Алексей Колышевский - Взятка. Роман о квадратных метрах
Заработало!
4
В течение следующего месяца половина виртуальных квартир нашла своих хозяев: взамен все эти люди получили договор, в котором черном по белому им было обещано ровно столько квадратных метров, сколько они оплатили. Среди наших покупателей попадались большие оригиналы: кто-то даже потребовал показать ему нашу исходно-разрешительную документацию, или ИРД, но невозмутимый и дико поднаторевший в различных способах накалывания граждан Блудов, и глазом не моргнув, заявил, что проект дома находится в предпроектной стадии согласования и в данный момент проходит последнюю инстанцию.
– Ну вы же знаете этих теток из «Центркомприроды», – по-свойски сказал Блудов любопытному клиенту, – они долго рассматривают. У них таких, как мы, тьма кромешная, и все требуют поскорей, всем срочность подавай, а так не бывает. Да вы не волнуйтесь, можете туда позвонить, вам там ответят, что все реально, и я вам говорю абсолютно серьезные вещи. Если вы имеете отношение к строительству, то поймете меня с полуслова.
– Нет, – ответил клиент сдавленным голосом, – по счастью, я к строительству отношения не имею. Я симфонический музыкант.
Сдулся музыкантишка, блядь! Это он перед визитом к нам с кем-то там проконсультировался, мол, «как бы не надули, проверить бы их надо», и, получив на свой конкретный вопрос откровенное фуфло, сказанное уверенным блудовским голосом, он сразу же перестал что-либо понимать, его напугала перспектива куда-то там звонить, ему стало скучно так, как становится скучно всякому творческому человеку, когда при нем заходит речь о вещах насущных и практических. А Блудов продолжал осыпать его терминами, гвоздил аббревиатурами, тиранил громкими в строительном мире фамилиями, и музыкант, окончательно присмирев, подмахнул договор, отмусолил денежки и был таков. К счастью, таких заебистых «музыкантов» было немного. Попадались еще энергичные, до боли в сердце напоминавшие мне Аллу женщины от сорока и старше, но вот уж с ними-то разговаривал я. Это был мой любимый «нежный возраст», я знал, как надо себя вести с этим, лишь на первый взгляд проблемным контингентом. Под слоем косметики, нагулянного стрессами жирка и суровой мины скрывается обыкновенное бабье сердце: трепетное, ранимое, жаждущее ласки и внимания. Энергичные женщины уходили от меня похожими на яблони в цвету, и я даже в шутку называл себя непризнанным светилом психоанализа.
– Кабинет открою для отвода глаз, – шутил я, косо посматривая в сторону корпящей над своими цифрами старой девы, – куплю белый халат, отпущу бороду и стану курить трубку. Табличку повешу «Прием ведет профессор климактерических наук В.М. Юрьев». Каково? Звучит?
Старая дева едва заметно вздохнула, я увидел, как опустились ее плечи, мне стало неловко, и я, дабы загладить свою вину, вечером тайно вручил ей премию и поблагодарил за отличную работу.
– Откупаетесь? – вдруг смело спросила она и тут же очень испугалась.
– Простите. Пусть это останется между нами. – Я взял ее за руку. – Какая у вас рука-то холодная, нельзя же так в самом деле.
– Да кто ж согреет, – пискнула она в ответ и разрыдалась. Пришлось успокаивать ее и наговорить много неправды.
…Кавказцам, а особенно чеченцам, мы ничего не продавали. Я строжайше запретил Блудову подпускать горцев к офису на пушечный выстрел:
– Пропустишь хоть одного – уволю. Честное слово. Сам знаешь, они какие. Появился один, а потом сразу весь аул сюда заявится. Все нервы истреплют, стрелять станут, если объект задерживать начнем. Нам нужны люди лояльные и желательно, как ты говоришь, «аппер миддл».
– Чеченцы на лавэ, – корректно ботнул по фене Блудов.
– И на понятиях, – резко парировал я и шлепнул ладонью по столу, давая понять, что вопрос исчерпан.
…Были у нас и неприятности в лице местных жителей, громко выражавшихся по поводу будущего, как они говорили, «лишения их детей будущего», «а мы тут хотели автостоянку», «ну вот, теперь все деревья вырубят», «сволочи», «бандюги, делают, что хотят», «в Кремль надо писать», «весь свет нам закроют», «ишь, жируют» и тому подобное. До коллективных демонстраций не дошло в том числе еще и потому, что я, предвосхищая нечто подобное со стороны жильцов-соседей и со стороны разного рода мелких пиявок – залетных ментов, местной санэпидемстанции и пожарно-террористической инспекции, – нанес визит начальнику местного отделения милиции и купил его дружбу. Дружба стоила недорого, оплачивалась ежемесячно, а также включала в себя предоставление поста охраны с сотрудниками в форме и при оружии. У ментов это называлось «фазенда», когда после основной работы они подрабатывали, охраняя магазины, обменники, да что угодно. Я заносил начальнику в первых числах каждого месяца, он распределял кое-что между своими подчиненными, а те, в свою очередь, являлись для паразитов, шастающих неподалеку, сигнальным флажком: сюда ходить не стоит, раз менты охраняют, значит, тут все серьезно, лучше не митинговать, с проверками не лезть. Да и проще, гораздо проще все было тогда, в год 94-й, когда повсюду было много наличмана, когда сколачивались состояния, а народ был глупым и наивным до прозрачности. Волки и шакалы имели ежедневную, ежечасную поживу, а лохи постепенно учились на своих ошибках. Разгоралось пламя будущей кавказской войны, и многие ожидали ее, как большой повод для наживы. В Москве чеченцы вели себя предельно дерзко, пытались «прикрутить» все, что плохо лежало, забивали стрелки со всеми подряд, стреляли и гоношились невероятно. На одной из таких стрелок какой-то боец с другой стороны ухлопал «капитана» из снайперской винтовки, а начальник отделения милиции прозрачно намекнул мне, что это менты начали среди братвы «санитарный отстрел», и я в очередной раз возблагодарил Бога, который отвадил меня от бандитской стези. «Пусть мудаки воюют друг с другом, а я буду тихо наживаться», – говаривал я в то время и вызывал старую деву, требуя выписку о состоянии нашего банковского счета, чтобы поскорей обналичить с него все, что там находится, и проконвертировать «деревянные» в «зеленые».
Итак, когда половина квартир была продана и дальнейший процесс их продаж не собирался останавливаться, я решил, что настало самое время, чтобы начать теперь уже серьезную и настоящую стройку. Все вокруг было нестабильно, доллар пер и пер вверх. И если в начале 94-го за него давали 1347 рублей старыми деньгами, то к концу года курс подрос примерно в три раза, а вместе с этим подросли и цены совершенно на все, включая, конечно, и строительные материалы. Оставаясь «в долларе», мне на рост цен было наплевать, а Блудову я отдал распоряжение больше в рублях оплату не брать:
– Возни получается много, мать их! На счет загони, перечисли, процент на обналичке потеряй… Хватит. Отныне только черная касса и никаких налогов в пользу государства, которое вот-вот развалится. Слыхали, что в Чечне творится? Да и про реформу денежную не первый месяц толкуют. Нельзя с рублями сидеть. С рублями окажемся в заднице.
…Деньги я теперь хранил на вокзалах в нескольких чемоданах: по одному чемодану долларовой наличности в каждой привокзальной камере хранения. Я по-прежнему был один и ходил пешком. Я никому не отстегивал и рассчитывал, что у меня как-нибудь да получится прожить эту жизнь долго и счастливо, не нажив серьезных проблем, а в случае чего генерал А-в поможет. Продав половину квадратных метров будущего дома, я объявил Рубену, что настало его время, и мы договорились встретиться и все как следует обсудить. К тому времени Рубен в своем «Центрпроекте» забурел окончательно, ездил на новом «Мерседесе» и курил сигары с золотым ободком. Возле него я смотрелся денщиком генерала, и официантка в ресторане, куда мы пришли обсудить первые шаги, выказывала всю свою халдейскую чайную привязанность исключительно Рубену, даже не глядя в мою сторону. Чуть забегая вперед, скажу, что такая тактика принесла ей невероятные чаевые, так как в конце нашего ужина, когда ею был подан счет (догадайтесь кому), я попросил ее задержаться, взял у Рубена портфолио с чеком, извлек из кармана свой пухлый кошелек и осчастливил официантку пятьюдесятью долларами, назидательно попросив ее запомнить, что далеко не все то золото, что на армянах (у Рубена на правой руке красовался большой перстень с бриллиантами) и блестит. Официантка выпала в осадок, Рубен смеялся, а я чуть не проклял себя за подобное, совсем не свойственное мне понтометание. Не мечите ничего, ни перед кем и никогда – это принесет вам не только уважение в глазах окружающих, но и подарит долгие годы спокойной жизни.
Строительная мафия
1
– Ну ты даешь, – не без зависти выпало из меня, когда я увидел, из какой машины вылезает Рубен. За те несколько недель, что мы не виделись, с ним произошли явные финансовые перемены в сугубо положительную сторону: его пальто было умопомрачительным, кашне белым, ботинки лакированными, а тулья его шляпы вместо ленты была опоясана витым кожаным ремешком. Костюм Рубена был черным в тонкую белую полоску. Все это вместе взятое делало его похожим на поднявшегося гангстера, но такова была тогда мода, а гангстеры во все времена были самыми модными людьми, и многие пытались подражать им в одежде. Но ни один отечественный гангстер никогда не надел бы галстук-бабочку, а Рубена она сразу делала тем, кем он являлся на самом деле, то есть архитектором.
