Линн Каллен - Миссис По
– Это закон, миссис Осгуд, – сказал мистер Бартлетт.
– Я – не собственность Сэмюэля.
– Юридически, – сказал мистер Бартлетт, – собственность.
– О, Рассел, – вмешалась Элиза, – это так мрачно звучит.
– Таковы факты, – пожал плечами мистер Бартлетт.
– Так что же, в отсутствие «собственника» я не могу принимать никаких решений? – Не дожидаясь, пока мистер Бартлетт разозлит меня еще сильнее, я поднялась. – Прошу меня извинить, но мне нужно немного пройтись.
Я вышла, не озаботившись тем, чтобы надеть шляпу, и была уже почти у баптистской церкви, когда меня нагнал мистер По.
– Вам не следовало так убегать, – холодно сказал он, – создалось впечатление, что вы расстроены.
– Я действительно расстроена.
Свернув за угол, я пошла вдоль железной ограды кладбища. Смолистый запах растущих там сосен смешивался с вонью гниющих отбросов. Мимо прогрохотала карета, почти невидимая в слабом бледном свете полумесяца луны – ближайший фонарь стоял на Вашингтон-сквер в квартале отсюда.
– Если уж ваши лучшие друзья ждут от вас чего-то дурного и безнравственного, – раздался позади меня голос мистер По, – что же скажут ваши враги, получив ту же самую информацию?
В конюшне на противоположной стороне улицы залаял было пес, но после резкого окрика мистера По замолчал. Я шла и шла, пока не добралась до парка. Тут я резко обернулась, чтобы взглянуть мистеру По в лицо, и мои юбки издали сердитый свистящий звук.
– У меня нет врагов.
– Зато они есть у меня. А раз вы со мной, они становятся также и вашими.
– А я с вами? Или я всего лишь жалкая, оголодавшая без любви замужняя женщина, которая чересчур остро реагирует на поцелуи и страстные взгляды?
Он тихо сказал:
– Тебе известно, что ты для меня значишь.
Навстречу по тротуару шел человек, и я отвернулась, ожидая, пока он минует нас.
– Я не знаю, кто мы есть. Возможно, мы «дурные и безнравственные», как вы изволили выразиться.
– Я не должен был так говорить. – В свете фонаря я видела возбуждение в его оправленных темным глазах. Мы стояли довольно близко друг к другу, и я могла ощущать его мускусный запах. – Я не знал, что вас так сильно волнуют условности.
– Я должна беспокоиться не только о себе. Как насчет моих дочерей? И вашей жены?
Из университетского здания ниже по улице появились еще два господина, и нам пришлось замолчать, пока они не уйдут достаточно далеко, чтобы не слышать нашего разговора.
– Если бы только я не был женат! – воскликнул мистер По.
– Но вы женаты.
– Я женился на Виргинии, когда ей было тринадцать.
– Я знаю. Но вам-то было не тринадцать.
– Нет. Мне было двадцать шесть. Вы правы, в этом возрасте пора уже что-то соображать. Но в ту пору Виргиния была куда взрослее меня. – Он замолчал. Ветер что-то шептал в ветвях парковых деревьев. Когда мистер По продолжил, его голос звучал низко и настойчиво: – В то время в моей жизни царило отчаяние. Я был слишком беден, чтоб оставаться в армии, а человек, который был мне вместо отца, отказал мне от дома. Я мнил себя писателем, но не мог подтвердить это ничем, кроме ребяческой эпической поэмы, опубликованной, когда мне было четырнадцать. «Аль-Аарааф» – даже название у нее было глупым. Виргиния и тетя Мадди дали мне стабильность. Лишь они уважали меня, больше никто. Я был одинок и уязвим.
– Но вы женились на ней.
– Этот брак был не столько союзом ответственных взрослых людей, сколько скоропалительной попыткой двух перепуганных детей обрести уверенность в будущем. Виргиния была так же бедна, как и я… нет, даже беднее. Источником средств для Мадди было шитье да пенсия военной вдовы ее парализованной матери, но этих денег не хватало. Семья отчаянно нуждалась. Мне очень понравилось выглядеть героем в глазах тех, кто еще беднее и слабее. Проблема заключается в том, что я вырос, а Виргиния – нет.
– Она еще молода.
– Ей почти двадцать три.
– Она больна.
Он устремил на меня взор.
– Ее кашель, – пояснила я. – Она поправляется?
Мне было слышно его дыхание. Наконец он сказал:
– Клянусь, она не хочет, чтоб ей стало лучше. Каждый ее приступ – это обвинение: я не отвез ее на Барбадос дышать воздухом, я не нашел ей хорошего врача, я не купил для нее дом, где не холодно зимой.
– Я думала, она очень гордится вами.
Он издал невеселый смешок:
– Она – как костюм, который перестал на мне сидеть. Жмет, стесняет и придает глупый вид.
– Но ее мать утверждает, что вы с женой очень похожи.
Он перестал дышать и в конце концов выпалил:
– Вот так много она знает.
– Мы должны это прекратить.
– Я – не собственность Виргинии, – злобно сказал он. – Разве ваш муж вами владеет?
– Если и так, он не слишком-то заботится о своей собственности.
– В таком случае он дурак.
Мы двинулись вдоль парковой ограды. К холодному вечернему воздуху тут примешивался землистый аромат молодой поросли. Чего я ждала? Обещания, что он бросит жену? Такое развитие событий возможно лишь в фантазиях. Реальная жизнь не так проста.
Мы подошли ко входу в парк. Хотя было темно – слишком темно, чтобы мужчина мог прогуливаться с женщиной, не являющейся его женой, – мы молча прошли сквозь железные арочные ворота. Сознавая принятое нами безмолвное решение, я продолжала идти рядом с мистером По, и нас скрыли древние вязы, которые росли здесь, еще когда эта земля была частью бедняцкого захоронения. В наш личный темный Эдем вторгались лишь клацанье копыт по брусчатке где-то в окрестностях парка, долетающая издалека мелодия, которую выводила скрипка, да изредка непонятные крики.
Мы остановились под спящим деревом-великаном, и мистер По осторожно, кончиком пальца приподнял мой подбородок. Даже в темноте я чувствовала, как улыбаются его глаза. Он нежно поцеловал меня, и я ощутила, как отдается ему моя душа.
Неподалеку раздались голоса. Мы застыли, прислушиваясь. Когда мимо прошла компания молодых людей – ирландских хулиганов, судя по их произношению, – он развернул меня спиной, притянул к себе, и я почувствовала, что таю от прикосновения его тела.
– Видишь светящееся окно на третьем этаже? – спросил мистер По. Его теплое дыхание щекотало мне ухо.
Сквозь кроны деревьев мне были видны залитые лунным светом очертания готических башен Нью-Йоркского университета. Я едва могла думать об этом, пока тело поэта прижималось к моему. Я чувствовала исходящую от его рук упругую силу.
– Да.
– Это комнаты Сэмюэла Морзе.[54]
Я глубоко вздохнула. Разговаривать не хотелось, ведь каждый миг, проведенный нами вместе, был драгоценным, и опасным, и, возможно, последним.
– Ты, может быть, знаешь о нем благодаря телеграфу, но до этого он был художником.
Он говорил, прижавшись к моей спине, и я смаковала вибрацию его голоса.
– Несколько лет назад он работал в Нью-Йорке над уникальным заказом – писал портрет героя войны за независимость – маркиза де Лафайета.[55] Он был с головой погружен в работу, когда всадник привез ему послание из Нью-Хэвена, от его отца. Там была лишь одна строка: «Твоя жена больна».
Я обернулась через плечо посмотреть на него.
– Морзе все бросил и помчался к жене, но, когда он приехал, она уже умерла, и накануне ее похоронили.
– О, нет, – вздохнула я.
Он поцеловал меня в висок.
– Мысль о том, что жена умерла в одиночестве, снедала его, и он поклялся создать аппарат, передающий сообщения на дальние расстояния, чтобы такого больше ни с кем не случилось. В университете, – мистер По кивнул на окошко за деревьями, – он нашел людей, которые разрабатывали способ передачи электрических импульсов по проводам. Ему нужно было придумать язык для этого нового способа, и так родился код Морзе.
Я закрыла глаза, наслаждаясь исходящим от него приятным пряным мускусным запахом. Что же мы делаем?
– Сейчас строится линия до Вашингтона, и сообщения туда будут передаваться в один миг. А скоро такие линии протянутся во все уголки страны, и моментальная передача вестей станет реальностью – и все потому, что один человек не застал в живых свою жену. – Он посмотрел на меня. – Нам с тобой не нужны никакие устройства или коды, чтобы взаимодействовать на расстоянии. Ты же чувствуешь это, правда?
Я прижалась щекой к руке поэта, впитывала его запах и ощущение его плеч, набираясь сил, чтобы отстраниться.
– Да.
У меня за спиной вздымалась его грудь.
– Я могу работать над рассказом, или идти в редакцию, или чистить пальто, и при этом чувствовать твою тоску по мне. Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, Френсис, просто подумай обо мне, и я приду.
