Арчибальд Кронин - Северный свет
Глава V
В тот самый понедельник Най, позавтракав и просмотрев почту, позвонил в гараж на Виктория-стрит и заказал себе машину без шофера. Лишь только пробило девять, он сел в нее и отправился в Слидон. Он нарочно переждал ночь, чтобы дать Коре время подумать; ему казалось, что она будет тогда сговорчивей. К тому же, не было надобности чересчур торопиться: ему удалось убедить главную редакцию, что он на пути к очень важному открытию и, как он заверил Смита, допивая вторую чашку кофе, можно считать, что все в порядке.
Стоял погожий осенний день, солнце уже прорвало легкую дымку тумана и золотило купы буков на Элдонских холмах. Над дюнами с пронзительно резкими криками все время кружили быстрые стрижи. На окраине Слидона Най затормозил машину и, поставив ее в стороне от дороги, возле заброшенного сарая, — он считал необходимым до известного времени соблюдать осторожность, — направился в поселок. Слидон произвел на него впечатление грязной, запущенной дыры, где воняло рыбой и гнилыми водорослями; на берегу валялось несколько облезлых старых шлюпок. В море вдавался каменный мол, у начала которого стоял киоск с полуразвалившейся крышей — в нем продавались газеты, фотопленка «Кодак», почтовая бумага и конверты; ни бульвара, ни эстрады для оркестра, только одна-единственная лавчонка, — словом, и смотреть-то не на что, кроме моря. «Совсем не похоже на Блэкпул, — подумал он, — ничего общего».
Домик Пейджа оказалось нетрудно найти: тоже не бог весть что — старик Пейдж, такой великодушный филантроп, а не мог устроить сына получше. Леонард окинул беглым взглядом владения Пейджа, затем прошел по садовой дорожке и позвонил. Настроение у него было преотличное, храбрости — хоть отбавляй, и, по его собственному выражению, плевать он хотел на всех: за последние десять лет не было случая, чтобы он не справился с порученным ему делом. Поскольку на его звонок никто не вышел, он снова дернул за ручку — это был простой старинный звонок. Затем он услышал звук шагов. Дверь открылась. Перед ним была Кора.
— Доброе утро. — Он улыбнулся ей ослепительной улыбкой. — Миссис Пейдж, я полагаю? А я Леонард Най, представитель «Ежедневной хроники». Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
При виде его она не очень изменилась в лице. Заметно было, что она испугалась, хотя и предчувствовала, что он может приехать, и приготовилась к встрече с ним.
— Что вам надо?
Он заранее придумал ответ и с улыбкой заметил:
— Насколько я понимаю, ваш муж пишет книгу. Это всегда привлекает внимание читателя. Мне хотелось бы узнать некоторые подробности.
— Моего мужа нет дома.
— В таком случае, надеюсь, вы мне поможете, миссис Пейдж. — Он энергичным жестом выхватил из кармана блокнот. — Итак, как будет называться его труд?
— Спросите об этом у него самого, — сказала она. — И вообще, мы здесь таких, как вы, не желаем видеть. — И она захлопнула дверь.
Во всяком случае, захлопнула бы, если бы Най не просунул носок ботинка между дверью и косяком: слишком он был опытен в такого рода делах, чтобы дать себя провести. Нимало не смутившись, словно ничего не случилось, он обратился к ней с самой обаятельной и игривой улыбкой:
— В таком случае, миссис Пейдж, расскажите мне о себе. Вы, кажется, недавно замужем?
Она не отвечала.
— А до замужества, если не ошибаюсь, вас звали мисс Кора Бейтс.
Ее лицо стало мертвенно-бледным, а в темных глазах появилось жесткое выражение. По этому взгляду он понял, сколько ей пришлось выстрадать.
— Не слишком ли много вы знаете, а?
— Видите ли, — он улыбнулся, — наша обязанность знать кое-что. Вы ведь были в Блэкпуле в августе, три года тому назад?
— Ну, а если и была? Что с того?
— Значит, вы признаете, что были.
— Нет, не признаю. Это ложь. Я и близко-то около Блэкпула не была.
— Странно. — Най покачал головой, словно ее ответ озадачил его: вся эта история начинала ему нравиться. — А я могу поклясться, что вы были одной из «хозяек» в «Альгамбре».
— Это одной из тех несчастных, которые за гроши должны отплясывать ночи напролет с такими, как вы?
— Вот именно, — сказал Леонард, очень довольный этим признанием. — Вы весьма точно выразились.
— Только вы-то никогда не бывали в том зале в Блэкпуле. Ни в жизни не бывали. — После замужества Кора стала говорить гораздо правильнее, но сейчас, забывшись, в волнении снова перешла на жаргон с характерными интонациями своей юности.
— Я не из тех, кто увлекается танцами, — сказал Най. — Я просто слышал, что вы там работали.
— Кто это вам сказал?
— Один приятель.
— Разве у такой крысы могут быть приятели?
— Вы правы. — Леонард рассмеялся, точно она сказала ему комплимент. — Я довольно мерзкий тип. Никто меня не любит. Это был скорее знакомый по профессии. Его зовут Хейнз. Вам это имя что-нибудь говорит?
— Нет, ничего. Ничегошеньки.
— А впрочем, не в этом суть, — небрежно заметил Леонард. — Просто я случайно был с ним в суде, когда вам выносили приговор.
Главный удар он припас напоследок, и удар этот оглушил ее. Все время она надеялась — надеялась, что он знает лишь самую малость. И сейчас весь ее боевой пыл сразу иссяк. Она прислонилась к дверному косяку — глаза у нее были большие и темные, они казались темнее обычного на ее побелевшем лице, которое вдруг стало совсем маленьким.
— Почему вы не оставите нас в покое? — сказала она, наконец, так тихо, что он едва расслышал. — У меня есть свои чувства, как и у всех людей, правильно? Чего же вы приходите и суете нос в чужую жизнь?
— Я репортер, моя дорогая.
— И поэтому вы считаете, что имеете право выставлять напоказ все человеческие слабости, несчастья и страдания? О, вы, конечно, здорово умеете рассуждать о нравственности, а сами-то как на этот счет?
— Но, Кора, ведь я еще не причинил вам зла… пока еще нет.
— Впервые в жизни я счастлива… здесь… у меня есть муж, о котором я могу заботиться…
— В таком случае он — счастливый человек, ему повезло. Должен признаться, я ему завидую. — Он многозначительно посмотрел на нее, но она, видимо, этого не заметила.
Она долго молчала, затем, пристально глядя на него, тихо, еле внятно спросила:
— Что вам надо?
На секунду Най почувствовал искушение. Чертовски лакомый кусочек, в доме — никого, а ее ненависть к нему лишь придала бы приключению большую остроту. Но нет, нельзя рисковать: ведь он приехал не для удовольствия, а ради дела, и притом очень важного.
— Мы только хотим, чтобы вы помогли нам, так сказать, договориться со стариком Пейджем, — небрежно заметил он. — Просто признались бы в нужное время и все.
Очень медленно она сказала:
— У вас не хватит наглости донести на меня, нет, не хватит.
— Ну, будьте же благоразумны. Кора. Ведь все может кончиться вполне благополучно. Если действовать спокойно, никто серьезно не пострадает.
— Теперь я вижу, — сказала она тоном, не поддающимся описанию. — Вы хороший, вы… в самом деле очень хороший.
Оба долго молчали, затем, так и не подняв на него глаза, она повернулась и медленно закрыла за собой дверь. На сей раз Най и не пытался помешать ей. Он постоял с минуту, почти уверенный, что она вновь откроет дверь, но поскольку этого не произошло, положил блокнот в карман и вышел за калитку. Он не прошел и десяти шагов, как лицом к лицу столкнулся с молодым Пейджем. Дэвид инстинктивно отступил на шаг и, закинув голову, высокомерно посмотрел на Ная.
— Что вы здесь делаете? — обретя, наконец, дар речи, спросил он.
— Гуляю, — спокойно ответил Най.
— Вы были у меня в доме.
— Очень рад был бы там побывать, но, к сожалению, весь разговор проходил под открытым небом. Впрочем, не стоит расстраиваться. Доктор сказал, что морской воздух мне полезен.
— Вот что… — У Дэвида задергалась щека. — Я не знаю, что вам надо, но не желаю, чтобы вы тут шлялись.
— Каждый имеет право поступать, как ему заблагорассудится.
— Но вы не имеете права докучать моей жене.
— А кто же ей докучает?
— Вы — вчера на концерте.
— Боже мой, — сказал Най. — Да я и слова ей не сказал.
— Я не намерен состязаться с вами в остроумии, сэр. — Голос Дэвида поднялся на две октавы, его тощее тело, такое жалкое в коротких штанах, стоптанных туфлях и свитере, затряслось мелкой дрожью. — Я заявляю вам, что если вы будете приставать к моей жене, то я… я сверну вам шею.
— Побереги-ка собственную шею, приятель, — заметил Най и, презрительно махнув рукой, зашагал прочь. Совсем не к чему дальше препираться: Леонард не был особенно силен в наступательной тактике, да к тому же этот сумасшедший так сильно взволнован, что мог стать опасным.
Глава VI
Сердце у Дэвида стучало, точно молот; потрясенный, не в силах двинуться с места, он стоял и смотрел вслед Наю, спускавшемуся по пыльной извилистой дороге.
