Гарт Стайн - Гонки на мокром асфальте
Оба «близнеца» в один голос вздохнули. Затем Макс велл полез в задний карман брюк и вытянул оттуда конверт.
— Мы не хотели доводить дело до крайностей, — пробормотал он.
— Что это? — спросил Дэнни.
— Открой и посмотри, — ответил Максвелл.
Дэнни вскрыл конверт, извлек оттуда несколько листков бумаги, пробежал их взглядом.
— Что это?
— Не знаю, есть ли у тебя адвокат. Может быть, и есть. Но если нет, советую им обзавестись, — сказал Максвелл. — Мы собираемся требовать опекунства над Зоей через суд.
Дэнни вздрогнул, словно получил удар под ребра. Не выпуская из рук конверт с бумагами, он резко опустился в шезлонг.
— Я съела яйцо, — послышался Зоин голосок.
Никто не заметил, как она вышла из дома. Зоя подошла к отцу и забралась ему на колени.
— Хочешь покушать? — спросила она. — Иди на кухню, бабушка сварит тебе яйцо.
— Нет, не хочу, — ответил Дэнни сконфуженно.
Зоя на минуту задумалась.
— Ты все еще печалишься? — спросила она.
Дэнни немного помолчал, затем ответил:
— Да, очень.
— Я тоже. — Зоя кивнула и прижалась головкой к его груди.
Дэнни посмотрел на «близнецов». Длинная рука Максвелла обхватывала узкие плечи Триш словно вериги. 3атем я увидел, как лицо Дэнни изменилось. Черты заострились, взгляд серых глаз стал суровым от решимости.
— Зоя, — сказал он, поднимаясь, — иди в дом и собери вещи.
— А зачем? — спросила девочка.
— Мы уезжаем домой.
Зоя улыбнулась и помчалась было в дом, но Максвелл остановил ее.
— Зоя, подожди, — обратился он к ней. — Потом уедешь, не сегодня. Сегодня твой папа занят срочными делами. Он уедет один, а ты останешься с нами.
— Да как ты смеешь! — вскипел Дэнни. — Кем ты себя возомнил?!
— Ее опекуном, — ответил Максвелл сквозь зубы. — Последние восемь месяцев я кормлю ее и воспитываю.
Зоя недоуменно оглядывала взрослых. Никто из них не знал, что делать.
Молчание прервала Триш:
— Иди, иди, деточка. Собери куколок, а мы тут еще немного поговорим.
Зоя неохотно побрела к входу.
— Не забирай ее у нас, Дэнни, — взмолилась Триш. — Мы найдем компромиссное решение. Ведь мы его уже находили. Пусть Зоя поживет у нас, пока адвокаты все уладят. Ты же не был против, чтобы Зоя оставалась здесь.
— Вы упросили меня, — ответил Дэнни.
— Ну, Дэнни. Мы что-нибудь придумаем, — продолжала канючить Триш.
— Нет, Триш. Я забираю ее с собой.
— Кто позаботится о ней, когда ты на работе? — выкрикнул Максвелл, трясясь от гнева. — Или когда ты на несколько дней отправишься на свои гонки? Кто позаботится о ней, если она, не приведи Господи, заболеет? Или ты будешь не замечать ее болезни и прятать ее от докторов точно так же, как прятал Еву? Пока она при смерти не окажется?
— Я не прятал Еву от докторов.
— Почему же она не ходила к ним?
— Она отказывалась! — выкрикнул Дэнни. — Не хотела в больницу.
— Ты должен был заставить ее.
— Еву нельзя было заставить что-то сделать помимо ее воли. Сам знаешь, — ответил Дэнни.
Максвелл стиснул кулаки. Жилы на шее надулись.
— Потому-то она и умерла.
— Что? — Дэнни презрительно усмехнулся. — Ладно, хватит. Я не собираюсь с тобой дискутировать.
— Будь проклят тот день, когда она с тобой познакомилась, — прошипел вслед ему Максвелл.
Дэнни подошел к двери, позвал:
— Пойдем, Зоя. Мы потом приедем за игрушками.
В проеме появилась смущенная Зоя с охапкой игрушек в руках.
— Я вот эти только возьму, можно?
— Конечно, дорогая. Поехали. Остальные привезем в конце недели.
Дэнни и Зоя направились по дорожке вокруг дома к машине.
— Ты очень скоро обо всем пожалеешь, — негромко проговорил Максвелл. — Не знаешь еще, парень, во что ввязываешься.
— Энцо, вперед! — позвал меня Дэнни.
Мы обошли дом и сели в машину. Максвелл, последовавший за нами, остановился поодаль. Зоя устроилась на детском сиденье, Дэнни пристегнул ее ремнем.
— Сильно пожалеешь, — повторил Максвелл. — Помяни мое слово.
Дэнни уселся за руль, захлопнул дверь с такой силой, что машину качнуло.
— Совсем обалдел. Еще спрашивает, есть ли у меня адвокат, — пробормотал он. — Я работаю в самом престижном автоцентре в городе. Мы продаем «мерседесы» и «БМВ» самым известным людям. Сам не петришь, с кем связываешься. У меня есть визитки лучших городских адвокатов, со всеми их телефонами.
Мы рванули с места, обдав ноги Максвелла брызгами гальки и песка. Пока выруливали на идиллически красивую извилистую дорогу вдоль острова Мерсер, я успел заметить, что белый фургон исчез. А вместе с ним исчезла и Ева.
Глава 30
С опытом к водителю приходит понимание и чувство машины. Он физически начинает ощущать, когда она достигает своего предела. Водитель привыкает к экстремальному режиму езды, то есть когда покрышки вот-вот потеряют сцепление с дорогой. Если такое происходит, он легко выправляет ход машины, выдерживает короткую паузу и снова выходит на предельный режим. Водитель знает, где и как он может еще поддать газку, эта информация оседает в его сознании. Иначе говоря, он начинает действовать автоматически.
Во время гонок, жестких и напряженных, когда остается столько же кругов, сколько сделано, а на хвосте постоянно висит соперник, лучше пропустить его. Потому что выгоднее наступать на пятки, чем все время уходить от преследования. Умный водитель уйдет в сторону, дав противнику возможность вырваться вперед. Пусть он беспрестанно поглядывает в боковое зеркало.
Иногда, правда, нужно оставаться впереди и никого не пропускать. По причинам стратегическим и психологическим. Ну, или просто потому, что водителю следует время от времени показывать, что он — лучший.
Гонки выигрывает тот, кто умнее и хладнокровнее, а не тот, кто сильнее давит на акселератор. В конце концов к финишу приходит самый опытный и сообразительный.
Глава 31
Зоя потребовала, чтобы Дэнни отправил ее в школу на следующий же день, а когда он пообещал забрать ее после занятий, заявила, что хотела бы остаться там подольше, поиграть с подружками. Дэнни неохотно согласился.
— Я приеду за тобой пораньше, чем обычно, — сказал он, высаживая ее из машины. Он, должно быть, опасался, что «близнецы» попытаются выкрасть ее.
От Зоиной школы мы отправились по Юнион к Пятнадцатой авеню и припарковались прямо напротив кафетерия «Виктрола-кофе». Дэнни привязал меня к трубе велосипедной стоянки, у шел и спустя несколько минут вернулся с чашкой кофе и слойкой. Он отвязал меня, устроился за столиком на улице, а мне приказал сесть рядом. Я повиновался. Минут через пятнадцать к нам присоединился какой-то мужчина. Ладно скроенный, очень крупный, но не рыхлый, состоящий из всего круглого: круглой головы, круглого торса, округлых ляжек и округлых рук. Лысина в обрамлении густых волос тоже была круглой. Одет он был в очень широкие джинсы и огромного размера рубашку-безрукавку с гигантской кроваво-красной буквой W на груди.
