Дан Цалка - На пути в Халеб
Все восемь лет, что Циммер служил в армии, ему не доводилось встречаться с ямун. Он снова услышал о них лишь за четыре месяца до демобилизации. У Циммера было открытое приятное лицо, на котором странной и неуместной казалась даже тень печали. Видно было, что он борется с растерянностью и старается не судить сгоряча. Он надеялся, что его оставят на одной из баз в окрестностях Тель-Авива, но его направили в полк Иехезкиэля Равива, проводивший зимние учения на полигоне. Циммер отслужил в Негеве несколько лет. Когда отрезвел от первых восторгов, стал ценить тишину и безмолвие. Назначение на учебные маневры он воспринимал как результат досадного столкновения амбиций, сведения каких-то счетов; он давно хотел уйти из армии, надоело жить в постоянной готовности, получать жалкую зарплату, чувствовать уколы мелочных конфликтов. Он думал устроиться в фирму своего приятеля, который предложил ему работу в начале того года, да и жена все время напоминала об этой удачной возможности.
Циммер направился в кабинет Равива, размышляя о погоде, о новом креме для бритья, который тут же впитывается в кожу, о песке на зубах и о Равиве тоже — о том, что в последнее время он так старается выслужиться и прославиться, что сделался подозрительным и агрессивным.
В приемной его встретила секретарша, имевшая привычку каждую неделю менять цвет волос. Солдатская форма ладно сидела на ней. На сей раз волосы ее были темнокаштановыми, а лак на руках — вишневым. Она с любопытством посмотрела на него. Женщины начали интересоваться им совсем недавно, он так и не понял почему и очень смущался.
— К вам старший лейтенант Циммер, — сообщила секретарша в маленькое окошечко в стене.
— Входите, Циммер, — громко пригласил его Равив. Бессознательно Циммер взглядом поблагодарил секретаршу за ее неравнодушие. Командир полка сидел за столом, чуть склонив крупную седую голову с коротко остриженными волосами и недовольно поджатыми губами. Он недоверчиво глянул на Циммера и сказал:
— Знайте, что не я вызвал вас в полк.
— Это не имеет значения, — проговорил Циммер. Будучи амбициозным, он в молодости интересовался только математикой и немного археологией, рваться к власти ему претило. Ему одинаково трудно было как отдавать приказы, так и подчиняться, и даже после нескольких лет службы армейская иерархия, по сути, казалась ему чем-то нереальным.
— Я отправляюсь на базу через восемь дней. Когда вы будете готовы?
— Когда скажете, — ответил Циммер.
— Тогда, может быть, завтра утром? И захватите с собой Яари, — сказал Равив.
Они засиделись допоздна, сверяли карты, планы.
— Не забудьте, отправляясь на полигон, взять пулеметы, — предупредил Равив, прощаясь. — Недавно там убили нескольких солдат. Бросили в лагерь гранату, ну и так далее.
— Нелегально перешедшие границу?
— Не знаю, с той ли, с этой ли стороны. Я не специалист по арабской душе, как все прочие. — Он пожал Циммеру руку.
На улице шел дождь. В Негеве, должно быть, по-прежнему ясно. На территории базы вдоль дорожек успела образоваться топкая грязь. Машины двигались медленно. Газеты и объявления вымокли. Он покрутился на улице Бен-Иегуда, заглянул в кафе и купил несколько пакетиков чая и кофе. За длинными низкими столиками сидели женщины среднего возраста, по две-три за каждым. Они ели пирожные и курили, а на коленях у них сидели комнатные собачки и пытались привлечь внимание хозяек. На стойке и в витринах громоздились сласти и выпечка в веселых праздничных упаковках. Вынесенные на улицу, на покатый тротуар столики намокли. Слабый свет в зале успокаивал. Цимер позвонил Яари.
— Я прихвачу охотничьи ружья, — сказал Яари молодым бодрым голосом. Ему было двадцать пять, он был жизнерадостен и смышлен. Циммер слегка завидовал его успеху у женщин и красивому лицу.
Им не раз случалось выбираться на недельную охоту. Хорошее настроение и уступчивость не покидали Яари даже в минуты ошибок и неудач, даже в присутствии мрачного по вечерам Циммера. Циммеру было неведомо истинное наслаждение охотой, вносившей оживление в размеренную спокойную жизнь — маленькие неожиданности и приключения, заряженное оружие. У Яари было несколько охотничьих ружей, два — отлично выполненных и красивых, с вырезанными на прикладе фазанами в высокой траве и тому подобными картинками. Он сам изготавливал пули, не довольствуясь покупными, хотя те были дешевы. Он набивал гильзы порохом чуть плотнее, чем требовалось. Когда Циммер приехал домой, дети уже спали. Он немного посидел с женой, собиравшей ему в дорогу белье и теплые свитера.
— Еще несколько месяцев, — сказала она, — и мы отметим твой уход.
Ее черные глаза смеялись. Циммер погладил блестящие курчавые волосы. Он мог поклясться, что, когда женился, у нее в ушах висели сережки, а теперь их не было. В магазине она всегда затевала ссору с продавцом, и, если выходила из себя, утихомирить ее было не так-то просто. Циммер улыбнулся ее веселому виду.
— Мне бы хотелось получить небольшую сумму в качестве аванса.
— Для чего?
— Сломать стену между комнатами, купить диван поудобнее. Еще мне необходимы зимнее пальто и какие-то платья, а тебе — хотя бы один приличный костюм.
— Костюм мне не нужен, — возразил Циммер.
— И поедем вдвоем за границу.
— Никто не даст нам аванса и на четверть того, что ты тут перечислила, — улыбнулся он.
Он проснулся затемно. Перед уходом заглянул в детскую, единственную уютную комнату в их квартире. На улице слегка развиднелось, пахло туманом и влажной травой, низко лежали черные тучи, дул холодный ветер. В окнах домов напротив кое-где горел свет.
Он заехал за Яари, который уже поджидал его — красная косынка на шее, в руке охотничьи ружья в чехлах. Дороги в этот ранний час были пустынны, местами лежало на асфальте облако молочного тумана. Они остановились в Рамле, возле самого лучшего кафе по дороге на юг. Цибулькин, его хозяин, открывал свое заведение очень рано. Они вошли внутрь. В помещении, нагретом двумя керосиновыми печками, стояли столики под желтыми скатертями. Яари положил ружья рядом с собой и сидел, похлопывая ладонью по зеленым чехлам.
— Вряд ли у нас останется время для охоты, — заметил Циммер.
Хозяин принес кофейник, молоко и широкие чашки. Потом сходил еще раз и принес свежие булочки, сливочное масло и варенье. Минутку постоял, глядя на посетителей: вот они разливают по чашкам кофе, Яари обмакивает булочку, Циммер пьет, обхватив чашку обеими руками, вот они густо мажут хлеб вареньем.
— Вкусно? — спросил Цибулькин.
Они дружно закивали. Цибулькин был доволен, и едва заметная улыбка осветила его длинное лицо.
— Яйца?
— Мне не надо, — ответил Циммер.
— А мне два яйца всмятку, в рюмочке, — заказал Яари, ожидая, что Цибулькин узнает его, поскольку он всегда заказывал на завтрак одно и то же блюдо. Но хозяин не признал его, он ушел и затворил за собой дверь.
— Жарковато, — заметил Циммер.
— Погоди, я открою окно. — Яари проворно поднялся, залез на стул и открыл форточку. Циммер с удивлением и не без зависти смотрел на его легкие упругие движения.
Холодный сырой воздух ворвался в комнату.
— Выходит, это не диверсанты, проникающие к нам из-за границы? — сказал Циммер.
— Этот человек — слепой, — ответил Яари. — Пока я не отращу усы и не обрею голову, он меня не узнает.
— О чем ты?
— Не имеет значения, — отмахнулся Яари. — Это не те, что пересекают границу. Похоже, что все это сделано разными людьми. Тот же случай с гранатой, к примеру. Дело было ночью, весь взвод в спальных мешках. Караульный ничего не видел, никто не пострадал. Не исключено, что это случайность, но я считаю, что у тех людей не было никакого понятия о гранатах. Видел бы ты это место — открытое, ровное. А турист, который остался цел? Он их даже не разглядел в темноте. Сказал: вас много, а я один. Тогда кто-то из них рассмеялся и огрел его кнутом. Они убили десять верблюдов у племени аджарие. Нет, это не те, кто проникает из-за границы.
Цибулькин принес яйца и спросил, не надо ли чего еще, сыру, например.
— Я бываю здесь почти каждую неделю, а этот человек меня не помнит, — сказал Яари.
— Он никого не помнит. А что говорят у аджарие?
— Они говорят, что это дело рук твоих старых приятелей.
— Моих приятелей?
— Ямун.
— Ерунда. — Циммер не ожидал такого ответа. — Что за чушь! Ямун такого не сделают.
— Так говорят у аджарие.
— Глупости все это, поверь мне. Бедуины ведут себя осторожно и убивают туристов только в приключенческих романах.
— Не заводись, — сказал Яари. — Я о ямун ничего не знаю, вот об их женщинах кое-что слышал. Они и в самом деле так красивы?
— С такими женщинами наверняка приятно общаться.
