Гийом Мюссо - Бумажная девушка
«Черт возьми, этот тип в ковбойской шляпе вылитый Боно! А высокая блондинка с детьми ужасно похожа на Клаудиа Шиффер! А что это за обдолбанная брюнетка в татуировках с ног до головы и со странной прической?.. Господи, да это же…»
Так она развлекалась несколько минут, сидя в плетеном кресле, пока внезапный порыв ветра не заставил ее съежиться от холода. Потирая плечи, чтобы согреться, она наткнулась на что-то тяжелое во внутреннем кармане куртки. Это оказался старый кожаный бумажник с обтрепанными углами. Она без зазрения совести открыла его, чтобы удовлетворить свое любопытство. Кошелек распирало от крупных банкнот, полученных в обмен на картину, но Билли интересовали не деньги. Девушка достала уже знакомую ей фотографию Авроры, где на обороте женским почерком было написано:
Любовь — это когда ты становишься ножом, которым я могу вскрывать свою душу.
АМ-да, прекрасная пианистка наверняка списала откуда-то эту эгоцентричную кровавую фразу, отлично подходившую для того, чтобы строить из себя романтичную барышню с мазохистскими наклонностями.
Убрав снимок, Билли изучила остальное содержимое кошелька. Ничего интересного: кредитные карты, паспорт и две таблетки адвила. Вот и все. Но что это за бугорок в самом низу отделения для банкнот? Присмотревшись внимательнее, Билли обнаружила нечто вроде подкладки, пришитой толстой ниткой.
Ее охватило любопытство. Вынув из волос заколку, острым концом она распорола часть шва, тряхнула кошелек, и в ладонь выпал блестящий металлический предмет.
Гильза.
У нее заколотилось сердце. Она поняла, что проникла в чужую тайну, и поспешно засунула гильзу обратно, но, убирая, нащупала там что-то еще. В кармашке лежала пожелтевшая, слегка размытая фотография, сделанная «Полароидом»: юноша с девушкой стояли в обнимку на фоне забора и череды бетонных зданий. В молодом человеке она без труда узнала Тома. Известному писателю на снимке было лет двадцать, а его подруге и того меньше — семнадцать-восемнадцать. Красивая девушка, явно из Южной Америки. Высокая, стройная, с пронзительными светлыми глазами, которые, несмотря на плохое качество фотографии, казалось, просто пронзали Билли. По их позе было понятно, что снимала она, держа «Полароид» на вытянутой руке.
— Да вы, я смотрю, не стесняетесь!
От неожиданности Билли выронила фотографию, а обернувшись, увидела…
* * *Отель «Ла Пуэрта-дель-Параисо»
Сьют № 24
— Да ты, я смотрю, не стесняешься! — крикнул кто-то.
Прильнув к телескопу, Мило рассматривал прекрасных полуголых наяд, загоравших на берегу бассейна. Вдруг на террасе появилась Кароль. Подпрыгнув от неожиданности, он обернулся и встретился с ее суровым взглядом.
— Вообще-то эта штука тут стоит, чтобы рассматривать Кассиопею и Орион, а не глазеть на обнаженных девиц.
— Может, их как раз зовут Кассиопея и Орион, — парировал Мило, кивнув на двух красоток.
— Не смешно…
— Послушай, Кароль, ты мне не жена и уж тем более не мать! И потом, как ты сюда попала?
— Милый мой, я же коп, не забывай об этом! Если ты думаешь, что открыть гостиничную дверь — это так сложно…
Она бросила холщовую сумку на плетеное кресло.
— Знаешь, как это называется? Вторжение в частную жизнь!
— Так вызови полицию!
— Не смешно.
Обиженно дернув плечами, Мило сменил тему:
— Кстати, я поговорил с портье. Том действительно остановился в отеле со своей «подругой».
— Знаю, я тоже провела небольшое расследование. Сьют № 12 с двумя раздельными кроватями.
— Две раздельные кровати. Ты рада?
Кароль вздохнула:
— Опять твои идиотские шуточки…
— А Аврора? О ней ты тоже все знаешь?
— Абсолютно!
Кароль подошла к телескопу и направила его на море.
Несколько секунд она внимательно рассматривала бесконечный пляж из мелкого песка, на который мягко накатывали прозрачные волны.
— Если мои сведения верны, Аврора в данный момент находится… вот здесь.
Кароль зафиксировала телескоп в нужном направлении и отошла, чтобы Мило посмотрел.
Действительно, неподалеку от берега виднелся водный мотоцикл, а на нем Аврора в сексуальном купальнике и Рафаэль Баррос.
— А он ничего, — заметила Кароль, возвращаясь к наблюдательному пункту.
— Да? Ты… ты правда так думаешь?
— В такого сложно не влюбиться! Широкие плечи, мощный торс… Бывают же мужчины: лицо голливудского актера и тело греческого бога!
— Ладно, хватит! — проворчал Мило, отодвигая Кароль и в свою очередь приникая к телескопу. — Я думал, эта штука нужна, чтобы любоваться Кассиопеей и Орионом…
Кароль улыбнулась, а Мило стал выискивать новую жертву.
— Слушай, а та безумная брюнетка с искусственными сиськами и прической в стиле рок-н-ролл случайно не…
— Да, это она! — перебила Кароль. — Когда закончишь развлекаться, может, скажешь, как мы заплатим за гостиницу?
— Понятия не имею, — вздохнул Мило.
Оторвавшись наконец от «игрушки», он убрал со стула холщовый мешок и сел напротив Кароль.
— У тебя неподъемная сумка, что ты туда напихала?
— Привезла кое-что Тому.
Мило нахмурился, ожидая объяснения.
— Вчера утром, перед тем как ехать к тебе, я завернула к Тому, хотела поискать улики и обнаружила, что из спальни исчезла картина Шагала!
— Черт…
— Ты знал, что за ней скрывается сейф?
— Нет.
На несколько секунд Мило воспрянул духом. Может, Том прятал там деньги и теперь они смогут хотя бы частично расплатиться с долгами?
— Это меня заинтриговало. Я не устояла и попробовала подобрать код.
— Тебе удалось открыть сейф, — догадался Мило.
— Да. Я набрала 07071994, и дверца открылась.
Мило усмехнулся:
— А как тебе пришли в голову эти цифры? Божественное откровение?
Кароль не отреагировала на саркастичное замечание.
— Седьмое июля тысяча девятьсот девяносто четвертого года, в тот день ему исполнилось двадцать лет.
На этих словах Мило помрачнел и пробормотал:
— Вы его праздновали без меня, да?
— Да… ты был в тюрьме.
Они замолчали. Мило загрустил. Призраки и страхи прошлого так и не покинули его: они готовы были наброситься, стоило только дать слабину. Перед его мысленным взором замелькали картинки шикарного отеля вперемежку с мрачными тюремными воспоминаниями. Рай для богачей и ад для бедняков…
Пятнадцать лет назад он провел девять месяцев в мужской исправительной колонии Чино. Это было долгое странствие во мраке, болезненное чистилище, ставшее логичным завершением самого чудовищного периода его существования. Он предпринял немало усилий, чтобы прийти в себя, но жизнь все равно казалась ему шатким мостиком, готовым обрушиться от любого шага, а прошлое, как граната без чеки, могло взорваться в любой момент.
