Марлена Штрерувиц - Без нее. Путевые заметки
«Pretty normal».[159] На пляже. Юность прошла на пляже. Катались на волнах. Это было классно. Принесли салат. Маргарита расспрашивала, а как со школой? С друзьями? Пит рассказывал. Подали рыбу. Маргариту спросили, не выпьет ли она еще бокал вина. Она отказалась. Ели. Было вкусно. Они говорили о весне. Такая ли она в этом году, как обычно в Калифорнии? Пит считал, что погода могла бы быть получше. Солнечнее. После еды Маргарита заказала кофе. Костюм идеально подходил к обстановке. Посетителей мало. На передней веранде пара бизнесменов в темных костюмах. Еще три парочки на улице. Маргарита помешивала кофе. Они заговорили о том, насколько в этих краях безопасно. Маргарита рассказала о Кристине. Спросила, действительно ли Аркадия такое опасное место? Не для меня, ответил Пит. Засунул руку под куртку. Вытащил пистолет. Положил его на стол. Неудобно сидеть с этой штукой за поясом. Маргарита оцепенела. Большой пистолет. Серебристый. С матовым блеском. Целиком из серебристого металла. Она сказала, что у них дома не принято подавать на десерт оружие. Только к коньяку. Пит забрал пистолет и положил его на стул около себя. Маргарита попыталась объяснить, что всего лишь пошутила. Для нее это на самом деле непривычно. Пит взглянул на нее. Он не понял иронии. Маргарите захотелось уйти. Она спросила о счете. Это — его дело. У них так принято. Платит мужчина. К столику подошел официант. Увидел пистолет и тут же ушел. Маргарита спросила, неужели тут все так просто. Класть оружие, куда вздумается. Пит отвечал, что живет в свободной стране. Ему можно. К столику подошел хозяин и сказал, что платить не нужно. Они — гости. Пит заулыбался. Почему это, спросил он с ухмылкой. Хозяин поклонился Маргарите. Он всегда приводит таких очаровательных дам. Пит кивнул и сказал Маргарите, что это уже во второй раз. Он был тут с Анной и тоже не платил. Маргарите хотелось уйти. Было неловко. Она подала руку хозяину. Поблагодарила. Все это очень странно. Она взяла сумку и пошла к выходу. Надо было купить синюю. Ее черная сумка не подходит к костюму. Пит засунул пистолет за пояс. Кивнул хозяину и последовал за ней. Маргарита ждала подле скульптуры, увитой плющом. В зелени сияли голубые цветочки. Они двинулись прочь. Маргарита оглянулась. Официант и хозяин стояли в дверях и смотрели им вслед.
* * *
Они шли вниз по улице. Миновав первый поворот, услышали вой мотора. Визг покрышек. Оглушительную музыку. Диско. Пит бросился назад. За поворот. По парковке кружил кабриолет. Быстро. Поднимая пыль. В машине — четверо молодых людей. Хохочут. Потом они рванули в обратную сторону. Еще раз взвизгнули покрышки. След на асфальте. Машина умчалась. Пит вытащил пистолет. Вскинул. Те его даже не заметили. Трое стояли в машине и громко подпевали музыке. Их было еще долго слышно. Пит стоял с пистолетом в руке. Пыль осела. Маргарита осознала, что стоит рядом с Питом, вцепившись в его правую руку, чтобы он никого не застрелил. Пит все так же держал руку вытянутой, с пистолетом на изготовку. Словно ее и не было. Рука крепкая как сталь, не шелохнется, хотя она тянет за нее. Маргарита отпустила его. Повернулась и пошла обратно к Олета-лейн. Пит — за ней. Он часто дышал. Словно после бега. Всегда нужно быть настороже. Она же видит. Эти мексиканцы. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Они пошли вверх по Олета-лейн. Справа по лестнице спускался пожилой мужчина. Пит остановил его. Сказал, что Маргарите наверняка захочется с ним поговорить. Она хочет узнать все об Анне Малер. Мужчина, остановившись двумя ступеньками выше, внимательно посмотрел на Маргариту. Смотрел сверху вниз. Она — снизу вверх. Высокий. Стройный. Загорелый. Лицо в морщинах. Лучики вокруг глаз. Седые волосы. Короткая стрижка. Карие глаза. На нем был джинсовый комбинезон и рубашка в зеленую клетку. Он кивнул: тогда поднимайтесь, друзьям Анны он всегда рад. Они пошли друг за другом наверх. Узкая лестница ведет к низкому дому, выкрашенному охрой. Вокруг всего дома — застекленная веранда. Они вошли в прихожую. Низкий потолок. На обшитой деревом стене — крючки для пальто. Зеркало в виде солнца. Жардиньерки с цветочными горшками. Колодка для сапог, синяя, с красными цветами. Бочонок из-под масла в желтых цветочках. Для зонтиков. В комнате сидела женщина. Толстая. Бледная. В кудрявом каштановом парике. Комната — коричневая. Все в коричневых тонах. Светло-коричневый ковер. Темно-коричневая замшевая обивка на мебели. Женщина сидела на диване. Она выключила телевизор. На телевизоре — вязанная крючком салфетка. Они живут здесь дольше, чем Анна Малер. Они переехали в 48-м. Они были знакомы просто по-соседски, сказал мужчина. Иногда она бывала очень милой, сказала женщина. Тогда она тебя обнимала. А иногда вообще не обращала на тебя внимания. Художники, сказал мужчина. Мы такие. Мы-то-люди обыкновенные. Отец Хильдегард был в Хиббинге, в Миннесоте, подрывником. Подрывал пни на корчевке. Он приехал из Германии. Он прибыл в США в 1926 году. В 36-м — в Л.-A. Из Роттердама. Он работал и с Вернером фон Брауном тоже. Переводил. Но ехать в Алабаму он не захотел и открыл магазин ковров и химчистку при нем. Анна по-настоящему ненавидела немцев. А Хильдегард — немецкого происхождения. Женщина улыбнулась. Его Хильдегард никогда не голодала. Немцы в Америке были работящими. Женщина кивнула. Он уже почти забыл немецкий. После войны он не видел почти никого, кто бы интересовался немецким. Потом все рассмеялись. Мужчина. Женщина. Пит. Альбрехта они все любят. И Манон, добавил мужчина. Она — ангел. С Альбрехтом. А как она была несчастлива. С мужем. Да. Грустная история, кивнула женщина. Маргарита сидела в кресле. Нет. Кофе она не хочет. Она уже пила кофе. Они обедали. В «Семи дубах». Пит поведал, что он в этом ресторане никогда не платит. Ну, отвечал мужчина, не хватает еще брать деньги с защитников. Улыбнулся. Ах, засмущался Пит. Марго не следует этому верить. Маргарита забыла, что здесь ее так зовут, и не прореагировала. Пит пустился в объяснения. Такое рассказывают обо всех бывших полицейских. Это ужасно несправедливо. Мужчина положил руку Питу на плечо. Успокойся. Никто о тебе плохо не думает. Пит мрачно уставился перед собой. Маргарита встала. Ей пора. Мужчина вышел с ними. А женщина, пока прощались, уже снова включила телевизор. Мужчина спустился впереди них по лестнице, легко прыгая со ступеньки на ступеньку. Внизу улыбнулся Маргарите. Сказал: да, он еще крепкий. По-немецки. С акцентом. Маргарита кивнула. Улыбнулась. Не так уж он стар, сказала она. Да, пока. До восьмидесяти он не дотянет, улыбнулся мужчина. А жена… У нее артрит. Почти не ходит. А ведь она на десять лет моложе. Вот так, вздохнул он. По улице проехал джип. Белый. С поднятым верхом. В машине — две молодые женщины. В шортах. Руки и ноги — загорелые. На заднем сиденье — ящик с фруктами и овощами. Одна из женщин помахала им. Мужчины махнули в ответ. У Нэнси снова будут гости, сказал старик. Да. У Нэнси гости каждую неделю. А то она не знает, чем и заняться. Иногда он к ней заглядывает. Но эта молодежь… Он за ней не поспевает. Пит покачал головой, старик усмехнулся. Двоюродный дед Нэнси был владельцем крупной компании. Начинал с посыльных, а у Нэнси каждую неделю приемы. Ну не чудный ли край Америка, спросил старик. Потом подошел к почтовому ящику на столбике у основания лестницы. Вытащил из него рекламный проспект. Спрятал за спину. Улыбнулся Питу и Маргарите. Ему пора к жене. «Take саrе»,[160] — произнес он и повернул к дому. Пошел наверх. Пит перешел через улицу. К дому Анны Малер. Маргарита — за ним. Пит спросил, не зайти ли им к Альбрехту. Маргарита покачала головой. Она уже была у него. Она теперь поедет к Манон. И большое спасибо за обед. Пит взял у нее ключи. Открыл машину. Распахнул дверцу, придержал ее и отдал ключи обратно. Это он должен благодарить. Они еще увидятся? Маргарита кивнула. Ну разумеется. Они с Манон опять сюда приедут. Пусть он позвонит. Лучше Манон, она часто у нее бывает. Там ее легче застать, чем в номере. Она села в машину. Пит захлопнул дверцу. Дважды хлопнул по крыше и отошел. Маргарита развернулась и уехала.
* * *
У Манон сидел доктор Ханзен. У него были дела тут неподалеку. Маргарите налили кофе. Она села рядом с Манон и доктором Ханзеном. Манон лежала на диване с кислородными трубками в носу. Доктор Ханзен сидел напротив. Маргарита — между ними. Она рассказала об обеде. О пистолете Пита и о том, как он чуть не выстрелил в людей в машине. У нее была насыщенная программа, сказала Манон. О да. И еще — им не пришлось платить за обед, ну не удивительно ли. Манон и доктор Ханзен переглянулись. Она всегда подозревала что-то в этом роде, сказала Манон. Маргарита отвечала: он говорит, все это — враки. А что ему остается? Доктор Ханзен рассмеялся. И пусть Марго, пожалуйста, называет его Максом. А то он больше не может все время слышать «доктор». Достаточно и больницы. Потом Манон и Макс заговорили еще о ком-то. Спорили, что делать этому человеку. Речь шла о разводе. Манон все повторяла, что, когда она разводилась, было так-то и так-то. Но — давно. Маргарита взяла газету со столика. Посмотрела, что идет. Нашла страницу с репертуаром театров и концертных залов. Нашла среди спектаклей «Waiting for Gogot». Что она ищет, спросила Манон. Она должна сходить в театр, отвечала Маргарита. Не может же она вернуться в Вену, не посмотрев ни одного спектакля. Ни одной постановки. Но это просто смешно, воскликнула Манон. Л.-А. -совершенно не театральный город. Она тут уже 50 лет и ни разу не была в театре. В Вене… Там она часто ходила в театр. А здесь. Здесь такое и в голову не приходит. Тогда пошли вместе, сказала Маргарита и подняла с полу телефон. Нет. Она ни за что не пойдет. Маргарита спросила, можно ли позвонить. Набрала номер, указанный в газете. Ответил мужской голос. Можно ли заказать билет? На сегодня, завтра или послезавтра. Когда угодно, ответил мужчина. Вежливо. Весело. На четверг, сказала Маргарита. По буквам произнесла свою фамилию. Пришлось достать из сумки кредитную карточку и продиктовать ее номер. Итак. В четверг она идет в театр. В Лос-Анджелесе. Макс засмеялся. Есть в этом что-то экстравагантное. Манон забеспокоилась. Где этот театр? В «Форуме Марка Тейпера». Да? Это — в центре города. Там она не ориентируется. И никогда бы туда не поехала. И Маргариту не пустит, сказала Манон. Но Манон, рассмеялась Маргарита. Есть же план города. Местные жители ведь как-то туда добираются. И всем приходится делать это впервые. Нет, запротестовала Манон. Это слишком опасно. Ей ведь придется возвращаться. Ночью. Она просто не понимает. Пусть Макс скажет Марго, что это невозможно. Макс улыбнулся. Но если ей хочется, почему бы не пойти. Однако в одном Манон права. Ей не следует ехать туда в первый раз вечером. Нужно сначала поехать днем. Сейчас, например. Он может показать ей дорогу, а потом они смогут зайти к одному художнику. Он живет в той стороне. Он уж давно хотел туда заглянуть. И Марго будет интересно. Манон решила, что это — удачное предложение. Если уж Марго не отговорить. Она сердито посмотрела на Маргариту. Ах, Манон, сказала Маргарита. Мне ведь почти 40. Да. Да. Все вы так говорите, проворчала Манон. А потом-то и случаются всякие истории. Он приглядит за ней, сказал Макс. Но нужно идти, чтобы не попасть в вечерние пробки. Маргарита поцеловала Манон. Она потом вернется за машиной. Не заглянуть ли ей тогда еще раз? «You bet»,[161] — сказала Манон. Конечно, ей же надо будет убедиться, что Марго еще жива. И они собирались поговорить. И еще. Пусть Марго будет поосторожнее. Когда расхаживаешь в блузке с таким декольте, всякое может быть.
