KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Ричард Йейтс - Влюбленные лжецы

Ричард Йейтс - Влюбленные лжецы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ричард Йейтс, "Влюбленные лжецы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Да ладно. Забудь.

— На самом деле я всего лишь отметила, что ты выглядишь очень молодо. Разве сказать так — преступление?

— Да нет, конечно.

— Я хотела сказать, никто на свете не станет возражать против того, чтобы выглядеть молодо. Господи, ну разве не этого все так хотят?

— Наверное, ты права.

— Тебя не поймешь — то нет, то да. Так вот знай: все хотят быть молодыми. Мне сейчас восемнадцать, но порой хочется, чтобы снова стало шестнадцать.

— Почему?

— Видишь ли, тогда бы я, наверное, попробовала вести себя более разумно: постаралась бы поменьше гоняться за парнями в форме — в английской или американской; ну, в общем, не знаю.

Выходит, в первый раз с ней кто-то переспал, когда ей было шестнадцать. Может, бравый малыш-летчик из Королевских ВВС, или распустивший слюни американец, а может, и сразу несколько и тех и других.

Он устал идти, да и чемодан, который он нес, оказался тяжелым. Собрав всю свою силу воли, Пол постоянно напоминал себе, что он солдат-пехотинец. Наконец она воскликнула: «Гляди, мы дошли!» — после чего они бегом преодолели последние пятьдесят ярдов, влетели на станцию и понеслись по гулкому мраморному перрону. Но ее поезд уже отошел, а следующий отправлялся лишь через час. Какое-то время они в неловком молчании посидели на старой скамье, а затем вышли на улицу подышать свежим воздухом.

Марсия забрала у брата чемодан и, поставив его у фонарного столба, эффектно уселась на него, скрестив хорошенькие ножки. Коленки у нее тоже оказались хорошенькими. Выглядела она совершенно спокойной. Сегодня она уедет, зная, что он девственник, и это знание останется с ней навсегда, вне зависимости от того, увидятся они еще когда-нибудь или нет.

— Пол? — окликнула она его.

— Да?

— Помнишь, я показывала тебе фотографии с парнями? Сама не знаю, зачем я так сделала. Наверное, хотела тебя подразнить, дурочка.

— Ничего. Я понял, что ты дразнишься. — Но ее слова принесли ему изрядное облегчение, ни больше ни меньше.

— Это просто ребята, с которыми я познакомилась, когда ходила на танцы в Красный Крест, на Рейнбоу-Корнер. На самом деле никто из них никогда не делал мне предложения, за исключением Чета, который просто дурачился, считая меня хорошенькой. Если бы я приняла его предложение всерьез, он бы, наверно, повесился.

— Да я все понимаю.

— И еще глупо вышло, когда я сказала тебе, что в шестнадцать я гонялась за парнями в форме. Боже, тогда я жутко боялась парней. Ты не знаешь, что толкает молодых людей нашего возраста притворяться более опытными, чем они есть на самом деле, в… короче, в любви, ну и в прочих подобных вещах?

— Нет, не знаю.

Она нравилась ему все больше и больше, но он опасался, что, если позволит ей продолжать в том же роде, вскоре она станет утверждать, что и она тоже девственница, — чтоб он не слишком расстраивался. Скорее всего это ложь, и от этой унизительной для него неправды ему стало бы только хуже.

— У нас вся жизнь впереди, — проговорила она. — Разве не так? Возьмем тебя: скоро ты поедешь домой, поступишь в колледж, и в твою жизнь войдет много девушек, одна за другой. Ты будешь встречаться с ними и расставаться, а затем в конце концов влюбишься в какую-нибудь… Разве не это движет мир вперед?

Она явно симпатизировала ему, и он не понимал, следует ли быть благодарным ей или еще глубже осознать всю бездну собственной ничтожности.

— А теперь обо мне. Я сейчас влюблена в одного человека, — продолжила Марсия, и на этот раз ничего поддразнивающего в выражении ее лица не осталось. — Я хотела рассказать тебе о нем с самого начала, как только мы встретились, но все как-то не приходилось к слову. Он и есть тот самый человек, с которым я собираюсь провести неделю в Блэкпуле. Его зовут Ральф Ковакс. Он летчик, был стрелком на «летающей крепости», но на его счету только семнадцать боевых вылетов, потом нервы расшатались, и с тех пор он только и делает, что путешествует по госпиталям. Ральф тихий, немножко странный и всегда какой-то словно пристыженный, что ли. Единственное, чего он хочет в жизни, — сидеть дома в исподнем и ничего не делать, хотя на самом деле — читать потрясающие книги: он собирается стать философом, и знаешь, я, типа, пришла к мысли, что просто не могу без него жить. В следующем году я, может, и не поеду в Штаты, а отправлюсь в Гейдельберг — Ральф хочет поступать в тамошний университет, и главная загвоздка — позволит ли он мне остаться рядом с ним.

— Вот как, — произнес Колби. — Понятно.

— Что значит «понятно»?! Слушай, а тебе когда-нибудь говорили, что ты не слишком-то интересный собеседник? Ему, видите ли, «понятно»! Да что ты вообще понимаешь в том немногом, о чем я рассказала? Боже, да что ты вообще можешь понять своей большой девственной головой с круглыми девственными глазами?!

Понурив голову, он пошел прочь, так как ничего иного ему не оставалось, но ушел недалеко: Марсия бросилась вслед за ним, и каблучки ее изящных туфелек зацокали по тротуару.

— Пол, пожалуйста, не уходи! — кричала она. — Вернись, прошу тебя, вернись. Ну прости меня!

И они вместе вернулись туда, где у фонарного столба остался ее чемодан, однако на этот раз она не уселась на него.

— Прости меня, пожалуйста, — повторила Марсия. — И знаешь, не провожай меня до вагона. Я хочу попрощаться с тобой здесь. Только выслушай меня: я знаю, что у тебя все будет хорошо. У нас обоих все будет хорошо. Очень важно поверить в это. Ну, благослови тебя Бог.

— Спасибо, и тебя тоже, — ответил он. — И тебя тоже, Марсия.

Затем, вскинув руки, она обвила их вокруг его шеи, на какой-то миг прижавшись к нему всем своим гибким телом, и прерывающимся от слез голосом произнесла:

— Ой, братик…

После Пол долго шел в одиночестве, и его походка вовсе не выглядела бесшабашно-беззаботной, теперь она стала, скорее, мерно-ритмичной. А по выражению лица он казался ветреным юношей, у которого в голове не слишком-то много мыслей. Завтра он позвонит матери и скажет, будто его вызывают обратно во Францию «по служебной надобности». Она не поймет значения этой фразы, а доискиваться вряд ли станет, и таким образом он покончит со всем этим. А имея в запасе целых семь дней и находясь в огромном, непростом городе, где все говорят по-английски, у него есть все шансы найти себе девушку.

Привет всем домашним{6}

— Я понимаю, что это курьез, — проговорил молодой человек, вставая из-за кульмана, — но нас, кажется, так еще и не представили друг другу. Меня зовут Дэн Розенталь. — Он был высокого роста, но не худой, и выражение лица свидетельствовало, что бедняга страдает от робости.

— Билл Гроув, — назвался я.

Мы обменялись рукопожатием, после чего оба сделали вид, что приступаем к работе. Нас только что взяли на службу в компанию «Ремингтон Рэнд», и нам предстояло делить небольшой кабинет, отделенный стеклянной перегородкой, как и многие другие, в журчащем приглушенными голосами ярком лабиринте одиннадцатого этажа. В Нью-Йорке стояла весна, и шел 1949 год.

Дэн Розенталь должен был иллюстрировать «корпоративный журнал для внешнего представительства» фирмы и вообще заниматься его оформлением. Журнал был поверхностным и не слишком читаемым ежемесячником под названием «Системы». Моя же работа заключалась в том, чтобы писать для него статьи и редактировать присланные рукописи. Видимо, Дэн умел говорить, слушать и в то же время выполнять свою работу, а я вскоре научился филонить, пренебрегая своими обязанностями, — откладывал работу «на потом», и это «потом» могло растянуться на часы, а то и дни. Вскоре в нашем ограниченном пространстве циркулировал практически непрерывный поток информации — между его безукоризненно опрятным кульманом и моим письменным столом, на котором все больше и больше воцарялся хаос.

В том году мне исполнилось двадцать три. Дэн был старше меня примерно на год, и в его хрипловатом рокочущем голосе ощущалась мягкость, позволявшая предположить в нем приятного собеседника. Он жил с младшим братом и родителями в Бруклине — «сразу за углом от Кони-Айленда, если так будет понятней» — и совсем недавно закончил художественную школу в Купер-Юнионе, заведении, где, как мне говорили, не наседают с учебой, но куда зато крайне трудно попасть. По слухам, конкурс туда был десять человек на место, и когда я спросил, правда ли это, Дэн ответил, что не знает.

«Ну а ты, Билл, сам-то пойдешь учиться?» — не раз спрашивал он, и обычно этот вопрос приводил меня в замешательство.

Из армии я вернулся с пухлой брошюрой, в которой излагались права и привилегии демобилизованных военнослужащих, но почему-то так и не воспользовался ими. Отчего так случилось, я, наверное, так никогда и не пойму до конца. Отчасти виной тому был страх: в школе я учился неважно, в армии мой коэффициент умственного развития оценивался в сто девять баллов, и мне вовсе не хотелось потерпеть еще одну неудачу. Отчасти такое отношение к учебе объяснялось и моей самонадеянностью: я собирался как можно скорее стать настоящим писателем, а потому четыре года, проведенные в колледже, казались мне напрасной тратой времени, лишь мешающей осуществлению моих планов. Была и еще одна причина, которую, чтобы добиться сочувствия, пришлось бы объяснять слишком долго. Однако растолковать ее все-таки гораздо проще, чем всю эту дребедень про страх и самонадеянность. Эта причина и стала тем ответом, который я чаще всего давал, когда меня спрашивали, почему я не пошел в колледж. «Видите ли, — обычно говорил я, — мне нужно заботиться о матери».

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*