Геннадий Прашкевич - Пожить в тени баобабов
Хунгер понимающе рассмеялся:
– Если ты так сказал, значит, нам с ними по пути. Пока я с тобой, все так и будет. Ты чемпион, Валя.
И захохотал:
– Все-таки жаль, что я не добрался до тебя в Осло. Если бы не этот чертов чех!..
Хунгер с сожалением покачал головой и кивнул в сторону удаляющейся «семерки». – Кто эти люди?
– Скажу, засмеешься.
– Я люблю смеяться.
Валентин надул щеки и проскандировал:
«Ге-на!.. Ге-на!..»
– О-о-о… – Хунгер снова покачал головой. – Это серьезно. Они мне не понравились.
И предложил:
– Едем ко мне. У меня хорошая кухня. У меня настоящая немецкая кухня. Ты будешь доволен.
– Потом, Ёха. Потом. Сейчас я боюсь упустить этих… придурков…
– О-о-о!.. – просиял немец. – Я знаю… Придурок по-русски, это не совсем дурак…
– Нет, Ёха, – поправил Валентин. – Придурок по-русски, это круче, чем даже полный дурак.
– Да? – Хунгер задумался.
– Держись за «семеркой», – попросил Валентин. – Но не нужно, чтобы они нас заметили… Мне тоже жаль, Ёха, что мы с тобой не повалялись на ковре в Осло… Уж Олдржиха-то ты должен был сделать!..
– Я и сделал его, – засмеялся Хунгер. – Только позже. Несколько позже. Уже в Москве.
И спросил:
– Почему ты не хочешь, чтобы эти люди увидели тебя?
– Так надо.
– Это хорошо?
Валентин кивнул:
– Не то, чтобы очень хорошо, но так надо.
– Верю. Ты чемпион. – Хунгер лукаво и понимающе покосился на Валентина. – Это твой нынешний бизнес?
– Следить за придурками? – удивился Валентин. – Да нет, Ёха. Я бы не хотел заниматься таким бизнесом.
И сам спросил:
– Куда они едут?
– Пока в центр.
– Это далеко?
– Совсем нет.
– Прости, Ёха… Ты, правда, очень сильно мне поможешь, если мы выясним, куда едут эти люди.
Хунгер расправил огромные плечи:
– Зер гут! Я уже сказал: нам с тобой везде по пути. Ты чемпион. Разве я ошибаюсь?
Он покрутил головой, ища место для парковки:
– Эти люди, которых ты не хочешь потерять из виду, они приехали, Это банк, Валя. А вон стоит их машина.
Хунгер уважительно покачал головой:
– Я думаю, так, это серьезные люди.
– Почему?
– Потому что это серьезный банк. Эти люди имеют дело с очень серьезным банком.
– Банк?
Валентин закурил.
Все сходилось.
Напыщенная речь Николая Петровича. Пока, дескать, Валентин Борисыч, герои и мечтатели рвали глотки на митингах и баррикадах, умные люди уже делали Дело… Это не приватизация по дешевке совминовских дач, не холодильники по двадцать восемь рублей штука, а твердая валюта… У умных людей, Валентин Борисыч, которые загодя начали скупать доллары по дешевке, сейчас этих долларов, как у дурака махорки… И лежат они, эти доллары, в хороших местах, не в чулках и не в матрасах…
В хороших местах…
Верно сказано.
Валюта.
Конечно, валюта. Что еще? Именно валюта дает реальную возможность контролировать любые события.
Большое Дело…
Дело с большой буквы…
Человек любит не жизнь. Человек любит хорошую жизнь…
Эх, Серега… Не жить тебе в тени баобабов… Не бегать тебе по таитянским пляжам… Не гулять по Парижу… Даже родных березок тебе больше не видеть… Не с теми связался…
– Ты что, Валя? – ткнул его в бок Хунгер. – У тебя злое лицо, Валя.
– Все нормально.
– Есть проблемы?
– У кого их нет, Ёха?
А сам подумал с тоской: все покупается… И все покупаются… Одни от дурости, другие от жадности… Есть еще, конечно, испуг… Купили Серегу, напугали Джона…
– Значит, говоришь, серьезный банк, Ёха? – тряхнул он головой.
Немец подтверждающе кивнул.
Серьезный банк. Для серьезных клиентов. Входишь, получаешь карточку, пишешь шифр. Служитель сверяет полученные от тебя данные с данными главного компьютера и на твоих глазах отправляет карточку в утилизатор. Потом тебя проводят в святая святых. Служитель вставляет ключ в одну из замочных скважин сейфа, ты вставляешь свой ключ в другую…
Ключ!..
Серега что-то говорил о ключе! О каком-то ключе к долголетию. «Я, братан, такой ключ подобрал!..»
Ну да, ключ к долголетию…
Кажется, Серега, и впрямь его подобрал… Только не к добру, как оказалось…
Валентин издали наблюдал за водителем «семерки». Молод, поджар, руки в тонких перчатках, рубашка свежая. Правда, в движениях, даже в том, как он вдруг быстро и хищно поворачивал голову, проскальзывало что-то необычное.
Валентин так и не понял – что?
Но – ключ…
Ключ к долголетию…
Пожить в тени баобабов…
«Семерка» лихо выкатила на трассу Киль – Гамбург.
Хунгер замолчал, только иногда беззвучно шевелил губами. Странно получается… Серьезный банк, серьезные клиенты… Этот Гена, обидевший его, вышел из банка с сумкой, заметно потяжелевшей… Странно, странно… Почему этим интересуется Валентин?…
Трасса Киль – Гамбург.
– Нам по пути, – благодушно пропыхтел Хунгер, глянув на Валентина.
Но что-то его смущало.
– Валя, кто они, эти люди?
– Я сам мало их знаю.
– Валя, – все так же благодушно, но с серьезным интересом в голосе пропыхтел Хунгер: – Ты это… Не обижайся… Ты не из КГБ?…
Валентин засмеялся:
– С чего ты взял? Разве я похож на человека из КГБ?
– А какие они?
Валентин пожал плечами.
– Я читал о России… – сказал Хунгер, опять с тем же сомнением в голосе. – Очень необычная страна…
И повторил:
– Ты, значит, не из КГБ?
– Нет.
– Тогда зачем мы едем за этими людьми?
Зачем?…
Валентин упрямо наклонил голову.
Не скажешь, не объяснишь… Как объяснить томящее непонятное чувство большой опасности… Брат Серега… Анечка… Этот неудачливый Шварц из Липецка… Несчастная дежурная по этажу… Крематорий… Скотина Хисаич… Виктор Сергеевич… Разве объяснишь такое?… Разве объяснишь что-нибудь даже про тот же неведомый «Пульс» и, уж тем более, про какое-то неведомое Дело… Он сам ничего не знает…
Но отвечать надо было.
Валентин решил не врать.
– Эти люди, Ёха, убили моего брата.
– Майн готт! – испуганно перекрестился Хунгер. – Но они клиенты серьезного банка!
– Они и меня пытались убить, Ёха.
– Майн готт! – потрясенно повторил Хунгер.
И спросил:
– Ты из милиции?
– Нет.
– Тогда я совсем ничего не понимаю. Почему нам прямо сейчас не обратиться в полицию? Мы находимся в свободной стране.
– У меня нет никаких доказательств, Ёха.
– Доказательствами займется полиция. У нас хорошая полиция. На нашу полицию, валя, можно положиться.
Валентин покачал головой.
– Почему ты молчишь?
– Я не верю, Ёха, ни вашей полиции, ни нашей милиции, ни нашему КГБ.
– Майн готт! Почему так?
Валентин низко пригнул голову. Сделал вид, что прикуривает.
На хорошей скорости обойдя БМВ Хунгера, по шоссе пронесся сияющий чернильно черный микроавтобус счастливого Коляки. Пристроился в хвост к «семерке».
Нагнал!
Хунгер неожиданно свернул на обочину.
За узкими высокими ветлами, издали похожими на зеленый медленный взрыв, высоко взметнувший их длинные ветви, возникла серая бетонная стена. За нею виднелась плоская черепичная крыша длинного приземистого здания. Все это было увенчано двумя огромными кирпичными трубами, из которых не поднималось ни колечка дыма.
– Приехали, – удовлетворенно заметил Хунгер.
– Почему приехали? – удивился Валентин.
– Тупик. Дальше дороги нет. Если мы подъедем к воротам этого учреждения, нас увидят. Мы приехали, Валя. Дальше нельзя. Видишь указатель? Если наш указатель утверждает, что впереди тупик, значит, впереди действительно тупик. У нас всегда так.
– А что это за учреждение?
– «Карл-Хайнц Хольман».
– А понятнее?
– Похоронное бюро.
– Похоронное бюро!?
Хунгер недоуменно пожал толстыми плечами:
– Люди смертны, Валя. Это нужное заведение. Эти люди, за которыми мы увязались, въехали во двор похоронного бюро. Мы не можем поступить так же. Возникнут вопросы.
Похоронное бюро.
Валентин вспомнил: у него в кармане телеграмма, адресованная Николаю Петровичу. Его секретарша просила передать телеграмму из рук в руки. А он совершенно забыл о телеграмме.
Валентин вытащил бланк и попросил:
– Ёха, переведи.
– «Комбинат спецобслуживания. Господину Шадрину, – перевел Хунгер. – В соответствии с заключенным соглашением подтверждаем возможность принять представителей для перевозки в Санкт-Петербург тела скончавшегося в Германии гражданина России Уткина. Карл-Хайнц Хольман».
Точное попадание.
Уткин…
Сема Уткин, тот самый Сема, народный маршал, о котором не раз рассказывал Серега и с которым он собирался в командировку за кордон… Возможно, что и ключ к долголетию Серега подбирал вместе с народным маршалом. Возможно, что и пожить в тени баобабов они мечтали вместе… Вполне, вполне возможно, судя по их неожиданной и весьма преждевременной смерти… Она-то, смерть, наконец, и связала их окончательно…
