Чарльз Буковски - Женщины
– Дней шесть или семь.
– Здесь самое место…
Джоанна заехала на стоянку. Ездила она очень быстро, но не настолько, чтобы нарушать правила. Она ездила так, будто ей было дано такое право. Разница есть, и я ее оценил.
Мы взяли столик подальше от толпы. Прохладно, спокойно и темно.
Мне понравилось. Я согласился на омара. Джоанна же пустилась в нечто странное.
Заказывала она его по-французски. Она была изощренна, много путешествовала. В некотором смысле, как бы я ни недолюбливал образование, оно помогает, когда смотришь в меню или ищешь работу – особенно когда смотришь в меню. С официантами я всегда ощущал собственную неполноценность. Я появился слишком поздно и со слишком немногим за душой. Все официанты читали Трумэна Капоте. Я читал результаты скачек.
Обед был хорош, а в заливе стояли рыбацкие лодки, патрульные катера и пираты. Омар во рту был вкусен, и я запивал его тонким вином. Хороший ты парень. Ты мне всегда нравился в своем красно-розовом панцире, опасный и медлительный.
Вернувшись к Джоанне Довер, мы распили восхитительную бутылочку красного вина. Мы сидели в темноте, наблюдая, как по улице под нами проезжают редкие машины. Сидели тихо. Потом Джоанна заговорила:
– Хэнк?
– Да?
– Тебя сюда какая-то женщина пригнала?
– Да.
– С нею все кончено?
– Мне хотелось бы так думать. Но если бы я сказал «нет»…
– Значит, ты не знаешь?
– Не совсем.
– А кто-нибудь когда-нибудь вообще знает?
– Не думаю.
– Вот поэтому от всего этого такая вонь.
– Нет тут никакой вони.
– Давай поебемся.
– Я слишком много выпил.
– Давай ляжем.
– Мне еще выпить хочется.
– Ты тогда не сможешь…
– Я знаю. Надеюсь, ты позволишь мне остаться еще дня на четыре, на пять.
– Это будет зависеть от того, как у тебя получится, – ответила она.
– Справедливо.
К тому времени, как мы допили вино, я едва мог доползти до постели. Я уже спал, когда Джоанна вышла из ванной…
55
Проснувшись, я встал и почистил зубы щеткой Джоанны, выпил пару стаканов воды, вымыл руки и лицо и вернулся в постель. Джоанна повернулась, и мой рот нащупал ее губы. Хуй начал вставать. Я положил на него ее руку. Схватил ее за волосы, отгибая назад голову, целуя ее жестоко. Я играл с ее пиздой. Я терзал ей секель довольно долго. Она вся повлажнела. Я оседлал ее и похоронил его. Я держал его внутри и чувствовал, как она мне отвечает. Проработать мне удалось долго. Наконец, сдерживаться более не было сил: я был весь в поту, и сердце билось так, что я его слышал.
– Я в не очень хорошей форме, – сказал я ей.
– Мне понравилось. Давай раскурим косячок.
Она вытащила кропалик, уже замастыренный. Мы передавали его друг другу.
– Джоанна, – сказал я ей, – мне до сих пор спать хочется. Еще часок бы не повредил.
– Конечно. Вот докурим только.
Мы прикончили косяк и снова растянулись на кровати. Я уснул.
56
В тот вечер после ужина Джоанна достала мескалин.
– Когда-нибудь пробовал?
– Нет.
– Хочешь немного?
– Давай.
У Джоанны на столе лежали какие-то краски, кисти и бумага. Тут я вспомнил, что она коллекционирует живопись. И уже купила несколько моих картин.
Почти весь вечер мы пили «Хайнекен», но до сих пор были трезвы.
– Это очень мощная дрянь.
– А что она делает?
– От нее торчишь очень странно. Тебе может стать плохо. Когда поблюешь, торчишь еще сильнее, но я предпочитаю не блевать, поэтому вместе с ним мы примем немножко соды. Наверное, самое главное в мескалине – то, что от него испытываешь ужас.
– Я его испытывал и без всякой помощи.
Я начал рисовать. Джоанна включила стерео. Играла была очень странная музыка, но мне понравилось. Я оглянулся – Джоанны нигде не было.
Плевать. Я рисовал человека, только что совершившего самоубийство: он повесился на стропилах, на веревке. Я брал много желтых красок, покойник был таким ярким и хорошеньким. Затем что-то произнесло:
– Хэнк…
Оно стояло у меня прямо за спиной. Я вскочил со стула:
– ГОСПОДИ ТЫ БОЖЕ МОЙ! ОХ, ГОСПОДИ ГОВНО ТЫ БОЖЕ МОЙ!
Крохотные ледяные пузырьки побежали у меня от запястий к плечам и по спине. Я дрожал и трясся. Я оглянулся. Там стояла Джоанна.
– Никогда так больше не делай, – сказал я ей. – Никогда так не подкрадывайся ко мне, или я тебя убью!
– Хэнк, я просто выходила купить сигарет.
– Посмотри на эту картину.
– Ох, здорово, – сказала она, – мне очень нравится.
– Это по мескалину, наверное.
– Да, по нему.
– Ладно, дай покурить, леди.
Джоанна рассмеялась и зажгла нам две.
Я снова начал рисовать. На этот раз у меня по-настоящему получилось: громадный зеленый волк ебет рыжую, ее огненные волосы отлетели назад, а зеленый волчище засаживает ей меж задранных ног. Она была беспомощна и покорна. Волчище пилил, себя не помня, а над головой пылала ночь, дело происходило под открытым небом, и длиннорукие звезды с луной смотрели за ними.
Было жарко, жарко и полно цветом.
– Хэнк…
Я подскочил. И обернулся. За спиной стояла Джоанна. Я схватил ее за горло:
– Я же велел тебе, черт бы тебя побрал, не подкрадываться…
57
Я прожил у нее пять дней и ночей. Потом не выдержал. Джоанна отвезла меня в аэропорт. Она купила мне новый чемодан и кое-что из одежды. Я терпеть не мог их аэропорта Даллас-Форт Уорт. Самый бесчеловечный аэропорт в США.
Джоанна помахала мне рукой, и я поднялся в воздух…
Путешествие до Лос-Анжелеса прошло без приключений. Я сошел с самолета: что там с моим фольксвагеном. Поднялся на лифте к стоянке и не увидел его. Наверное, оттащили. Потом перешел на другой край – вот он.
Получил я лишь штрафной талон за неположенную парковку.
Я поехал домой. Квартира выглядела как обычно – везде бутылки и мусор. Надо прибраться. Если бы кто-нибудь увидел ее в таком состоянии, меня бы упрятали в дурдом.
Раздался стук. Я открыл дверь. Там стояла Тэмми.
– Привет! – сказала она.
– Здравствуй.
– Ты, должно быть, ужасно спешил, когда уезжал. Все двери открытыми оставил. Черный ход вообще настежь. Слушай, пообещай, что никому не скажешь, если я тебе кое-что расскажу.
– Хорошо.
– Сюда приходила Арлина, звонить с твоего телефона, по межгороду.
– Хорошо.
– Я пыталась ее остановить, но не смогла. Она была на колесах.
– Хорошо.
– Где ты был?
– В Галвестоне.
– Чего ради ты так сорвался? Ты ненормальный.
– Мне в субботу опять улетать надо.
– В субботу? А сегодня что?
– Четверг.
– Куда поедешь?
– В Нью-Йорк.
