Олег Ермаков - Иван-чай-сутра
— Да у великого человека, — не выдержала Маня.
Кир зашиб на локте слепня.
— У Маринетти?
— Не знаю. Там у тебя на воротах что, свастика? И воет «Див»?
— Можно взять тему у «Лайбах». У них есть мрачный кураж. Как раз то, что надо. Айс унд фойе! Но каков ключ, подруга?.. А ты, как думаешь, Алексей?
— Ключ к творчеству? — переспросил Алекс. — По-моему, это и есть ключ к любой игре.
— Ви битте? Как вы сказали?
— Творчество.
— И это нужно просто понять, — подхватила Маня. — Так и во всех остальных гексаграммах.
— А, ларчик на самом деле просто открывается? — спросил Кир. — Ну что ж, это тоже фишка. Поехали дальше. Форвартс!
— Там, между прочим, есть еще и возможность переходов от одной гексаграммы к другой, минуя сразу несколько. Между ними есть соответствие, — сказала Маня, оживленно блестя глазами. — Что-то вроде «Игры в классики» Кортасара. Ну да ты его не читал.
— Вроде кротовых ходов во времени? — спросил Алекс.
— Да.
— То есть один раз подбросил кубики, попал на какую-то позицию, и пошел мотать паутину? — уточнил Кир.
— И еще учитываются предыдущая и последующая, — сказала Маня.
— А что предшествовало самой первой? — спросил Алекс.
— Шестьдесят четвертая.
Кир перелистнул страницы.
— «Еще не конец. Молодой лис почти переправился, но вымочил хвост — ничего благоприятного». Так есть удачные и неудачные гексаграммы?
Маня кивнула.
— Но любая может стать неудачной, если действовать неверно. И наоборот.
— Звучит скорее оптимистично, — ответил Кир. — Нет, в этой хрени что-то определенно есть, оказывается. Какая-то даже логика в построении. Что же ты мне раньше так толково не объясняла, Птича?
— А ты слушал?
— Я просто не думал об этом как о гейме. Да и не мой формат…
— Да не формат, а фирма! — воскликнула Маня с некоторой мстительностью. — Бренд не тот. Не те разработчики. Не та сборка.
Кир не сумел сдержать улыбки.
— Да, сборка желтая, — подтвердил он. — Но дело поправимое. Главное — креативный посыл. Прога, кажется, ничего. Изменить некоторые настройки, кое-что добавить, упростить, придумать авчик — и можно рубиться. Кстати, а мы ведь в этой сети? Онлайн. Не забыла, с чего начиналось? В какой гексе мы находимся?.. Что-то я вспоминаю: про бледного коня. А, Маня?
— Ситуация уже изменилась, — уклончиво ответила Маня.
— Да чего ты? Ну, я забыл.
— Проехали.
— По каким признакам ты поняла это? Сколько вообще длится ситуация в реальном времени?
Маня молчала. Кир посмотрел в сторону Дальней Реки, обернулся к Мане и спросил, будут ли они запрашивать добро на поход туда? Маня отрицательно покачала головой. «А, ну да, я забыл. Мы вообще-то собирались бродить по этой книжке, — начал он объяснять Алексу. — Идея Мани. Но потеряли гадательную монетку, рупии. В „Понтиаке“, на котором нас подбросил сюда… этот… мистер Уайт. А может, на озере Пяти Рупий. Мужик Уайт покатил дальше, в деревню. Мы пришлепали сюда. Короче, еще так и не приступили к осуществлению нашего проекта. Случайно оказались здесь. Именно здесь». Кир замолчал, оглянувшись, снова принялся листать книгу. «Послушай, Птич, а Уайт ведь тоже в игре? Он чем-то похож на инопланетянина в своем серебристом аппарате — „Понтиаке“. Таков его авчик». Маня заметила, что цыганщина проникла и в язык юзверей, ведь авчик — это не что иное, как аватара. Это, наверное, санскрит, возразил Кир. А санскрит — благородный язык ариев. «Значит, у тебя авчик благородного арийца?» — с улыбкой спросила Маня. Кир ответил, что он согласен выглядеть как Терминатор. Маня тут же заметила, что это Голливуд голимый. Но в исполнении австрийца, парировал Кир. Просто современный чел наполовину состоит из железа, хотя и не замечает этого. Кир и хотел бы засвидетельствовать собой в игре этот факт. «Ну, а твой авчик ясен: нечто пернатое, с индийской дудочкой в клюве».
Тут оба посмотрели на Алекса.
— Так граборы — это профессия? — спросил Кир.
— Скорее призвание.
— Ну а какой у них значок? Ружье или грабли с секатором?
Алекс усмехнулся и ответил, что это не имеет значения. Но если угодно — Иерихонская роза. Она похожа на отрубленную голову гидры Иерихонской.
— Ни фига себе крокозябра! Так грабор это типа Геракл?
— Гидру свинтил Персей, — сказала Маня. — Правда, там, кажется, не шла речь, откуда она родом… Иерихонская?
— У граборов она Иерихонская, — сказал Алекс. — Всемирная мать государственности и цивилизации сточных труб. Иерихон — первый город на земле.
— Ну, наконец, ты расшарил этот файл! — воскликнул Кир. — А я думал, может, черный следопыт? Ферштейн. Тут другой окрас. Гринпис. Зеленый Персей. Зу?.. И ты тут наблюдаешь?.. Надеюсь, мы вели себя политкорректно, герр вальдвертер?
Алекс улыбался. Ему нравились эти соседи, особенно Маня, глядящая исподлобья сине и пытливо.
— Хотя я и собирался срубить рог этой корове, — продолжал Кир. — Не руби рог священной коровы! Так бы могла называться эта гекса. А, Птича? Кажется, я начинаю шарить, как это делается. Не руби рог священной коровы. И тебе покажут источник. Изначальное свершение. Благоприятно иметь, куда выступить. Благоприятно свидание с великим человеком. И брод через великую реку. На север! Так?
— Север у китайцев не был благоприятен, — заметила Маня.
— А что у них благоприятно?
— Вообще-то, насколько я знаю, — сказал Алекс, — китайский компас был ориентирован на юг. И европейцы с большим трудом понимали китайские карты.
— Опять! — удовлетворенно воскликнул Кир. — Айс унд фойе! У нас свой компас, свои приоритеты. Наша стрелка показывает — кюрс нах ноорден ниимен. Изначальное свершение и всенепременное счастье и встреча с великими благородными отцами.
— Моржа-а-ми и оле-е-нями, — сказала нараспев Маня. — И великим Чучхе.
— бНОПНЯ, подруга. При чем здесь Чучхе?
— Это слишком сложная метафора для Терминатора.
— Ну, на этом севере живут лишь зимородки, цапли и бобры, — сказал Алекс. — А переправиться точно не получится. Если только вас кто-нибудь не перевезет, какой-нибудь рыбак.
— Мы все равно пойдем туда.
— Что ты заладил? — спросила Маня.
— А что?
— Ничего… Напоминает что-то.
— Что?
— Ты не читал Киплинга? Ну хотя бы мультфильм лукал?
— Киплинг? Да, у него было здоровое чувство расы. Но в его винчестерпроникли вири. Сознание слегка воспалилось. Надо бы его слегка остудить. Положить лед на голову. Почистить Касперским.
— Самого тебя надо на Колыму! — выпалила Маня. — Лучше б у тебя было чувство росы.
Кир засмеялся.
— Вот она истинная улыбка Будды.
— А разве не этого ты хочешь? Это и есть твой север и лед и вечная мерзлота с Гербигером и прочими отморозками. Пуп иерархии и традиции винтить и без суда и следствия вешать.
Алекс сказал, что знает одного северянина, который придерживается совсем других взглядов: он анархист.
— Хоббист, наверное, — предположил Кир. — В смысле, это у него хобби?.. У меня тоже есть знакомые анархо-синдикалы. Они только тем и занимаются, что омурляются пивом, спорят и слушают «Гражданскую оборону». За подвиг у них катит прочесть «Одномерного человека» или Бакунина да намалевать распылителем свой значок на заборе. Каков поп, таков и приход. Не в смысле кайфа, подруга, — сказал он, взглянув на улыбнувшуюся Маню, — а в изначальном.
— Приход может означать и озарение, — сказала Маня.
— Знаю я ваши озарения, блин. «Я сяду на колеса-а! Ты сядешь на иглууу!» Песня. «Система». А Летов большой провокатор. Поп Гапон.
— Когда он тусовался с баркашовцами, ты был другого мнения.
— Я же говорю: Гапон.
— А по-моему, он наконец врубился, — сказала Маня. — Приход ему был. Чем для пипла и ценен этот опыт. Все прошел Дохлый и врубился: червячки и мишутки, не делайте этого!
— Облажался он просто, когда зрителя замочили. Как до дела дошло, так и облажался. Синдикалы все такие. Ну и молчали бы в тряпочку. Чего тявкать?
— Я бы не сказал, что изначально анархизм был беззубым, — подал голос Алекс.
— Да он в корне беззуб, — ответил Кир, — бНОПНЯ! Что значит, безначалие? Какое-то начало было и у анархизма? И есть там свой расклад. Свои принципы. Короче, что-то главенствует? Какая-то идея? А идея всегда структурирует. Это как кристаллизация. Синдикалы выращивают хрусталь и тут же бьют хрустальные вазы. Как змея, пожирающая себя. Вот поэтому ни фига у них и не выходит.
— А мне сдается, это полезное существо для всего стада, — возразил Алекс.
— Как волк? — спросила Маня. — С хрустальными зубами?
— Махайрод, саблезубый тигр! — засмеялся Кир и закрутил топорик в воздухе.
