Ирина Аффи - Минск – Бейрут – неизвестность
– Я первому же встречному напишу дарственную, и сидите потом нищими с вашими высокими филосовскими размышлениями! Хочет-не хочет! А про слово надо вы вообще забыли? И где он сам, кстати, наш принц датский? – в приступе гнева кричал Ахмед, как обычно, в последнее время, превращая мирный дружеский ужин в нервное и истеричное столкновение взглядов.
– Ты хочешь испортить жизнь мальчику? – отстаивала интересы сына Анжела.
– Да! Как же! Не родился еще человек, который испортит ему жизнь! Я не видел более упрямого создания, чем он, разве только его мать! Да если бы мне мой отец, да упокоит Аллах его душу, предложил такой старт! Да я бы руки ему целовал!
– А если бы он предложил тебе старт в виде фермы в триста голов рогатого скота и лишил тебя мечты стать доктором, ты бы тоже ему руки целовал?! – не сдавалась Анжела, как коршун защищавшая своих детей.
– Не говори глупости! Что ты сравниваешь? И я как раз не лишаю его мечты стать доктором! Наоборот!
– Да пойми ты, что у него и нету такой мечты! Для него стоматология – это ферма!
– Нет, я не выдержу двух философов в семье! Я спросил тебя, где он?! – попытался сменить тему Ахмед, путем грозных нападок, видя, что попал в тупик. – Я же просил, чтобы он поздно не уходил!
– Он взрослый! Ему восемнадцать, Ахмед! Не хочешь с ним поругаться на всю жизнь, будь терпимее и будь рядом в сложные моменты.
– Взрослый?! Да какой он взрослый?! Да был бы он взрослый, сразу бы понял, что надо становиться врачом!
– О Боже! Это невыносимо!
– А я уже третий раз спрашиваю, где он?!! Или это тайна?
Георгий, поняв, что другу нужно выпустить пар, подошёл к ним от мангала с бокалам вина.
– На, дорогой, выпей, успокойся. Они с Инночкой были на пляже с друзьями, сейчас придут.
– Ну вот! – сказал Ахмед, глядя на Анжелу. – Вот! Человек нормально ответил и всё! А ты, пока не доведёшь до белого каления, не успокоишься, как и твой сын! Твоё воспитание!
– Ты старый и невыносимый! А у меня прекрасный сын!
– Это ты его своим еврейским обожанием испортила! Не мужчина, а неженка. Посмотрим, что вы запоёте, когда он нас разорит! Хорошо, что у меня есть Яна, а ты и твой сын делайте, что хотите!
Тут прибежала служанка сообщить, что пришли мистер Имад и мадмуазель Инна. Ахмед, негодовавший в его отсутствие, при виде своего молодого красавца, как обычно, сразу растаял.
– Заходи! Заходи, любимый! Садись рядом, я хоть успокоюсь, а то меня твоя мама чуть с ума не свела.
– Что опять случилось?
– Нет, сынок, ерунда, не обращай внимания! – с нарочито равнодушным спокойствием произнёс Ахмед, но, не совладав с собой, тут же подскочил, ткнув пальцем в направлении Анжелы. – Просто она говорит, что ты не хочешь меня послушать и продолжить семейное дело! Смешно! Да, сынок?
– Нет, ну нормально? – возмутилась Анжела. – Это когда я говорила такое?
– Пап, мам у меня к вам сообщение, пока вы не поубивали друг друга. – прервал он их дальнейшие пререкания, наперёд зная сценарий.
– Ну что ты! Всё хорошо! Мы просто обсуждаем. – наперебой поспешили они опровергнуть его слова.
– Я слышу ваши ежедневные обсуждения уже весь последний месяц. Так вот, чтобы примирить всех и самому быть довольным, я нашёл единственное разумное решение.
– Я же говорил! На врача сынок?
– Нет! Но центр я не оставлю. Я пойду учиться на управленца. Центр – это, с одной стороны, медицина, а с другой – бизнес, и тут нужна сильная администрация. Времена меняются. А там, глядишь, и развиваться будем, филиалы открывать при успешном управлении.
– Ну вот! Я же говорил – мой сын! А ты – «ферма»! Сама ты ферма, ничего в мужских делах не понимаешь! Молодец, любимый!
– Говорил, говорил! – с облегчением подтвердила Анжела. – А куда поступать-то будешь?
– Может, в Россию? – спросил Георгий, радуясь наступающему перемирию.
– Нет! – внезапно вмешалась Инночка. – Только тут, в Бейрут!
– Это что ещё за новости? – подпрыгнул Георгий.
– Когда я вырасту, он будет моим мужем! Так что нечего там уезжать куда-то! – вполне серьезно заявила она, чем вызвала веселый смех всех, в том числе и самого Имада.
– Сиди, невеста, о школе думай!
– Я обо всем думаю. А ты зря смеёшься, это вопрос решённый! – серьёзно заявила она, вызвав ещё больший взрыв смеха.
– Я тут познакомился через пациентов с армянской диаспорой в Ливане! – не предав серьёзного значения её рассуждениям, сказал Георгий. – Среди них у многих в Армении родственники, я передачи им вожу всегда, когда езжу домой. Это потрясающе! Они до сих пор говорят на армянском языке, все православные праздники встречают по нашему календарю и даже службы в церквях на родном языке проводят! Просто государство в государстве! Вот, может, там и найдёшь свою судьбу, девочка моя. Или бабушка Аревик с бабушкой Цилей тебе жениха найдут в Ереване, они теперь там обосновались. Вот через пару лет и займутся этим вопросом. А пока расти ещё и расти! Мы же тут не вечно жить будем. Армения уже отдельное государство, как и Беларусь. Я в Москве дачу продал, а квартиру оставил, вдруг учиться поедешь. Видишь, сколько возможностей у тебя! А Имад тебе, как брат старший, малышка. Он, конечно, красавец у нас, но ты ещё ребёнок.
– Пап! Если я худая, то это не значит, что я малышка! – возмутилась Инна. – И вообще, мне уже почти тринадцать лет! И я похожа на тебя, сам говорил! Ты тетю Ниночку в перспективе увидел, сам говорил! Вот и я Имада в перспективе увидела, а ты не догоняешь! А Ниночка сказала, что я вырасту красавицей, вот тогда он в меня и влюбится! Вот я и говорю, что ему надо подождать и ехать никуда не нужно!
– Ну, нет! Ну как её переспорить?! – сдался со смехом Георгий.
– А у моих ливанских подружек в четырнадцать лет уже женихи есть! – продолжала доходчиво объяснять Инна, начиная злиться от того, что никто не относится серьёзно к её, очень разумным, по её же мнению, словам. – А ты меня всё ребёнком считаешь! А ты, Имад, вообще слепец! Ну и уезжай, ищи себе грудастую корову, сам потом пожалеешь! – она расплакалась и убежала.
– Инка, ты чего? Подожди! Я же вообще ничего не сказал! – крикнул он вслед.
– Вот и дурак! – откуда-то из дома выкрикнула она.
От этой подростковой отчаянности на душе у всех стало тяжело. Инночка, которую все любили, была всегда настолько искренней, что этим и пугала, и обезоруживала. Она, и правда, при высоком росте была абсолютно ещё не сформировавшейся девушкой и на фоне раноразвивающихся ливанок выглядела каким-то оленёнком с острыми коленками. Её признания, как у Татьяны Лариной, были настолько беззащитными, что не могли никого оставить равнодушными. Давно все видели, как особенно она относится к Имаду. И больше всех был подавлен и испуган именно он сам.
– Дядя Георгий, я, правда, не давал повода. – смутился он, чувствуя себя виноватым.
– Да ей и не нужен повод, возраст такой. Бедная моя девочка! Ты знаешь, Ахмед, а может, и правда пришло время нам разъехаться? Загостились уже. Я денег заработал столько, что там самым крутым буду. Не всю жизнь же нам на чужбине, пора домой! Да и Инночка там забудет всё, на расстоянии-то оно легче.
Воцарилось молчание. Медленно до всех начал доходить смысл только что сказанных слов. Первой отреагировала Ниночка:
– Гоша, ну это же не шутки! Приезды, отъезды.
– Да я и не шучу. Мы же не завтра уедем, за месяц-другой соберёмся и поедем. Как раз Данилка к школе успеет. И вы давайте с нами на пару недель махните, а то вон за работой света белого не видите.
Говорил он совершенно серьёзно, и было видно, что мысль эта не новая, а давно уж созревшая в его голове. И воплотил в жизнь свой план Георгий так же серьёзно.
Когда определились с поступлением Имада в Бейрутский университет, решив, что в свежеразваленный союз глупо ехать учиться бизнесу, всей компанией поехали в Москву. Кто в гости, а кто насовсем. Ахмед с Георгием прозондировали почву и решили, что уж слишком разгулялась столица и вкладывать деньги в бизнес спокойнее в Ереване. Анжела с Ниночкой, сроднившиеся за эти годы, проводили всё время вместе и разговаривали столько, будто жили предыдущие годы с заклеенными ртами. Инночка, еле пережившая свой тогдашний позорный вечер, была в основном с ними и держалась с Имадом холодно и отстранённо. Они знали, что расстаются не навсегда, но уж точно надолго. И хоть и обещали друг другу видеться минимум раз в год, но жизнь захватила их в свой круговорот, и в следующий раз встретиться им пришлось только через четыре с половиной года, на похоронах Цили.
Тётушку Цилю перевезли из Еревана, где она жила последние годы, в Минск, чтобы похоронить рядом с братом. Все, ставшие уже почти родными, домашние Георгия поехали проводить её в последний путь. Семья Ахмеда прилетела прямым рейсом из Ливана.
