Месть белых воронов (СИ) - Радиант Екатерина

– Я все понял сам, но мне нужно убедиться в своих догадках. Ты хотел нас убить с самого нашего рождения?

– Да. Но, надо же, именно в этот момент я был за решеткой в Канаде. Какая жалость. Эти бездари посадили меня за мошенничество. Хотя на моей практике уже тогда было около трех убийств.

– Ни за что не поверю, что Тони об этом знал. Тебе доставляет удовольствие убивать?

– Милый мой, – сказал он отвратительно мерзким тоном и дернул глазом, как будто только что его ужалили в задницу. – На войне все средства хороши. Каждый хочет жить, но почему судьба решила, что именно я – не достоин?

– А почему другие должны отдавать свои жизни, чтобы ты спас свою? Почему не достойны мы?

– Я вбил себе в голову, что альбиносы и вправду владеют плохой энергетикой для окружающих. Не зря же ходят поверья в Танзании. Там люди, убив одного альбиноса однажды, зарабатывают себе целое состояние и могут не работать всю жизнь. Абсолютно здоровые люди, у которых не стоит на кону вся их чертова жизнь. Мне было проще думать, что вы – самое настоящее зло, от которого я избавляю город. Я нашел себе оправдание и верил в это. И даже в эту самую минуту я знаю, что ты – мерзавец. И получишь по заслугам. Тем более если не заткнешься сейчас же.

– Если бы ты не хотел выговориться, ты бы не стал сейчас церемониться со мной. Одного не могу понять, неужели темные маги не способны самостоятельно убить человека? На то ведь они и темные.

– О, ты не на тех напал, дружище. Зачем им марать свои жалкие мелкие ручишки? Они сидят и ждут, когда им принесут добычу на блюдечке. И только тогда уже начнут шевелиться сами. Если бы у них хватало сил и мозгов на это, то боюсь, я бы остался без работы. А это мне ни к чему. Когда меня посадили, я думал, что Луи Монт все же решится и уничтожит вас сам. Но он так и не смог, слюнтяй. И всегда был таким. Даже его жена, скупердяйка Марго, имеет стальной характер и яйца, в отличие от него самого. Я вышел на след ваших родителей, но потерял из виду то, к чему я стремился многие годы. Я потерял вас. Я предложил огромные деньги, которые им даже и не снились. Им двоим хватило бы до конца своих дней. Но они не захотели идти мне навстречу. И ни под каким предлогом не выдавали место вашего нахождения. Наивно думая, что я никогда вас не найду. За это они и поплатились жизнью. Пока Луи так и продолжал заниматься какой-то ерундой. Я думал, что посадят его. Ведь у него тоже была мотивация сделать это. Его дочь болеет как раз в те годы уже болела пневмонией. Не такая болезнь, как моя, но тоже опасная. Особенно для детей.

– Ты говоришь о Ребекке? – прервал его я.

– Кажется, так ее звали. Да какая разница? Он верил ровно столько же, сколько и я, что во всем виновата ваша энергетика. И готов был пойти на все. Но струсил и всего лишь ждал моего возвращения. Такая вот история. Доволен? Теперь ты знаешь все, но это тебе уже никак не поможет. А мне то что? Я умираю. Найдут меня завтра ночью? Прекрасно. Тогда я проживу хотя бы еще один день. А жить за решеткой или на свободе – какая разница? Главное, что я буду жить. Если продам твои косточки: все до одной. Был бы ты на моем месте, поверь, поступил бы также. Каждый гребаный человек в этом мире – эгоист, который готов хвататься своими когтями за эту жизнь, какой бы паршивой она ни была.

Я пытался что есть мочи разорвать на себе наручники. Напрягал мышцы всего тела и фокусировался на руках. Все попытки были тщетны. Но пока Морис увлекся своим рассказом о бренности бытия, в полумраке ночи я одной рукой достал телефон из заднего кармана джинс и нажал на кнопку, которая вызвала единственный номер быстрого набора. Номер моего брата. В этот момент вдали послышались шум и крики. Из-за деревьев выбежали парни: Рон, Ник и Мэт. Не знаю как, но по их выражению лица я понял, что они не были в курсе того, что произошло. Они не знали об этом плане. И они пришли мне на помощь. Мне стало чуточку, на сколько это вообще было возможно, легче. Началась суета. И в этой самой суете я услышал тихий голос Анри и произнес свое последнее слово:

– «Север…».

Глава 22

Морис Мартен был наделен дедукцией, но не большей, чем моя. Я раскусил его в два счета. Прежде чем он сам мне обо всем поведал. Удивительно, но мне даже тогда не было страшно. Я лишь думал: «Как человек с таким хорошим музыкальным вкусом и прекрасным отцом может оказаться таким моральным уродом?». Это относилось как к Морису, так и к Тео. Времени на раздумья не осталось, и Морис Мартен, хотел он этого изначально или нет, разбежался от берега и поволок меня насильно в воду. Под водой он, придерживая меня одной рукой, проплыл со мной на глубину. Откуда в таком худощавом мужчине в очках и с сединой вдруг оказалось столько силы? Хотя, наверное, слабый человек на убийства и не пошел бы. Вырываться и двигаться довольно сложно, когда твои руки сковывают чертовы наручники и вдобавок ко всему тебя еще и душат. Я пытался использовать силу, вырваться из плена, но ни в какую. Твоя взяла, сукин ты сын. Он навалился на меня всем своим весом. Я чувствовал, что тянусь ко дну. Мне не хватает воздуха. Вода проникла в каждую клетку моего тела. Она была во рту, в носу и ушах. Я медленно задыхался. Так, наверное, чувствует себя человек, который вынужден умирать каждую минуту своей жизни? Так себя чувствовал и Морис. Внутри которого росла бомба замедленного действия. Я ненавидел его, но в ту же минуту был счастлив. Моя душа могла быть спокойной, ведь я узнал, что же случилось в ту ночь с нашими родителями. И хоть у меня не вышло отомстить, я был честен перед самим собой. Чего не скажешь о моем лучшем друге и по совместительству человеке, с помощью которого я погиб. Что же ты натворил, вечно улыбающийся веснушчатый Тео? В какой момент ты свернул не туда? Я помню, как в последние вздохи вспоминал родителей, брата, тетушку, Ребекку… особенно ее, Одет и Теодора Фабера. Казалось бы, смерть наступила быстро, в одно мгновение, но воспоминания крутились в голове как будто целый час. Однажды я доверился тебе, Тео, как первому другу в своей жизни. Возле нашего колодца желаний, и спустя тринадцать лет ты убил меня. Нет, не Морис Мартен, именно ты убил меня в эту ночь

– Кто такие Ребекка и Одет? – вывел меня из воспоминаний мужчина, который все это время сидел напротив меня. Его, кажется, зовут Кронос.

– Мы встретились с Ребеккой в университете. Она училась на курс младше. Ребекка была первым человеком, которому я смог открыться. Но так было не сразу. Поначалу она была для меня обычной девушкой, такой же, как и все остальные. Я замечал ее взгляды, но не понимал, что ей от меня нужно. Потом она подошла и сказала прямо:

– Я на тебя уже целую неделю смотрю. Я тебе что, совсем не нравлюсь?

Я молча на нее посмотрел и весь день потом думал. Разве смотрят только тогда, когда кто-то нравится? Я ведь, например, на всех смотрю. Потом стал за собой замечать, что начал искать ее взгляды. И всегда ждал их. Но эта девушка куда-то пропала. А когда появилась, нас поставили в пару на практике. В универе такая традиция: один раз в году старшекурсники проводят практику тем, кто на курсы младше. Я думал, что меня как обычно поставят в пару с первокурсницей, но это оказалась Ребекка – студентка третьего курса лечебного дела.

– Долго ты профессора уговаривал, чтобы нас вместе поставил? – улыбаясь, спросила она.

Я, кажется, понял, что это шутка. Но не придумал, как ей ответить. Поэтому сказал, что мне это делать было совершенно незачем. И перешел к обучению. Не знаю, почему именно так. Само вырвалось. Спустя пару дней я заметил, что она перестала на меня смотреть. А мне это уже было необходимо. Внутри я чувствовал, что она мне интересна. И это чувство было во мне практически с первого ее взгляда. И осознание, что я никак не показывал это снаружи, по-настоящему меня отрезвило. Я думал, что я боялся, когда меня макали в школьную раковину, когда чуть не убили маги. Или когда началась война. Но настоящий страх я испытал, когда понял, что могу потерять эту девушку, так и не узнав ее. Тогда мне пришлось пригласить ее погулять. И я даже нашел в себе силы рассказать ей о своем синдроме. Это была та самая вечерняя прогулка, когда за нами подсматривал Анри. Ребекка видела меня холодным и черствым, но все же чувствовала, что за этим что-то есть. Когда она впервые взяла меня за руку, я понял, что от этого прикосновения мне не становилось не по себе. И что моя жизнь больше не будет прежней. Так оно и было.