Лучшие люди города - Кожевина Катерина

– Ты что думаешь, что я зэков на работу притащу?

– Ну, не хочешь, дело твое. Но они ничем не хуже алкашей местных. Там такие мужики рукастые. Они для нашей церкви и алтарь сделали, и подставки под святые мощи. В общем, тебя там завтра ждут. Готовы свой газик выслать, а то к ним от трассы через лес ехать. Ни на чем больше не добраться.

– А ты со мной поедешь?

Ванёк шумно вздохнул.

– Я… Я не могу, Лен, больше. У меня дела, извини.

– Подожди!

– Чего?

– А Москва? Всё ведь в силе?

– Ну конечно. Ванёк свое слово держит.

Газик прибыл к офису на следующий день к семи. Лена решила, что поедет одна, легкий ужас был ей даже приятен. Антону ничего не сказала, ему бы точно не понравилось, что она шляется по колониям. Водитель попался молчаливый, ну и Лена не стала заводить разговор. Через час ее ждал замначальника колонии, Николай Платонович, чтобы договориться обо всех деталях.

Они ехали через лес, переваливались через канавы, пересекали ручьи, разламывая хрупкий свежий лед. Связь не ловила. Лена уже десять раз пожалела, что не взяла с собой хотя бы Ирину или Марину.

Машина подкатила к белому бетонному забору, который обвивали тонкие темные трещины. У ворот колонии, заложив руки за спину, ждал грузный человек с круглой головой, в кожаной куртке с меховым воротником. Он улыбался нежно и застенчиво. Подал руку Лене, когда она целилась с подножки в сугроб.

– Ой, как хорошо, что вы приехали, скрасите наши тяжелые будни, ну пойдемте, пойдемте. Покажу наше скромное хозяйство.

Николай Платонович повел ее через ворота, по-барски обращаясь к охранникам на КПП:

– Сашенька, это моя гостья. Не надо ее обыскивать.

А потом уже повернувшись к Лене:

– Ну, как вам наш Андрюша?

– Какой Андрюша?

– Ну, водитель. Мы за вами лучшего выслали. И поведение у него примерное. Готовится по УДО выйти.

– А за что он сидит?

– Согрешил.

– Ну все-таки?

– Да жену с любовником застал. Зарубил обоих и в речку кинул.

У Лены скрутило живот. Она натужно улыбнулась. Зона походила на бутон розы. За каждым забором-лепестком вырастал новый забор, покрытый, как каплями росы, колючей проволокой. По периметру на цепях носились дворняги. Там, куда они не дотягивались, лежал белый, искристый снег, тронутый только мелкими ветками. Главный враг зэка. По любому следу можно определить, кто куда пошел.

– Вы только посмотрите, какие они красивые, Лена. А? Мы ведь их с овчарками скрещиваем.

– Для красоты?

– Ну… почти.

Николай Платонович завел ее в свой кабинет.

– Наш начальник сейчас в отпуске отдыхает, на Бали. Так что я за него. Располагайтесь.

Сам он уселся в высокое кожаное кресло и вальяжно откинулся. Сзади висел его портрет в роскошной золоченой раме. Лена подметила ювелирную работу мастера, как он тонко подчеркнул ямочки на щеках у Николая Платоновича, деликатно подтянул второй подбородок. Тем более что картина была не нарисована, а выложена из покрашенной крупы – гречки и риса. На полочках стояли резные шкатулки, на специальной подставке – гигантская икона Девы Марии высотой не меньше метра. Она ожидаемо держала на руках младенца Иисуса, больше похожего на кота, чем на человека. Но особенно Лену привлекла стенгазета справа от иконы. На ней была нарисована пухлая птица и снизу на свитке подписан девиз: «Мы орлята, мы орлята, нет дружнее нас отряда».

– Ну, как вам тут? – Николай Платонович обратился к Лене, как будто привел ее не в колонию, а в новый спа-отель.

– Мне… нравится. Стенгазета красивая.

– А-а-а. Это детки наших сотрудников участвовали в соревнованиях. Третье место заняли по области.

– Как это?

– Ну, у нас каждый год проходят состязания. И для сотрудников колоний, и для их семей. Творческие конкурсы, «Веселые старты», «Что? Где? Когда?». А мы обращаемся к своим подопечным уже, они рисуют, придумывают, помогают нам. У нас здесь можно любого мастера найти. И поэта, и художника, и музыканта. Мы к своим подопечным очень хорошо относимся. Очень. И гордимся ими. Следим за их судьбой. Встречаем назад как родных.

– Я слышала, что на воле заключенным очень тяжело устроиться в жизни, адаптироваться.

– Ну, это кому как. Я своих подопечных везде встречаю. И в Москве даже. Вот мы с женой были в отпуске, пошли в ресторан. А мне раз – и швейцар на шею кидается. Ба-а-а. Да это ж Мишка Кондуктор.

– Кондуктор?

– Ну, он дорожным был. Мы уж их гоняли за эти дороги, но закон есть закон, даже воровской. Все равно делают. В каждой хате должна быть дорога. В камере то есть. Это или дырка в полу, или веревка через окно. Связь с другой камерой, чтобы блок сигарет передать или новости. Местный интернет. Так вот люди, которые за дорогой следят, в авторитете тут. Они и налог себе могут взять за работу.

– Интересная у вас служба, я бы даже сказала – творческая.

– Это долг для меня. У нас ведь династия. И дедушка мой, и папочка, царствие им небесное, все в системе служили. И дочка моя готовится. Тоже скоро на службу поступит. – Он нежно улыбнулся. – Ну ладно, Леночка, давайте к делу.

Она объяснила, что на семь-десять дней завод очень нуждается в рабочей силе. Со своей стороны готовы помочь, чем нужно. Но начать хорошо бы уже сегодня.

– Да, понимаю вас, понимаю. Мы ведь с вами коллеги. У нас тут тоже производство. Я бы даже сказал – бизнес. И форму шьем для ОМОНа, и купола для церквей варим. А кадры, они ведь всё решают. И дисциплина. Мы уж вам поможем, не волнуйтесь.

– А чем же мы можем вам помочь?

– Нам бы штук десять-пятнадцать коз.

– Коз?

– Ну да. Нубийской породы. Я тут недавно фермерством увлекся. Хочу с подопечными хозяйство развести. Сыры варить, на выставки возить. С коровами тяжело управляться, а козы – в самый раз.

Лена буквально увидела, как будет веселиться финансовый отдел, когда получит ее заявку: «Благотворительное пожертвование в виде коз в пользу Сахалинской исправительной колонии № 6».

– По рукам.

Николай Платонович оживился, подскочил со своего стула.

– Ну вот и славно, вот и хорошо. А что касаемо рабочих – сейчас соберем бригаду. Вышлем с вами. И будем возить каждый день. Мы, предприниматели, должны держаться вместе. Помогать друг другу.

Он проводил Лену к газику. Рядом с ним стоял еще один – с кузовом, покрытым брезентом и табличкой «Люди». Через пять минут из ворот высыпали заключенные, в засаленных куртках, ватных штанах и кепках, громко переговариваясь и гогоча.

– А надзиратели? Они ведь будут их сопровождать?

– Конечно. Вон Игорёк, а вон Илюша. И два Саши.

Лена вглядывалась в толпу, но не могла понять, кто тут зэк, а кто – сопровождающий. Все выглядели и вели себя одинаково.

– А наручники? Вдруг они побегут? Вдруг нападут на нас?

– Леночка, ну куда они побегут? Зона – их дом родной. А если и побегут, то недалеко. В сугробе замерзнут, или медведь задерет. Это же не Крым.

Четверо парней все-таки отделились от остальных и выстроили будущих работников в колонну по двое.

– Вот, знакомьтесь. Эти хлопцы и будут вас охранять. Все с табельным оружием.

От этого Лене стало еще неспокойнее. С собой у нее были анкеты с карандашами. Чтобы по дороге зэки написали, какие у них есть навыки и умения. Она подошла и раздала каждому. Попросила поставить галочки в нужных местах. Лена чувствовала, что ее пристально изучают. Один зэк специально коснулся ее руки, а потом еще ощерил три железные коронки. Неужели это такой флирт и он на что-то надеется?

Дорога назад показалась вечностью. Лена отсчитывала минуты, кочки, километры, ручьи, которые они пересекли несколько часов назад. Потом выехали на трассу. На обочине выстроились несколько фур с опрокинутыми кабинами, как будто кто-то свернул им шеи. Наконец два газика подъехали к стройке. На КПП их встречали бригадиры и сам начальник. Зэки по одному сдали Лене свои анкеты. Но тот, с железными коронками, почему-то замешкался. Стоял, спрятав руки за спину и опустив взгляд в ботинки. А потом все-таки протянул Лене свой листок. Он был сложен в форме орхидеи.