Дэвид Митчелл - Лужок Черного Лебедя
Я достал швейцарский армейский нож и вырезал на ребристой коре:
Дж. Т. + Д.М.
Древесный сок на лезвии ножа пах зеленью. Мисс Трокмортон часто говорила нам, что люди, которые вырезают надписи на деревьях, — самые ужасные вандалы, потому что они не только портят вид, но и вредят живым существам. Может, мисс Трокмортон и права, но она никогда не была тринадцатилетним мальчиком, знакомым с такой девочкой, как Дон Мэдден. В один прекрасный день я приведу ее сюда и покажу ей эту надпись. И у меня будет первый поцелуй. С ней. Прямо вот тут. И она меня потрогает. Прямо вот тут.
Я перебрался на другую сторону каштана и посмотрел, что лежит дальше по верховой тропе. Вьется проселочная дорога, идущая в Марлбэнк и Каслмортон, поля, еще поля, смутные очертания серой башни, вздымающейся над елями. Линия электропередачи. Уже можно различить кое-что на Мальвернских холмах. Блики солнца на окнах машин, едущих по Уэллс-роуд. Пешие туристы размером с муравьев лезут по холму Персеверанс. Где-то под всем этим проходит третий туннель. Я съел свои припасы — кусок уэнслидейлского сыра и раскрошенные крекеры. Жаль, что нет воды. Я вернулся на ветку, где были привязаны качели, и уже собирался соскользнуть по веревке вниз, как вдруг услышал два голоса, женский и мужской.
* * *— Вот видишь? — Это был Том Юэн, я его сразу узнал по голосу. — Я же тебе говорил, что надо самую чуточку еще пройти.
— Ага, ага, всего в двадцать раз дольше, — ответил женский голос.
— Ты же сама хотела в укромный уголок.
— Но не на полдороге до Уэльса.
Теперь я увидел, что это Дебби Кромби. С Дебби Кромби я ни разу не разговаривал, а Том Юэн — старший брат Ника Юэна, он служит на флоте и сейчас в отпуске. Я мог бы просто крикнуть «Эй» и соскользнуть вниз по веревке, и все было бы в порядке. Но мне нравилось быть невидимкой. Я залез обратно по ветке до развилки в стволе и стал ждать, пока они уйдут.
Но они не уходили.
— Вот оно, — Том Юэн остановился прямо у качелей. — Собственный распрекрасный каштан мальчиков Юэн.
— Тут, наверно, полно муравьев, пчел и всякого такого?
— Дебс, это называется природа. В сельской местности она часто встречается.
Дебби Кромби расстелила одеяло в ложбинке меж корнями.
Даже сейчас я мог бы (и должен был) дать им знать, что я тут.
Я хотел. Но не успел я составить в уме извинение, в котором не было бы запинательных слов, Том Юэн и Дебби Кромби улеглись на одеяло и принялись целоваться. Он расстегнул пуговицы ее платья цвета лаванды — все, одну за другой, от колен до загорелой шеи.
Если я теперь подам голос, то могу считать себя покойником.
Каштан скрипел, шелестел и покачивался.
Дебби Кромби сунула палец в ширинку Тому и пробормотала:
— Привет, морячок.
Оба захихикали так, что на минуту прекратили целоваться. Том полез в рюкзак, достал две бутылки пива и сковырнул крышки швейцарским армейским ножом. (У меня нож с красной ручкой. А у него с черной.)
Они чокнулись бутылками. Том сказал:
— За…
— …меня, хорошую и красивую.
— …меня, такого классного парня.
— Я первая сказала.
— Хорошо, за тебя.
Они принялись глотать жидкий солнечный свет из коричневого стекла.
— И за то, чтобы ты благополучно отслужил, — серьезно добавила Дебби.
— Конечно, со мной ничего не случится! Пятимесячный круиз по Адриатике, Эгейскому морю, Суэцкому каналу и Персидскому заливу. Самое страшное — обгорю на солнце.
— Да, но только ты взойдешь на борт «Ковентри», как сразу забудешь о подружке, что тоскует по тебе, и о скучном старом Вустершире, — Дебби Кромби надулась, или только притворилась, что надулась. — В Афинах ты пойдешь по злачным местам и подцепишь какую-нибудь гадость от греческой искусительницы по имени…
— По имени?
— Яннос.
— «Яннос» — это мужское имя. Соответствует нашему «Джон».
— Да, но ты об этом узнаешь, только когда он накачает тебя узо и привяжет к кровати.
Том Юэн, ухмыляясь, откинулся на спину и посмотрел прямо на меня.
Слава богу, что он смотрел, но не видел. Кобры замечают подвижную добычу за полмили. Но если не двигать ни одним мускулом, они тебя не увидят даже с пяти футов. Именно это спасло меня в тот день.
— Знаешь, когда Ник был еще малышом, мы с ним лазили на это самое дерево. Как-то летом построили древесный дом. Интересно, он еще там?
Дебби Кромби поглаживала его в паху.
— Этот малыш с тех пор точно вырос, Томас Уильям Юэн.
Она стянула с него футболку «Харлей-Дэвидсон» и отшвырнула в сторону. Спина у Тома оказалась блестящей и мускулистой, как у «Экшн мэна». На плече татуировка, рыба-меч.
Дебби высвободилась из расстегнутого лавандового платья.
Если у Дон Мэдден груди как пара булочек с вишенками посредине, у Дебби Кромби — как два гимнастических мяча. Каждый — с пумпыркой-соском посередине. Том Юэн поцеловал каждый из них по очереди, и его слюна заблестела на апрельском солнце. Я знал, что подглядывать нехорошо, но не мог не смотреть. Том Юэн стянул с Дебби красные трусики и начал поглаживать волосы, которые кучеряво кресс-салатились там, внизу.
— Если вы, мадам Кромби, хотите, чтобы я остановился, то скажите мне сейчас.
— У-у-у, мистер Юэн, — проворковала она, — не смейте даже думать об этом.
Том залез на нее и стал вроде как елозить туда-сюда, а она ахнула, как будто он сделал ей «крапивку», и по-лягушачьи обвила его ногами. Теперь он двигался вверх-вниз, как Человек из Атлантиды. На шее у него болталась серебряная цепочка.
Ее шершавые пятки сомкнулись, как руки в молитве.
У него на коже выступил пот, как на куске свинины, который запекают в духовке.
Она издала звук — как будто пытают муми-тролля.
Тело Тома Юэна судорожно задердердергалось, дрожа-сложилось, как перочинный нож, и у него из груди вырвался звук, как будто лопается стальной кабель. И еще раз — словно ему заехали сапогом по яйцам.
Ее ногти впились ему в ягодицы, оставляя лососевого цвета рубцы.
Рот Дебби Кромби открылся идеальной буквой «О».
* * *Водовороты ветра донесли звон с колокольни Св. Гавриила — час дня, а может, два. Дезертир Дуран наверняка ушел на много миль вперед по верховой тропе. Мне оставалось надеяться только на то, что он попадет ногой в ржавый барсучий капкан. Дуран будет умолять меня сбегать позвать кого-нибудь на помощь. А я скажу: «Что ж, Дуран, я это всесторонне обдумаю».
Дебби Кромби и Том Юэн так и не разлепились. Она слегка задремала, но Том храпел вовсю. Бабочка «красный адмирал» присела ему на спину — попить из набежавшей в ложбинку лужицы пота.
