Олег Дивов - Консультант по дурацким вопросам
— Ну, пойдем…
Они отошли к «Вектре».
— При штабе писарем он, конечно, мог быть. Но что-то меня здорово смущает его знание русского. Вы и не слышали толком, как он шпарит по-нашему, а я-то с ним долго базарил. Ему язык в свое время очень хорошо «ставили», он разве что грамматику подзабыл… Скорее всего, либо полевая разведка, либо наш мистер Диксон имел отношение к армейским разведорганам.
— Вот и я думаю, — сказал подполковник, глядя в заднее стекло «Вектры». — Не просто так здесь взялся этот милый мальчик. Ладно, давай его дальше колоть. Эй, мистер, ком цу мир, битте!
Под задним стеклом машины лежала российская офицерская фуражка. Миша ее раньше и не заметил. Фуражка не простая — шитая на заказ.
— Откуда шапочка?
— Подарили. Сувенир.
— А вам ее подарили — зачем? Чтобы вы в наши военные городки заезжали спокойно, кося под русского офицера?
Ну, ты даешь, подумал Миша восхищенно. А ведь на такой дурацкий вопрос надо суметь ответить. Правда, сначала мне надо как-то его перевести…
Диксон от дурацкого вопроса тоже обалдел.
— Да вы что, это просто подарок!
— Чей подарок?
— Друзей.
— А друзья у нас кто?
— Ну… Там друзья, — Диксон махнул рукой в сторону Северной Осетии.
— Друзья — кто?!
— В военном госпитале во Владикавказе…
— Фамилии!!! — подполковник впервые повысил голос.
Диксон назвал две фамилии. Первую из них подполковник вроде бы переварил, а на второй у него напряглось все, что не напрягалось раньше.
— Ага-а… — протянул он. — Хорошие у вас друзья. Понимаю. А на фотоаппаратике-то у вас — что?
— Частная собственность, не отдам, — отрезал Дискон, сразу поняв, куда тот клонит.
— Не отдадите — изыму, — равнодушно сообщил подполковник.
— Не имеете права.
— Хорошо. Но показать-то вы хотя бы можете?
— Показать могу…
И Диксон из своих рук начал листать снимки. Действительно — мирная жизнь, местные пейзане.
— А вот здесь беда, — тихонько буркнул Миша. — Мы не знаем, что он нам показывает, память фотоаппарата или память карты.
— Да, — согласился подполковник. — Беда. Показывайте дальше, мистер, не отвлекайтесь…
Диксон послушно листал снимки. И вдруг подполковник легким, даже изящным движением хлопнул его снизу по ладони и выхватил аппарат.
— Та-ак, а это что у нас такое?
— Это ворота на рынке во Владикавказе, — сообщил Диксон оторопело, зачем-то разглядывая свои руки. Типа, как это так, был фотик — и нету фотика.
— Ха-ха, — сказал подполковник. — Ну-ка, ты, гляди. Во Владике был?
— Был.
— На рынке был? Вот такие ворота там видел?
На фото был кусок ворот голубого цвета с восточными мотивами в архитектуре. Прямо как с картины Верещагина. Поверх ворот было что-то написано, но в кадр попала только большая буква Е.
— Знаешь, что это такое?
— Понятия не имею.
— Это ворота рынка в Душанбе. Мистер нам лапшу на уши вешает.
— Ну, я как бы догадался…
— Фотоаппарат надо изымать. Давай.
А вот это ты спешишь, подумал Миша.
— Погодите, товарищ подполковник, есть одна хитрость мелкая, точнее, даже мелкая пакость. Кроме силового изъятия.
— То есть?..
— Пока аппарат сам по себе аппарат, это его личная собственность. И я так понимаю, что на сопредельной территории мы не имеем особого права ее изымать. А вот если это мусор, то мусор ничейный. Он валялся разбитый на бетонке, мы подобрали. А нам же по барабану — из памяти фотоаппарата, даже если он вдребезги, достать информацию ваши смогут. А уж с карточки тем более, чего ей сделается.
— Сколько стоит такой аппарат? — спросил подполковник, выразительно подбрасывая камеру на ладони. Камера была тяжелая, и он ее чуть не уронил. Диксон едва не застонал, но сдержался.
— Не знаю, но это профессиональная вещь, одна ее тушка может потянуть штуки на три…
— Рублей?
— Баксов!
— Ух ты! — и подполковник снова чудом не грохнул аппарат оземь.
— …А объектив еще дороже, вы на него посмотрите, из него же стрелять можно…
— Ну что, мистер, — спросил подполковник. — Мусор или добровольная выдача?..
— Вы мне обязаны его вернуть!
— Не вопрос, сейчас расписку напишу.
— Нет!!!
— Ой, господи… — скучное лицо подполковника стало на мгновение живым, и Миша увидел: ему наконец-то действительно все это надоело.
— Жарко, тошно, ты мне тут мозг трахаешь, какая-то херня вокруг бегает… — бормотал подполковник, глядя под ноги. — Чего-нибудь жрали сегодня?! — внезапно рявкнул он, не оборачиваясь.
— Еще нет, — донеслось из толпы офицеров. — У нас вон там обед стынет.
— Ладно, значит, ты со мной поедешь, — это Диксону. — Ты, — это уже заместителю министра, — можешь валить обратно к себе в МИД… А с вами со всеми потом поговорим. Короче, разъехались.
Поддерживая Диксона под локоть, подполковник довел его до «УАЗа» и усадил на заднее сиденье, фотоаппарат уложил в пакетик…
— Машина! — вдруг крикнул Диксон, протягивая руки к «Вектре».
— Куда она денется у тебя отсюда, родной? Ты ее потом снимать сам замучаешься! Свободны все!
Первым упрыгал министерский «Паджеро», за ним, стеная и кряхтя, — «УАЗ», последней — «буханка» комендатуры. Миша остался стоять перед воротами, снова нервно отряхиваясь.
— Ну, свободны и свободны, — сказал майор. — Наше дело маленькое, нам команду дали, мы и разошлись. — Он поглядел на Мишу. — Ха-ха, шпиёна поймал… Молодец!
Ага, подумал Миша, только что мне за это будет? Уж точно не медаль на грудь.
Он глянул на часы — и сначала не поверил. Мама родная, три часа коту под хвост!.. И почти бегом помчался обратно на площадку.
День закончился в обсуждениях, байках и домыслах на тему «что же это все-таки было». Миша больше не отряхивался, зато наконец осознал себя полным идиотом. Зачем, ну зачем он прыгал на капот?.. А раз уж прыгнул — чем потом думал?! Упустил такой шанс взять америкоса за яйца! Ведь совсем неподалеку стояли гаишники, да не местные, которых Диксон мог давно подмазать, — а из сводного отряда Северной Осетии. Перекрывали дорогу, чтобы никто не врезался в бронетехнику, вдруг краску на танках поцарапают… До гайцов было по прямой метров пятьсот. Солдата послать — и дело в шляпе. И Диксон уже не грозил бы Мише страшными карами за испорченный капот, а сам бы ползал на карачках и умолял спасти Христа ради.
Понимая, что гаишникам непременно сообщат, какое шикарное ДТП они проворонили, и наверняка с три короба наврут, Миша пошел — и рассказал им сам, как было дело.
