София Ларич - Анталия от 300 у.е., или Все включено
Въехав в поселок, я замедляю ход, и в машине сразу становится тише. Оксана снимает очки и прижимает пальцы к векам, стараясь не касаться ресниц, хотя на них уже и не осталось туши. Глянув в окно, она поворачивается к заднему сиденью, вытягивает оттуда сумку и просит:
— Тамара, можно я здесь выйду? А то завтра уезжать, а я тут так и не прошлась.
Я молча прижимаюсь к тротуару.
Прежде чем выйти из машины, Оксана спрашивает, сколько она мне должна.
Я смотрю, как она держит у живота сумку, не спеша доставать из нее кошелек. Глаза ее уже закрыты очками.
— Ничего, — отвечаю я.
— Спасибо большое.
Она выходит из машины.
Отъехав, я с досадой подсчитываю, во сколько мне обошелся один только бензин. Если бы только она живее поблагодарила меня, я бы не досадовала, ведь я все равно не собиралась зарабатывать на ней.
«Ну а что, она должна была ноги тебе целовать? — одергиваю я себя. — Тоже мне благодетельница!».
Я вхожу в отель и натыкаюсь на Бебека, спорящего у стойки с Рамазаном, «капитаном» белл-боев.
— Ну не хочешь — не меняй! Кто еще возьмет у тебя эти дурацкие рубли? — восклицает Бебек и пытается выхватить из рук Рамазана однолировую купюру.
Рамазан уворачивается:
— Да я хочу менять! Хочу! Но по нормальному курсу!
Я подхожу к Ильхаму, который с усмешкой наблюдает за перебранкой, сидя за столом, заваленным бумагами и уставленным стаканами.
— Бебек открыл биржу? — спрашиваю я, усаживаясь за соседний, пустой, стол.
— Туристы дали Рамазану на чай сто рублей, и он захотел поменять их у Бебека на лиры. Бебек сказал ему, что у рубля очень плохие позиции, и дал ему за сотку одну лиру. Рамазан взял, а потом посмотрел в Интернете курс, и вот… — Ильхам кивает подбородком в сторону стойки.
— Рамазану этого и на воду не хватит, не то что на чай.
— Ну бизнесмен же, три доллара выгадывает. Как съездила? Машину не разбила?
— Нет.
— Заработала?
— Потратила, — огрызаюсь я. — Мехмет приезжал за деньгами?
— Угу. Видишь, сколько воды выпил? — Ильхам кивает на стаканы. — Ему еще хуже, чем нам с Бебеком. Кстати, он забрал твой аспирин.
— Блин, надо было мне его сегодня продавать. Озолотилась бы, как Бебек. Да, Алексей? — говорю я приближающемуся Бебеку.
— Чего?
— Как дела?
Он открывает рот, но тут на ресепшене появляется грудастая Аня, аниматорша из Одессы, и Бебек переключается на нее:
— Анечка, иди-ка расскажи нам, что с тобой сегодня ночью приключилось!
— Господи, весь отель уже знает! Даже дети! И чего я пряталась? — воздевает Аня руки с притворным выражением муки на лице и подходит к нам. — Ну, угостите меня уже кто-нибудь сигареткой, и расскажу тогда.
Ильхам щелчком подвигает к ней пачку, и Аня садится, спрятав голые ноги под стол.
— В общем, я вчера познакомилась с умопомрачительным, шикарным мужчиной, — начинает она, выпустив дым длинной струей. — И к концу дискотеки он наконец пригласил меня в номер. Я, как порядочная, начала ломаться, а он, подлец, стал сразу смотреть на Людку. Пришлось не ломаться. Перебьется Людка. Тамара, что ты такая кислая? Я тебя с ним сегодня познакомлю, не переживай!
— Ну, если ты его рекомендуешь, — улыбаюсь я.
— Да-да, бери! Ну вот, мы пришли в номер. Выпили там еще чего-то, телевизор посмотрели, покурили на балконе, посмеялись… Пока какая-то курица не вышла на соседний балкон и не начала вонять, что мы ей спать мешаем. В общем, когда мы все сделали — быстро, кстати, получилось, я думала, что у всех пьяных мужиков все происходит долго, — умопомрачительный мой заснул, а я пошла пописать. Одеваться, естественно, не стала, потому что, во-первых, жарко — вот скажите, кстати, Мехмету, что кондиционеры ночью работают ужасно! — а во-вторых, тут же он туалет, в двух шагах. — Аня вытягивает руку в сторону стойки, за которой Айше перебирает бумаги, строго сдвинув брови. — Захожу, значит, как будто бы в ванную… Собираюсь присесть — а унитаза-то йок! Нету! И вообще прохладно так, птички поют. Огляделась по сторонам, а это ни фига не ванная, а галерея, ну балкон, куда двери всех номеров выходят. А я, блин, голая абсолютно! Ни тебе фигового листочка. И ключа от номера у меня конечно же нет!
Бебек прыскает в стакан с водой, но Аня продолжает, не обращая внимания на его кашель:
— Я за телефон в тот момент полжизни бы отдала! Короче, я поколотилась тихонько в номер, но мужик конечно же не услышал ничего. Зато курица из соседнего номера тут же вылезла. Правда, убралась моментально, как будто я не красивая голая баба, а привидение какое-то. Я опять в номер колотиться! Блин, если бы я была туристкой, я бы плюнула и пошла на ресепшен просить, чтобы мне открыли дверь. Но я же здесь работаю! Прикиньте, через весь отель, через охранников, садовников припереться раздетой, без трусов, к Савашу и попросить его открыть дверь номера, чтобы забрать оттуда свои трусы!
— Притом что вам в номера вообще ходить нельзя, — добавляет Ильхам, смеясь.
— Вот! — соглашается Аня. — И через служебный вход не выберешься в таком виде. Уволят же на фиг! Короче, мужик мой проснулся где-то через час. Хотя я же без часов пописать пошла, так что точно время не скажу… В общем, уже совсем светло стало. Открыл дверь, такой, уставился на меня, типа, не узнает. Хам! Я представляться ему еще раз, конечно, не стала. Оттолкнула в сторону, нашла свои шмотки — и в ложман кустами-заборами! — Тут она замолкает и горестно вздыхает: — А Дизель лишил меня за это трех выходных. Блин, теперь месяц в отеле безвылазно сидеть!
— А чего ты всем растрещала? — фыркает откашлявшийся наконец-то Бебек.
— Я растрещала?! Да я только Людке сказала, когда в ложман утром пришла!
Мы дружно хохочем, а Аня, масляно улыбаясь, тянется к сигаретам на столе:
— Ильхамчик, я возьму еще? Парочку?
* * *Оксана прошлась по поселку, вяло отмахиваясь от продавцов, окликающих ее на разных языках, и у самого отеля зашла в маленький магазин, полки которого были заставлены пыльными бутылками вина, флаконами с солнцезащитным кремом, игрушками и пляжными тапочками. Не глядя на цены, в которых она все равно не разбиралась, Оксана взяла две бутылки красного вина, несколько персиков и пачку сигарет. Седой продавец проворно сложил все это в темный, резко пахнущий пластиком пакет и набрал на калькуляторе сумму. Она достала из кошелька все оставшиеся лиры, мужчина за прилавком пересчитал купюры и начал что-то объяснять ей, но потом махнул рукой. Она, сунув пакет в сумку, побрела в отель.
В номере было душно, о закрытую балконную дверь с громким жужжанием ударялся крупный шмель. Раздвинув шторы, она открыла дверь — насекомое тут же деловито вылетело в щель, из которой потянуло прохладой. Даже не сняв босоножек с отекших ног, Оксана распахнула двери шкафа в узком коридорчике и принялась торопливо перекидывать вещи мужа в чемодан. Она не останавливалась ни на секунду, просто брала в охапку майки, рубашки и брюки и заталкивала их в чемодан, потом сгребла с полки в ванной бритву, щетку и какие-то флаконы и, забросав их сверху обувью, с которой сыпался песок, с облегчением щелкнула замком. Она не знала, зачем ей везти с собой мужнину одежду, ненужную теперь, но просто выбросить ее она не могла. Ведь такие хорошие вещи — Вадим дешевку не покупал.
Оксана села на кровать и достала из пакета теплую бутылку вина. Повертела ее в руках и тут вспомнила, что штопор есть только на ноже Вадима, уже покоящемся в глубинах чемоданах. Она вздохнула и потянулась к косметичке, чтобы попробовать протолкнуть пробку в бутылку ножницами или пилкой.
Раздался стук в дверь. С бутылкой в руках она открыла ее, и стоявший за ней белл-бой протянул ей записку. Увидев в ее руках бутылку, он улыбнулся и вытащил из кармана штопор со словами:
— I can open.[41]
— Please, — сказала Оксана и, протянув ему бутылку, взяла другой рукой записку.
Пока парень открывал бутылку, уперев ее в колено, Оксана прочитала записку, написанную острым аккуратным почерком: «Вы вылетаете завтра в 10:40. Билет Вам передадут в аэропорту на регистрационной стойке. Автобус в аэропорт отъезжает от отеля в 07:50. Время указано местное. Пожалуйста, не опаздывайте. Гид „Арейона“».
Она подняла голову. Широко улыбаясь, белл-бой протянул ей открытую бутылку вина:
— Buyrun.[42]
— Да, спасибо, — рассеянно произнесла Оксана, взяла бутылку и закрыла дверь перед все еще улыбающимся парнем. Про чаевые она вспомнила, лишь отпив треть бутылки здесь же, в коридоре номера, но проверять, ушел ли белл-бой или все еще ждет, не стала. «Турецких денег все равно нет, а доллары мне самой нужны», — подумала она, выходя с бутылкой на балкон. Внизу по лестнице спускалась Ира, держа в руках бумажный пакет из джинсового магазина, следом за ней несла два пакета поменьше Света. Девушки громко смеялись.
