Валерий Кормилицын - Излом
— Ага! – хохотнул Пашка. – Задотерапия! – отложил наконец бинокль и разочарованно вздохнул вслед уходящей женщине.
— Теперь жди, когда высохнет, – подбодрил болящего.
— Лишь бы не ночью! С получки подзорную трубу приобрету.
— Чего уж там. Бери сразу телескоп…
22
Воскресный день решил полностью посвятить семье. Благо стало относительно тепло и я закончил отопительный сезон. Включённые обогреватели в расчет не брались.
«В местной газете «Коммунист» написано, что сегодня в городе проводится ярмарка, организованная общепитом, городским трестом ресторанов и кафе, районными агропромами и, бог ведает, кем ещё. Вот туда‑то мы и пойдем».
— Я поведу тебя в музей, сказала мне сестра, — бодро про–декламировал вирши из школьной программы.
— Какая сестра,.. какой ещё музей?.. – интеллектуально хлопала глазами жена.
— Короче, Склифософская, на ярмарку идём.
— Наконец‑то сказал что‑то умное, — морально поддержала меня супруга. – Сыну через несколько дней четыре года исполнится, надо подарок купить, — сходу начала колдовать над Дениской.
В результате долгих раздумий и изысканий выбрала шерстяное трико с тремя узкими белыми полосками. Обрадовала меня, попросив посмотреть, сколько на улице градусов и нарядила Дениса в курточку, долго затем прикидывая, как лучше будет смотреться «петушок» — спортивная шерстяная шапочка. с наклоном вперёд или назад.
Один, без Татьяны, я просто бы нахлобучил на сына эту шапку, нимало не заботясь, какой наклон импозантней.
— Татьян, ты как–будто в куклы играешь, — одетый топтался у порога.
— Не мешай, если ничего не понимаешь – наклон вперёд подходит лучше, придаёт мужественность, — довольная жена поднялась с колен.
Денис, бормоча что‑то своё, стоически выдержал испытание.
— Танюш, можно умную мысль высказать?
— Давай, удиви маму.
— современные девчонки не успеют в куклы наиграться – курить начинают, не успеют сигарету выкурить – замуж бегут, а потом дети и служат им вместо кукол… Каково?
— Ломоногсов! Кстати, я за свою жизнь и десятка сигарет не выкурила.
— Чего–о? – шутейно заревел я. – Так ты ишшо и махрой дымила, женшшина?
Наконец, вышли на улицу. Тут же, желая испытать моё терпение, Денис помчался смотреть, как соседский мальчишка, первейший его друг, самозабвенно ковыряет то пальцем в носу, то прутиком в грязи протекавшего ручья. Слава Богу. того быстро позвала домой мать. Солидно пожав друг другу руки, друзья расстались. Поднимаясь по склону оврага, я слышал, как соседка чехвостила сынулю: «Подхватишь ты СПИД или чесотку, узнаешь тогда».
Довольный жизнью, держа нас за руки, Денис громко шлёпал подошвами по асфальту, вызывая этим подозрение у местных кошек и заставляя их благоразумно обходить его стороной. Если на пути попадалась небольшая, покрытая ледком лужица, – откуда‑то взялось похолодание – сын долго и целеустремленно долбил лёд каблуком, и не было силы, способной оторвать его от этого приятнейшего занятия. Поэтому вместо пятнадцати–двадцати минут, до первых ярмарочных павильонов мы добирались около часа. Ярко светившее и начинавшее пригревать солнышко хорошо успокаивало мои нервы.
«Ого, – думал я, – теперь на градуснике плюс десять, а может и больше…»
Неожиданно Денис мощно потащил нас вперёд. В глазах его плясал огонь восторга. В двух первых павильонах в небольших клетках жевали траву, шевеля при этом длинными ушами и выкатив дурацкие красные глаза, многочисленные серо–буро–белые кролики.
«Чтоб вас, шиншиллы поганые, – вздохнул я, – теперь это надолго».
Через минуту и сам с таким же восторгом, как Денис, принялся разглядывать живность. Сын, просунув руку сквозь прутья клетки, гладил пушистые спинки.
— Вы тут побудьте, а я дальше пойду, – предупредила, исчезая в толпе, жена.
Через несколько минут, налюбовавшись кроликами, Денис предложил искать маму. Я не стал возражать и отказываться от резонного предложения.
На сына в сыскном деле надежда была слабая – в густой толпе, кроме коленей и обуви, он ничего не мог разглядеть. Эту заботу пришлось взять на себя.
«Да, с этими современными девушками её не скоро найдёшь. Выросли чуть ли не выше меня и в плечах не уступят, увеличив ещё их наплечниками», – моя голова, словно локатор, рыскала из стороны в сторону.
Когда всякая надежда была потеряна, увидел Татьяну. Стиснутая со всех сторон, она самозабвенно примеряла перед небольшим круглым зеркалом шляпу.
«Нет, всё‑таки хрупкие женщины с узкими плечами смотрятся лучше, – залюбовался женой. – С ними чувствуешь себя мужчиной, хочется их защищать, а эти современные гренадёрши и себя с успехом защитят, и тебя заодно».
Отойдя с дороги на тротуар, стали ждать. Здесь народу сновало значительно меньше. Все как мухи на мёд лезли поближе к павильонам, в магазины никто не заходил. Гоголевская реклама действовала безотказно, хотя все знали, что путное на ярмарке попадается редко и веселья тоже никакого, кроме громко орущей музыки.
— А вон мама идёт! – выставил руку Денис.
— Не показывай пальцем, бескультурье, – сделал замечание.
За это он высунул в мою сторону язык.
— По губам‑то получишь! – пригрозил я. – Стань сначала Эйнштейном, потом язык показывай.
Разругались, мужички? – приветствовала нас Татьяна.
Обидевшийся Денис – маленький, а с гонором, отошёл от меня и взял за руку мать.
На этот раз мы пошли по тротуару, высматривая оттуда, что продают в павильонах. Денис сопел, глядя себе под ноги.
— Чего шляпу не купила? – не обращая на него внимания, спросил у жены.
— Раз не купила, значит, не подходит… Да и с твоей зарплатой, папа, мягко говоря… – она язвительно замолчала.
На перекрёстке мы остановились. Отсюда ярмарка шла вверх по улице до Крытого рынка и вниз – до Волги. У павильона с мясной продукцией стали решать в какую сторону идти.
Я ратовал, чтобы вверх – к рынку. Причина – винный магазин на углу.
Сын с женой хотели идти вниз, что думали они – не знаю.
На нас уже стал поглядывать куривший неподалеку рубщик мяса в красной рубахе русского стиля, надетой поверх фуфайки.
Увидев его малиновую, ярче рубашки, рожу, мне ещё сильнее захотелось идти вверх.
— Мороженое! – вдруг взвыл Денис и, забыв об обидах, схватил меня за руку, потащил вниз, к Волге.
«Жребий брошен», – грустно рассудил я.
Именно с той стороны из небольшого павильона вылезла коробейница с длинной накладной косой и в накинутом на пальто сарафане. Через плечо её висел здоровенный короб с мороженым.
— По дороге шёл хорошенький щенок, в своей лапке нёс песочный пирожок, – распевал сын, во время творческих пауз облизывая пломбир.
Недавно я купил ему детскую книжку, на обложке которой красовался прелестный кутёнок с чёрным пятном на глазу, ему‑то, видимо, автор и посвятил стишок.
Не успели мы, купив мороженое, пройти в сторону Волги, как репродуктор охрипшим, дребезжащим, неизвестно мужским или женским голосом, объявил, что около консерватории можно увидеть аэробику в исполнении студенток третьего курса.
Консерватория как раз находилась недалеко от нас, но надо было идти в сторону рынка.
— Ух ты, пошли посмотрим, а? – бросил пробный камень.
Татьяна задумалась. Денису теперь было всё равно.
Женщины, даже располневшие, абсолютно не прореагировали на это известие. Смотреть аэробику в основном направились мужики.
Иногда, включив наш старенький проигрыватель, жена тоже прыгала под музыку. Я считал, что зря. Полнота ей не угрожала, а фигура, на мой вкус, и так была прекрасна.
— Пошли! – вдруг согласилась она, взяв меня под руку.
— У–у-у, в трико, – разочарованно тянул идущий рядом парень.
— Тебе, похоже, не аэробика нужна, а стриптиз, – подковырнул его.
Ни слова не говоря тот затерялся в толпе.
— Вообще‑то в его годы и я не отказался бы от стриптиза, – доверительно сообщил Татьяне.
— Правда? А сейчас как, против? – неожиданно заинтересовалась она.
— Сейчас важнее другое… – сделал глубокомысленный вид.
— Что именно?
— Потом скажу, – не стал раньше времени раскрывать карты.
— Пап, а что такое стриптиз? – полюбопытствовал Денис.
Татьяна, растерявшись, покраснела и чувствительно толкнула меня локтем.
— Танцы, – думая о своём, буркнул я.
— А–а-а, – разочаровался сын.
Медленно, но неуклонно, мы приближались к главной цели моего путешествия – винному магазину.
Как у собаки Павлова, слюна обильно выделялась при взгляде на неоновые буквы «Вино–водка».
«Лучше слов в русском языке нет», – обдумывал диспозицию, стратегию и тактику предстоящих переговоров с женой. «Настроение у неё нормальное, по–моему, подарок Дениске купила», – подошли мы наконец к магазину.
— А–а-а, Двинянин, привет! – услышал будоражащий душу голос и увидел сначала колени, затем обтянутые юбкой бёдра и, поднимаясь дальше по восходящей, лицо прекрасной Мальвины. – Здравствуйте! – поздоровалась она с женой и наклонилась к Денису, выставив из распавшегося разреза юбки ногу в чёрном чулке.
