Чарльз Буковски - Женщины
– Я хочу шампанское. Где оно?
– Пускай свое выставляет.
Тэмми схватила с кофейного столика пачку сигарет и выскочила за дверь.
Я вытащил шампань, откупорил и налил себе полный стакан. Я больше уже не писал стихов о любви. Фактически, я вообще больше не писал. Не хотелось.
Шампанское прошло внутрь легко. Я пил стакан за стаканом.
Потом снял ботинки и дошел до квартиры Бобби. Заглянул внутрь сквозь жалюзи. Они сидели очень тесно друг к другу на тахте и разговаривали.
Я вернулся к себе. Докончил шампанское и принялся за пиво.
Зазвонил телефон. Бобби.
– Слушай, – сказал он, – чего б тебе не зайти и не выпить со мной и с Тэмми пива?
Я положил трубку.
Я еще немного попил пива и выкурил пару дешевых сигар. Меня всё больше развозило. Я пошел к Бобби. Постучал. Тот открыл дверь.
Тэмми сидела в дальнем углу кушетки, двигаясь кокаином из пластиковой ложечки «МакДональдса». Бобби сунул мне в руку пиво.
– Беда, – сказал он мне, – в том, что ты не уверен в себе, тебе не хватает самоуверенности.
Я втянул в себя глоток пива.
– Это правильно, Бобби прав, – сказала Тэмми.
– У меня внутри что-то болит.
– Ты просто не уверен в себе, – сказал Бобби, – все довольно просто.
У меня было два номера телефонов Джоанны Довер. Я попробовал тот, что в Галвестоне. Она ответила.
– Это я, Генри.
– У тебя голос пьяный.
– А я пьян. Я хочу приехать повидаться с тобой.
– Когда?
– Завтра.
– Хорошо.
– Ты меня в аэропорту встретишь?
– Конечно, малыш.
– Куплю билет и сразу тебе перезвоню.
Я заказал билет на 707-й рейс, вылетавший из Лос-Анжелеса-Международного на следующий день в 12.15. Передал информацию Джоанне Довер. Она сказала, что будет меня ждать.
Раздался звонок. То была Лидия.
– Я подумала, что тебе нужно сказать, – сказала она. – Я продала дом. Уезжаю в Феникс. Утром меня здесь не будет.
– Хорошо, Лидия. Удачи тебе.
– У меня был выкидыш. Я чуть не умерла, это было ужасно. Я столько крови потеряла. Я не хотела тебя беспокоить.
– Сейчас с тобой всё в порядке?
– Всё нормально. Я только хочу убраться из этого города, он мне осточертел.
Мы попрощались.
Я открыл еще одно пиво. Распахнулась входная дверь, и зашла Тэмми. Она начала метаться по комнате дикими кругами, глядя на меня.
– Валери вернулась? – спросил я. – Ты вылечила Бобби от одиночества?
Тэмми продолжала вить петли. В своей длинной хламиде смотрелась она очень эффектно, выебали ее или нет.
– Убирайся отсюда, – сказал я.
Она сделала еще один круг по комнате и выбежала вон, к себе.
Спать я не мог. К счастью, пиво еще оставалось. Я продолжал его пить и закончил последнюю бутылку около половины пятого утра. Потом сидел и ждал 6 часов, а затем вышел и купил еще.
Время шло медленно. Я ходил по квартире. Чувствовал я себя неважно, но начал петь песни. Я пел песни и ходил по квартире – из ванной в спальню, оттуда в переднюю комнату, в кухню и обратно, горланя песни.
Я взглянул на часы. 11.15. Аэропорт в часе езды. Я одет. И обут, но чулков на мне не было. Я взял с собой только очки для чтения, которые запихал в нагрудный кармашек рубашки. Выскочил из квартиры я без багажа.
«Фольксваген» стоял перед домом. Я влез в него.
Солнечный свет был очень ярок. Я на минутку опустил голову на руль. Со двора донесся голос:
– Куда это, на хуй, он собрался в таком состоянии, интересно?
Я завел машину, включил радио и отъехал. Рулить оказалось не просто. Машина норовила заехать за двойную желтую линию на полосу встречного движения. Оттуда дудели, и я сворачивал обратно.
Я добрался до аэропорта. Оставалось 15 минут. Я гнал на красный, на стоп-сигналы, превышал скорость, причем грубо, всю дорогу. Осталось 14 минут.
Стоянка переполнена. Ни единого места. Потом увидел одно прямо перед лифтом, как раз для фолька. Знак гласил СТОЯНКА ЗАПРЕЩЕНА. Я поставил машину.
Когда запирал дверцу, очки выпали у меня из кармашка и разбились на мостовой.
Я помчался по лестнице и через дорогу к стойке бронирования. Мне было жарко. С меня лило.
– Бронь на Генри Чинаски… – Служащий выписал мне билет, и я заплатил наличными.
– Кстати, – сказал служащий, – я читал ваши книжки.
Я подбежал к охране. Звонок взорвался. Слишком много мелочи, 7 ключей и карманный нож. Я выложил всё на тарелочку и прошел еще раз.
Пять минут. Выход 42.
Все уже уселись. Я вошел. Три минуты. Я нашел свое место, пристегнулся. По внутренней связи вещал командир корабля.
Вырулили на взлетную полосу – и вот мы уже в воздухе. Мы вымахнули над океан и сделали гигантский разворот.
54
Я вышел из самолета последним, и там стояла Джоанна Довер.
– Боже мой! – рассмеялась она. – Ты выглядишь ужасно!
– Джоанна, давай выпьем «Кровавой Мэри», пока багаж выгрузят. О черт, у меня же нет багажа. Но все равно давай выпьем «Кровавой Мэри».
Мы вошли в бар и сели.
– Так ты никогда до Парижа не доедешь.
– Меня французы мало колышут. Я ведь в Германии родился, знаешь ли.
– Надеюсь, тебе у меня понравится. Очень простое жилье. Два этажа и много воздуха.
– Если только мы будем в одной постели.
– У меня есть краски.
– Краски?
– То есть, ты сможешь писать, если захочешь.
– Вот говно, но все равно спасибо. Я ничему не помешал?
– Нет. Был один механик из гаража. Но он ссохся. Не смог выдержать темпа.
– Пощади, Джоанна, лизать и ебаться – это еще не все.
– Вот для этого как раз у меня есть краски. Когда будешь отдыхать, то есть.
– Ты просто куча женщины, даже если не считать 6 футов.
– Господи Боже мой, как будто я не знаю.
Мне у нее понравилось. На каждом окне и двери висели экраны.
Окна распахивались, огромные окна. На полах никаких ковриков, две ванных, старая мебель и множество столов везде, больших и маленьких. Просто и удобно.
– Прими душ, – сказала Джоанна.
Я рассмеялся.
– Вся моя одежда – на мне, у меня больше нет ничего.
– Завтра еще купим. Сначала примешь душ, потом поедем и хорошенько наедимся даров моря. Я знаю одно неплохое место.
– А там выпить дают?
– Осел.
Я не стал принимать душ. Я принял ванну.
Мы ехали довольно долго. Я раньше и понятия не имел, что Галвестон – остров.
– Торговцы шмалью угоняют сейчас рыбацкие лодки. Убивают всех на борту и ввозят свою дрянь. Одна из причин, почему цены на креветки растут: ловить их стало опасным занятием. А твои занятия как?
– Я не писал. Думаю, у меня уже всё кончилось.
– И сколько ты так не пишешь?
– Дней шесть или семь.
– Здесь самое место…
