Меджа Мванги - Неприкаянные
Во дворе тявкнула собака. Волнение болью отдалось в желудке. Майна постучал. Собака залилась лаем. Он застучал как одержимый и крикнул:
— Отец! Отец! Мама!
Калитка немного приоткрылась, и кто-то высунул голову. Снова сверкнула молния, осветив лицо отворившего калитку. Нет, это не отец. Лицо незнакомое. К тому же человек явно встревожен. В столь поздний час да в такую погоду соседи обычно не ходят друг к другу.
— Кто ты такой? — спросил человек.
— Майна.
— Чего ты хочешь?
— Я хочу видеть отца, Камау. Я его сын.
Человек колебался. Майна это заметил.
— Разве это не дом Камау?
Человек вздохнул.
— Не живет он здесь больше.
Тело Майны напряглось. Страшная догадка мелькнула в его сознании. Горло сдавило так, что он с трудом дышал.
— Как это «не живет»?
Человек пожал плечами.
— Я здесь недавно. Но люди сказывали.
— Что сказывали?
— Сказывали, что семья эта обеднела. — Человеку явно не хотелось передавать эту печальную историю. — Потратила все деньги на образование сына. Говорят, парень умел хорошо читать. И вел себя хорошо. А вот закончил школу, уехал в город, устроился там на службу и сбился с пути. Так и не вернулся.
Майна впился ногтями в косяк калитки. Волнение теснило грудь, с присвистом выходил изо рта воздух. Перед глазами плыли круги, и он едва устоял на ногах.
— Была долгая засуха, — продолжал человек, — и старик отправил на поиски пропавшего сына остальных своих сыновей. Но эти тоже не вернулись. А когда посевы совсем уж высыхать стали, жена у него заболела. Ну, старик-то не дурак, распродал имущество, да и снялся вместе с ней с этих мест. Вдвоем ушли. А дом этот я купил и… Ты, значит, сын его будешь?
Майна кивнул.
— А они сказали, куда пошли?
— Нет. Никому ничего не сказали.
Голова у Майны закружилась сильнее. Хозяин заметил, что он покачнулся, и предложил:
— Может, в дом зайдешь? А то холодно.
Майна покачал головой. Никогда больше он не переступит порога этого дома. Здесь он родился, здесь вырос… Здесь оставил отца. Нет, ни за что.
Он пошел прочь. Калитка закрылась, снова залаяла собака. Он плелся, волоча ноги, во тьме, забыв о бушующем холодном ветре. По щекам его текли жгучие слезы. Он шел, не разбирая дороги. Ему было все равно.
Разразилась гроза. Гремел гром, сверкали молнии, по телу дробью били капли дождя. Майна покачнулся и упал на мокрую траву — озябший, голодный и разбитый.
Очнулся он много минут спустя. Дождь не переставал. Он весь промок, боль в голове звоном отдавалась в ушах. Снова сверкнула молния. При ее блеске Майна увидел хижину. Всего в нескольких шагах от того места, где он лежал. Он подполз к двери и, опираясь на косяк, поднялся на ноги. Голова кружилась. Он постучал и стал ждать. Ему хотелось поесть, согреться и лечь спать. Он постучал сильнее. Через минуту за дверью послышался шорох.
— Кто там? — Из-за шума дождя голос был едва слышен.
— Это я. Откройте! — Майна прижался к двери и нетерпеливо забарабанил пальцами.
В хижине тихо переговаривались. Потом дверь немного приоткрылась, и из нее высунулась голова.
— Чего тебе? — спросил голос.
Майна замялся.
— Я… я хочу… Озяб я и голодный. Помогите.
В хижине долго молчали.
— Время-то больно уж позднее, — сказал наконец человек. — Мы спать собрались. Кто ты такой? Откуда пришел?
Майна мучительно искал, что сказать. А дверь между тем медленно закрывалась. Заметив это, Майна потерял контроль над собой. Голод, холод, головная боль и воля к жизни взяли свое. Он навалился на дверь, сбив хозяина дома с ног. Тот вскрикнул, вскочил и бросился с кулаками на незваного гостя.
Майна дрался ожесточенно, собрав последние силы. В эти минуты он испытывал только отчаяние, желание выжить, страх и… да, и немного злости. Рыча, точно зверь, попавший в западню, он беспорядочно наносил удары. Глаза его были закрыты, на губах появилась пена.
Дерущиеся катались по полу, круша стулья, посуду, разрушая не остывший еще очаг. А в темном небе по-прежнему ярко вспыхивали молнии, гремел гром, и лились потоки дождя. Собака, когда-то принадлежавшая отцу Майны, а теперь жившая в этом доме, издала жуткий протяжный вой, который проник в хижины соседей.
12
Зеленый фургон свернул с шоссе на грунтовую дорогу, которая вела к тюрьме. День близился к концу, и водитель, изнемогавший от жары и усталости, ехал гораздо быстрее, чем разрешалось правилами. За машиной стлалась волнистым облаком пыль; она висела словно в нерешительности в воздухе, пока ее не настигал холодный горный ветерок и не отгонял вниз по склону холма в сторону леса.
Проехав еще с полмили, фургон остановился перед массивными воротами и, когда ворота открылись, въехал в тюремный двор. У конторы смотрителя водитель затормозил, вылез из кабины, потянулся и сладко зев-» пул.
Пожилой тюремный смотритель, увидев в окно подъехавший фургон и водителя, немного помедлил выходить, гадая, кого привезли ему на этот раз. Он был уверен, что среди прибывших есть старые «знакомые», по кто именно? С этой мыслью он вышел из конторы и неторопливо зашагал к шоферу.
Как раз в это время арестантов вели на ужин. Поравнявшись с фургоном, они останавливались, чтобы посмотреть, кого привезли. Шофер закурил толстую сигарету и, прислонившись к капоту, наблюдал за ними. Когда тюремный смотритель вышел из своей конторы, он обернулся к нему.
— Новая партия? — спросил смотритель.
Шофер покачал головой.
— Ничего нового. Один из ваших всегдашних. Зачем вы только выпускаете их? Держали бы тут постоянно. По-моему, многие из них были бы вам благодарны. Мне уж надоело возить их.
— А надоело, так и не возил бы, — сказал смотритель. — Не думай, что встреча с ними доставляет мне удовольствие.
Шофер развел руками.
— Насколько я понимаю, доставляет. Я вижу, они вам нравятся.
Смотритель задумался. Что ж, пожалуй, он прав. Среди этих арестантов есть и симпатичные ребята.
— Кого же ты все-таки привез?
Водитель выпустил изо рта клуб дыма, сплюнул окурок на землю и сказал:
— Не догадаетесь.
Он подошел к задней стенке фургона, достал из кармана связку ключей, выбрал один, отпер замок и открыл дверь. Арестант тотчас спрыгнул на землю, потянулся и зевнул. На губах смотрителя появилась довольная улыбка. Его предположение оказалось верным.
В толпе арестантов, стоявших за колючей проволокой, кто-то удивленно свистнул.
— Ай-ай-ай! Глядите, какой гость к нам заявился! — Смотритель окинул вновь прибывшего взглядом.
— Привет, начальник, — сказал тот.
— Меджа! — позвал один из арестантов.
Меджа обернулся на крик и помахал рукой.
— Сейчас приду. — Поймав на себе взгляд смотрителя, Меджа улыбнулся.
— Неужто опять ты? — спросил смотритель.
— Своим глазам не верите? Да, я. Можете по документам проверить.
— Удивительное дело. Не успеешь оглянуться, а ты уж опять здесь.
— Говорят, фальшивая монета всегда возвращается к своему владельцу, — вмешался в разговор шофер. — Рецидивист.
Меджа резко повернулся к нему.
— А тебя никто не спрашивает. Тоже мне умник нашелся. Твое дело вот на этом катафалке ездить. И помалкивать в тряпочку.
Шофер отвернулся и недовольно пробурчал что-то ребе под нос. Смотритель взглянул сначала на одного, потом на другого и сделал Медже знак следовать за ним. Они вошли в опрятную контору. Меджа получил свою форму и стал переодеваться. Смотритель в это время заполнял разные бланки.
— Все так же, как было? — спросил Меджа.
— Все так же.
— Опять камера девять?
Тот кивнул головой.
— Все старички вернулись?
— Кроме одного. Ну-ка, отпечатай свою пятерню. — Он протянул Медже заполненный бланк. — Помнишь, куда прикладывать?
Меджа взял бланк. Процедура снятия отпечатков пальцев была хорошо ему знакома. Тюремный смотритель стоял и с любопытством наблюдал за Меджей. Он не переставал удивляться тому, как жизнь меняет этих молодых людей. Сначала тюрьма пугает их, они раскаиваются в своих преступлениях, а потом их уже не остановишь, и они снова и снова возвращаются сюда. Многие из них, наверно, и умрут здесь, когда достигнут старости, и будут похоронены на тюремном кладбище.
— Слыхал, что случилось с твоим другом?
Меджа кивнул и разогнул спину.
— Слыхал В газетах писали. Не повезло ему.
Начальник посмотрел ему в глаза и огорченно покачал головой. До чего же довела жизнь этих парней!
— А ты, я вижу, доволен, что вернулся сюда.
— В гостях хорошо, а дома лучше, — усмехнулся Меджа. — Да и вы должны быть довольны. Не было бы нас, не было бы у вас и работы.
Смотритель взглянул на часы.
— Ну, иди, а то к ужину не поспеешь.
