Хельмут Крауссер - Сытый мир
— А деньги? Где ты их возьмёшь? Ведь в Берлине ты никого не знаешь!
— Ты всё время задаёшь какие-то профанские вопросы! Распугаешь мне всё волшебство!
— А мы что, в сказочной стране?
— Да! Именно так!
— Ну, так где же ты достанешь денег?
— Буду работать, заработаю.
Том преувеличенно широко раскрывает рот и начинает симулировать судорожный приступ смеха. Так кто из нас здесь разыгрывает спектакль? Он весь сотрясается. Он смеётся до тех пор, пока хватает звука, прижав руки к груди, словно египетская мумия.
— Ты?!
— Да, это неотъемлемая часть ритуала. Первое испытание. Древний рыцарский миф.
— Где же ты найдёшь работу?
— Где-нибудь.
Он ворошит палкой наш погасший костёр и опустошает бутылку.
— В это я поверю только тогда, когда увижу своими глазами!
— Что же это было бы за чудо, если бы оно не стоило мне никакого труда?
— Но есть же и непреодолимые трудности! Например, все это формальности… Счёт в банке, карточка для налоговых отчислений, медицинская страховка…
— Но ведь можно работать и нелегально.
— Нелегально — да, в любой момент. Но за польские деньги. Если тебя это устроит!
— М-да…
Мы некоторое время молчим. Тинейджеры одеваются, чмокают друг друга в щёчку на прощанье, парни писают в костёр, чтобы потушить его. Ночь становится нетерпеливой. Мне хотелось бы вскочить и прямо сейчас приняться за дело.
Том говорит:
— Я знаю одну работу, которую можно получить в любой момент и даже кое-что на ней заработать.
— Скажи!
— Нет, это не для тебя. Здесь нужны крепкие нервы, а ты ведь у нас поэт.
— Скажи! Я возьмусь! Никаких проблем!
— Нет, это была дурная идея, забудь о ней, считай, что я ничего не говорил.
— Но что же это? Скажи! Я побегу туда сразу, как только забрезжит рассвет, и наймусь! Я им спляшу обезьяний танец! Я разобьюсь в лепёшку, вусмерть уработаюсь у них! Разве ты не понимаешь? Мне нужна Юдит, а всё остальное не играет роли! Я по забывчивости оставил в ней мою тоску, и теперь эта девчонка где-то шляется с моей тоской внутри, ещё обронит невзначай!
Том распечатал новую бутылку вина.
— Я имел в виду бюро ритуальных услуг.
— О!
— Ну вот видишь…
ГЛАВА 14. ХЛАДНОКРОВНЫЕ ЗНАТОКИ СВОЕГО ДЕЛА
в которой Хаген ищет работу и проводит один неприятный день
Я отправился в пригород, поскольку заведомо знал, что городские конторы ритуальных услуг меня не возьмут.
Было одиннадцать часов утра, и много времени уже было потеряно впустую.
Эта контора была частным предприятием, и шеф указал мне на кресло. На столе — чёрная Библия с золотым крестом.
Лицо шефа сохраняло стабильное выражение пиетета, усиленное тёмной бородой. На его пальцах поблёскивали массивные кольца. Рядом с Библией стояла семейная фотография. Жена, две дочки. Все они тоже смотрели с фотографии с большим пиететом.
— Что я могу для вас сделать? — тихо и осторожно спросил он, видимо принимая меня за клиента.
Я дважды кашлянул.
— Мне нужна работа!
— Ах вот что!
Тотчас же изменился тон и даже поза в кресле. До чего же массивный человек! Как Паваротти до начала вынужденной диеты.
Мы обменялись фамилиями. Его звали Крамм, и он дал мне отмашку — разрешил затянуть мою песню.
Стены помещения были окаймлены траурным крепом. Повсюду был чёрный бархат и вазы с белыми гладиолусами.
Я напел ему, что моя карточка для отчисления налогов с зарплаты, судя по всему, затерялась где — то на почте, а счёта в банке я не имею по той причине, что не настолько доверяю банкам, чтобы отдавать им мои деньги. Ну, и прочие глупости для проформы.
— Вы водите машину?
Я без колебаний сказал «да», хотя уже несколько лет не сидел за рулём.
— Итак, вы хотите у нас работать… для начала подручным?
— Я хочу работать как можно больше!
Он понимающе кивнул и дал мне бланк:
— Заполните, пожалуйста, эту анкету!
Я вписал туда домашний адрес и телефон Вольфганга. В качестве предшествующих занятий я написал: «Строительные работы». Это указывает на сильные, хваткие руки. Производит хорошее впечатление.
Крамм всё внимательно прочитал. Потом спросил:
— Почему вы хотите стать ритуальным работником?
— Видите ли, это профессия, твёрдо стоящая на земле! Почётное ремесло! И всегда пользуется неизменным спросом, не правда ли?
Он понимающе кивнул.
— М-да, господин… Тринкер, мы обдумаем ваше предложение и дадим вам знать…
То есть он хотел от меня отделаться и даже поднялся с кресла для прощального рукопожатия.
— Но, господин Крамм, работа мне нужна прямо сейчас, безотлагательно!
— Почему?
— Я полон энергии и к тому же немного… поиздержался.
Он снова сел в своё кресло.
— Но я должен сперва навести о вас справки, получить доказательства вашей хорошей репутации!
— Какие доказательства? Я честный человек! Я не ворую! В противном случае для чего мне было бы искать работу?
— Э-э-м, дело даже не в этом. Видите ли… в нашем деле часто встречаются… э-э… извращенцы, которые… скажем так… ищут этой работы сверхмотивированно..
Я энергично и с пониманием помотал головой.
— Нет-нет — на этот счёт вы можете не опасаться, я вне подозрений!
— Вы работали на стройке? Это хорошо. Работа у нас тяжёлая! Вдвоём приходится поднимать и нести до двухсот килограммов. Вы это понимаете?
— Нет проблем.
— А как с нервами? Как с этим обстоят дела?
— Наилучшим образом, на фильмах ужасов я никогда не отворачиваюсь.
— Это ещё ни о чём не говорит. А семейная жизнь у вас здоровая?
— О да! Я одинокий.
— Да?
Он поглаживал себя по тёмно-синему костюму.
— Ну, мне тем не менее всё-таки необходимо это обдумать. Так быстро я ничего не решаю. Вы о нас услышите…
Надо что-то срочно придумать. Юдит ждёт меня.
— Да, господин Крамм, а что меня больше всего привлекает в вашей профессии, так это, естественно, её креативная сторона, не правда ли? В юности я мечтал стать гримёром, да, но, к сожалению, мне этого не позволили, но я рассчитываю на то, что буду получать глубокое внутреннее удовлетворение, колдуя над лицами умерших, чтобы они выглядели улыбчивыми. Буду как клоун смешить бессловесную публику — если выразиться на поэтический манер…
Крамм перебил меня.
— Но этого вы у нас не найдёте, у вас на этот счёт неправильные представления… Мёртвых у нас в лучшем случае обмывают, причёсывают, укладывают волосы феном. Вот и всё!
— Да, — сказал я выразительно, — видите ли, когда я был в Америке, несколько недель тому назад, я прогуливался там по кладбищам, заглядывал в залы для траурных церемоний… Ах, как у них это здорово поставлено, вы не поверите, какие тут открываются возможности! Просто чудеса! Да, если бы у нас в Германии всё было не так чопорно… В Америке — там мёртвые никого не пугают, потому что выглядят они настолько мирно и настолько жизнеподобно, что так и кажется: вот сейчас они встанут и скажут: «Привет!» Великая страна!
В глазах Крамма мелькнула растерянность. Он понимающе кивнул. Смелее вперёд, Хаген!
— На Арлингтонском кладбище, например, где они хоронят своих героев, я видел молодого человека, у которого не раскрылся парашют, он сидел в военной форме в кресле… По его лицу вообще ничего не было заметно, ничего смертельного — как будто над ним поработал сам Мастер Жизни. Около него стояла вся его семья — так они даже удивлялись, какой он красивый! Говорили, что мёртвый он гораздо красивее, чем был в жизни. В левой руке он держал сигару, а в правой флаг — о, в этом зрелище было столько достоинства, было видно, что они там действительно готовят человека для той жизни, да, в этом был стиль! Мощно обставленный уход со сцены — сидя в кресле… Вы не находите?
— Да.
На его туповатом лбу обозначились первые признаки воодушевления. Я подавил в себе приступ кашля.
— А поскольку к нам всё приходит из Америки, для нас открываются огромные перспективы, непаханое поле деятельности. И это уже грядёт! Взгляд на вашу профессию в корне изменится! Мы станем не кем иным, как художниками! Мы будем создавать произведения искусства из призванных обратно Его овец! У меня есть особое чутьё на знамения времени, господин Крамм, и я хотел бы как можно скорее овладеть азами профессии, чтобы во всеоружии встретить все изменения на рынке ритуальных услуг! Я хочу стать для вас незаменимым сотрудником! Первопроходцем с богатым и динамичным воображением, с изобретательностью и выдумкой! Мы заведём у себя совершенно новые, волнующие элементы оформления, с необычайными цветами и непостижимой музыкой, — но всё в очень сдержанном стиле, ничего кричащего. Мы закажем такую погребальную мебель, какую мир ещё не видывал! И мы дадим нашим клиентам ощущение, что хотя бы раз в жизни с ними будут обращаться по-королевски. Тем самым мы выбьем почву из-под ног у всех конкурентов! Люди будут в своих завещаниях специально оговаривать, чтобы их хоронили только у нас! Ведь за прошедшие столетия, господин Крамм, люди задвинули вашу профессию в самый дальний угол жизни! Сколько несправедливости пришлось претерпеть многим поколениям честных ремесленников погребального дела! Но скоро, очень скоро на земле восторжествует справедливость! Все модники будут говорить: «Я отправляюсь на обед к червям, но похороните меня у Крамма!» И наш промысел расцветёт и сделает громадный рывок вперёд… э-э… и принесёт золотые плоды…
