь кабинет Зажигалка.
– Это невозможно!
Мужик, что-то еще говорил, даже жестикулировал руками, но Зажигалка больше его не слышал, он все понял. Папаня поменял его из-за какой-то бабы, которая ему родила ребенка. Зажигалка поднял голову. Его лицо было безжизненно, бледное, как воск.
– Гуд бай, п-п-папаня, – ухмыляясь, выговорил Зажигалка, жутко заикаясь. – Ж-ж-женушке и В-в-ванечке п-п-привет, – и он громко расхохотался на весь кабинет.
– Хватит ломать комедию! – сердито произнес мужик.
– Я не ломаю никакой к-к-комедии, – продолжая хохотать и заикаться, произнес Зажигалка. – Я просто угор-р-раю от п-п-п-апани, – и, выбежал из кабинета.
– Что это с ним? – удивленно спросил мужик, он видел осуждающий взгляд хозяина кабинета, и чувствовал себя неуклюже. – Вот и Ирма такой же была, это у них видать на генетическом уровне, – доказывал мужчина.
– Это стресс, – угрюмо и коротко ответил Вонючка.
Я был крайне удивлен, когда мне Комар сказал, что внизу, на вахте, на первом этаже, меня дожидается Айседора. Она действительно ждала меня внизу, вся она была какая-то зажата, словно ее обмотали скотчем. Мы поздоровались. Она предложила прогуляться, я не отказался, благо до ужина было еще около часа.
– Аристарх, – начала Айседора. – Чтобы ты сказал, если бы мы тебя с Николаем Ивановичем усыновили, – и она с надеждой посмотрела на меня.
Я чуть не поперхнулся от такого поворота. Ее сообщение было неожиданным для меня, но не потрясло. В душе я всегда знал и чувствовал, что у Айседоры по отношению ко мне вспыхивают материнские инстинкты, которые она постоянно глушила в себе.
– Зачем вам это?
У нас нет детей и никогда уже не будет. Раньше я была категорически против детей, боялась фигуру потерять, работу, а сейчас себя только проклинаю, что отказалась от материнства.
Почему я?! – спросил я напрямик. – Вы же знаете историю моего неудавшегося усыновления. Не боитесь повторения, потом мне уже пятнадцать, старый я для вас уже. Вам бы взять к себе Тоси-Боси.
– Кто это?
– Классный пацан, мы с Комаром опекаем его. Вот ему действительно нужна семья, – я глубоко вздохнул. – Вы мне с Николаем Ивановичем очень нравитесь, и я бы, наверное, очень хотел бы быть вашим сыном и был бы хорошим сыном, но после Тихомировых у меня внутри, как после пожара. Да и к Клюшке я уже стал привыкать, прикольно здесь – каждый день борьба за жизнь. Скучать не приходится. И потом есть еще Комар, я без него никуда, так что вам бы пришлось брать нас двоих, а мы с Комаром – это жизнь без выходных, – я улыбнулся сравнению. – Зачем вам такой геморрой, возьмите, правда, Тоси-Боси и вы никогда не пожалеете.
– Ты это серьезно?
– На все сто!
– Я переговорю с Николаем Ивановичем.
– Вот и славно, – и мы разошлись, как в море корабли.
По дороге в корпус я встретил Большого Лелика.
– Аристарх, – обратился он ко мне. – Там в спальне Зажигалка закрылся. Ты бы с ним аккуратно поговорил, успокоил, чтобы парень с горяча дуростей не наделал.
– Хорошо!
Я прекрасно понимал Зажигалку. Невыносимо больно, когда предают самые близкие, но, когда предают родители, невыносимо вдвойне.
«Ненавижу… ненавижу», – бешено колотил руками по подушке Зажигалка, словно наносил удары по обидчику.
Клюшка уже была в курсе, что папашка отказался от Зажигалки ради новой жены. Я несмело вошел в комнату и присел на тумбочку.
– Ян, – тихо произнес я. – Хватит тоску нагонять. Не убивайся так!
Зажигалка резко вскочил с кровати, и я увидел его лицо: бледное, искаженное болью. Он хотел мне крикнуть в ответ что-то обидное, но не крикнул, сидел на кровати, застыв неподвижно, качая голову из стороны в сторону.
– Хочется домой, – прошептал Зажигалка, – а дома нет.
– Есть Клюшка, – утешал я. – В Клюшке тоже своя прелесть.
– Какая? – прошипел Зажигалка сквозь зубы.
– Пока ты здесь, можешь все время думать: “Когда-нибудь я вернусь домой”, – мне самому было горько от этой мысли. – Я давно понял, мы никому не нужны, кроме Клюшки, – голос от волнения у меня заметно дрожал. – Вот смотри, – и я стал перечислять, доказывая свою правоту. – Щука родился в тюрьме, Смирнов с детства сирота, Чапиных родаков лишили прав за пьянство, Кузю вообще после роддома мамаша выбросила на помойку, через какой Крым, Рым и медные трубы прошел Комар, говорят даже Железная Марго госовская.
– Вот и выходит, что Клюшка проклятое место, – подытожил с горечью Зажигалка. – Посмотри, кто здесь работает воспитателями? Кого может воспитать шизанутая Пенелопа?! Маркиза? Гиббон?
– Но есть Железная Марго, Большой Лелик, Трехдюймовочка? – возразил я.
– И, что у них есть вместо Клюшки? – не сдавался Зажигалка.
– Может, мы это все, что им нужно от жизни!
– Да, уж, – невесело произнес Зажигалка. – Папаша мой этому доказательство! – Он, презрительно передёрнув плечами, словно скидывая с себя, что-то невидимое.
– Тебя отец предал, меня усыновители, хрен редьки не слаще. Забудь его, – посоветовал я Зажигалке. – Придет время, они пожалеют, что так поступили с нами. Вот увидишь!
Наши взгляды встретились.
– Этот козел пустое место для меня, – после некоторого молчания произнес Зажигалка. – Он просто сперматозоид, оплодотворивший яйцеклетку моей матери, но все равно так больно, так больно, – и Ян заплакал.
Я растерялся, увидев плачущего Зажигалку.
– У тебя хоть есть отец, какой бы он ни был, но он есть, – успокаивал я. – У меня никого нет. А так бы хотелось иметь хоть кого-то наподобие родителей – взрослого, у которого можно было бы спросить совета, не боясь при этом выглядеть идиотом, кого-то, кто бы подержал меня в трудные дни…
– У тебя есть Комар.
– Ну, да, – согласился я. – Комар, он для меня все в одном лице.
– Аристарх, ты иди, – попросил Зажигалка. – Я хочу побыть один, все будет пучком, не переживай так за меня.
– Хорошо, – согласился я.
В жизни каждого пацана приходит время, когда он впервые бросает взгляд на прожитые годы. Призраки прошлого вторгаются в его сознание. Только он был уверен в себе и своем будущем, а теперь уверенности как не бывало. Со вздохом видит он себя всего лишь листочком, гонимым ветром. В таком состоянии больше всего ему хочется быть понятым. Все мы на Клюшке страдаем от душевного невнимания.
