Алексей Слаповский - Большая книга перемен
Когда Коля узнал, что Лиля вернулась в Сарынск с дочкой тринадцати лет, то, конечно, тут же перед нею явился. С бутылкой коньяка, с цветочком, гордясь своей стройностью и моложавостью, был почти уверен, что она ахнет и скажет: «Иванчук, какой ты стал! Прямо как будто вырос! Надо же, как меняются люди…»
А сам очень боялся, что она постарела и подурнела.
Но нет. Да, возраста прибавилось, естественно, морщинок тоже, но по-прежнему это она, красивая, стройная Лиля. Коля рассыпался в комплиментах, вручил цветок, поцеловал руку. А Лиля, увы, не ахнула, не оценила его изменений к лучшему, она вообще встретила его так, будто виделись лишь вчера. И даже не вчера, а вообще не расставались – выпивали, не хватило, он бегал за бутылкой – и вот опять здесь…
Сидели в захламленной кухне, Лиля курила сигареты одну за другой, вяло расспрашивала Колю о бывших одноклассниках. Коля рассказывал: эта замуж вышла очень удачно, трое детей, кто бы подумал, тот за границей, другой выбился в бизнесмены широкой ноги, а третий в начальники средней руки, а пятая развелась, а шестой умер, как, впрочем, и седьмой, но зато восьмой стал в Москве заметным человеком в шоу-бизнесе, у девятого будто бы что-то со здоровьем, а десятый свое дело открыл (он имел в виду Сторожева), а одиннадцатый в газете сидит (Немчинов), с двенадцатого же по тридцать шестого (столько человек было в классе) неизвестно, что делают и как живут, – сведения смутные или вовсе никаких.
Вошла девочка-подросток, симпатичная, хоть еще угловатая, очень похожая на Лилю. Открыла холодильник, долго смотрела в него.
– Что-то ищешь? – спросила Лиля.
– Вообще-то я иногда ем.
– Ну, сходи в магазин.
– Денег дай.
– Я дам, – заторопился Коля. – В самом деле, пришел с коньяком, а закусить… Устроим маленький банкет!
Он вручил деньги Даше, сказав:
– Только потрать их все, ладно?
– Запросто.
Даша ушла.
– Что, богатый стал? – спросила Лиля.
– Деньги водятся, – уклончиво ответил Коля: дела у него как раз шли не очень хорошо. – А ты надолго к нам?
– На всю оставшуюся жизнь, – ответила Лиля. – То есть ненадолго.
– Загадочно выражаешься.
– Помирать приехала.
У Коли будто что-то екнуло внутри, сжалось. Одновременно возникла очень странная мысль, он ее запомнил: именно чего-то подобного он и ждал. Почему ждал, почему именно чего-то подобного, не понять. Мысль пришла и ушла – без объяснений.
Коля налил Лиле и себе; не знал, что говорить.
– Считай, что ты выразил соболезнование, – помогла Лиля. – А я приняла. Хотя – тебе ведь интересно узнать, что со мной? Не ври, всем интересно. Все любят слушать о чужих болезнях и видеть чужие смерти. Потому что – сегодня не я. Я в Москве почти каждый день видела аварии. Все буднично, обычно. Чаще пустяки, но несколько раз было очень серьезно. С трупами, с кровью. Едешь мимо и думаешь: сегодня не я. Вот и вы все думаете: сегодня не я. Это я так, рассуждаю, не бери в голову. Рассеянный склероз у меня.
– Незаметно, – попытался пошутить Иванчук.
– Это не старческий склероз, не путай. Это… В общем, у меня перспектива высохнуть, атрофироваться и увянуть.
– Прямо-таки сто процентов?
– Двести. Позвони Сторожеву, он врач, он тебе объяснит. А он женат? – заинтересовалась вдруг Лиля.
– Да. Третий раз.
– Идеал ищет. А ведь был в меня влюблен. Скажи ему, что я приехала. И свободна. Пусть приходит и любит. Если теперь захочет, конечно.
– Между прочим, это я в тебя был влюблен, а не Сторожев. То есть он тоже, но я больше. И я тебе, кажется, нравился.
– Вы все мне теперь нравитесь – те, какие были. Только вас уже нет.
– Я остался.
– И правда меня любил?
– До сих пор люблю, – сказал Коля. – Как ты думаешь, почему я до сих пор не женат?
– Неужели поэтому?
– Да.
Коля в этот момент не врал, он чувствовал себя паладином, который долго был предан своей Даме и вот у ее ног, не требующий при этом награды.
– И я тебе нравлюсь? – допытывалась Лиля.
– Конечно.
– То есть как женщина?
– А как кто же? Думаешь, я бы тебя любил, если бы ты была не женщина?
– А как ты любишь? Как в школе или хочешь меня? По-взрослому?
– Ты плохо знаешь психологию влюбленных подростков. Секс и романтизм в их фантазиях легко уживаются.
– И сейчас?
– Да.
– То есть ты хочешь меня обнять, поцеловать? Без дураков?
– Всю жизнь мечтаю, – сказал Коля.
– Тогда целуй.
И они стали целоваться, а потом сползли на пол, хватая друг друга руками, сдирая одежду.
– Дверь… На засов… – выговорила Лиля.
Коля бросился к двери, закрыл ее на засов, вернулся, подхватил Лилю на руки, отнес на постель.
Вернувшаяся Даша звонила, стучала, потом перестала.
Когда Лиля через некоторое время открыла дверь, Даша сидела на ступеньке и, разрывая руками, ела курицу-гриль, откусывала хлеб от батона.
– Успели? – спросила она.
– Дашка, не хами.
– Я сижу тут два часа, меня комары заели – и я хамлю?
Коля, утомившись, сел на груду досок. Как быстро можно изменить все к лучшему. Стоял десятилетиями и гнил этот серый забор, никто его не красил, не менял выпавших и трухлявых планок, кренился он в разные стороны. И вот нет забора. Открылся замечательный вид на сад – правда, сад дикий, заросший травой, за яблоневыми и вишневыми деревьями никто не ухаживает, хотя они до сих пор плодоносят, яблоки при этом окончательно выродились в дички. Выкопаны новые ямы. Поставлен для пробы один столб – свежий, гладко обтесанный, ровный. Ощущение правильного начала правильной работы.
– Ага, уговаривай, уговаривай себя, – возникает шут. – Ты и тогда сумел себя уговорить, неплохо получилось.
– Я не уговаривал.
– Уговаривал.
– Не уговаривал.
– Мне лучше знать.
– Это с какой стати? – возмутился Иванчук.
– С такой, что я твое подсознание, а оно честнее.
– Передергиваешь, шут. Честнее кого? Или чего?
– Сознания.
– Ерунда. Все равно, что сравнивать глубину Мариинской впадины с какой-нибудь Джомолунгмой. Ну да, и там меряется в метрах, но ты же не скажешь, что впадина глубже горы? Или что гора выше впадины?
– Это парадокс? – оживился шут с видом отличника на математической олимпиаде.
– Считай как хочешь.
Коля через пару дней пришел опять. Лиля сказала ему почти сразу же:
– Вот что, Иванчук, ты мне ничем не обязан. Ну переспали, бывает. Особенно спьяну. Не надо меня теперь обременять благодарственными визитами.
– А я еще хочу, – сказал Коля.
– Тебе напомнить? Я начала умирать.
– Но не сегодня же.
И у них началось то, что сейчас называют – отношения. Это слово Коля все чаще замечал в современной молодежной речи, оно сначала показалось ему безвкусным, безликим, а потом он понял – да нет, пожалуй, молодежь права, найдя широкий, но, как ни странно, более точный синоним слову «любовь». По страсти кинулись в объятия друг друга – любовь? Вроде бы да, но надо еще посмотреть. Или – месяц дружили. Решили, что подходят друг другу и надо пожениться. Любовь? Возможно. Но не факт, учитывая количество разводов. Или – живут вместе без брака и венчания, бойфрендят – любовь? Может быть. А может, дешевле квартиру на двоих снимать и удобнее – не искать секс где попало. В общем, что ни назови любовью, все получается с какими-то оговорками и уточнениями. Да еще к тому же есть любовь к Родине, родителям, работе, кошкам и собакам, хомячкам… А слово «отношения» охватывает всё. Переспали – отношения, ходят два месяца под руку – отношения, поженились – отношения, живут вместе – тоже отношения.
Итак, у Коли и Лили начались отношения. Она приходила в его холостяцкую квартирку. Она посвежела, помолодела, она стала говорить, что, похоже, лечится любовью. Это в самом деле был период короткой ремиссии. А потом довольно быстро кривая болезни поползла вниз. Но Коля успел сделать предложение еще до того, как Лиле стало совсем плохо, иначе не приняла бы. Да и так не хотела принимать. Задавала, по своему обыкновению, жесткие вопросы:
– Ты понимаешь, что я инвалид? Уже инвалид, а будет еще хуже?
– Да.
– Ты понимаешь, что скоро от меня никакого толку не будет как от женщины? Ну, оральный секс в лучшем случае. И то не уверена. Тебе придется убирать из-под меня говно и мочу, понимаешь? Сходи в больницу, где лежат такие люди, от них родственники отказались, потому что невозможно терпеть, сходи посмотри, понюхай.
– Был. Я же с врачами говорил – и не раз. И они мне показывали. Я все знаю.
– Тогда зачем такое геройство?
– Хочу быть с тобой, вот и все.
– То есть такая любовь?
– Наверное.
Лиля покачала головой, сомневаясь, а потом сказала:
– Да нет, все может быть. Но я тебя не очень люблю. То есть отношусь лучше, чем к другим, но не люблю. Честное слово, если бы любила, тогда бы уж точно прогнала.
Свадьбы не было, просто зарегистрировались в загсе. Лиля оставила свою фамилию – Соломина. Потом посидели втроем, выпили шампанского, потом Даша мыла посуду, а Лиля, глядя на нее, говорила так, будто дочери тут не было:
