Иван Сажин - Полигон
— Засыпаю… Что ты хотел, Толя?
— Пошли на разведку оврага! Механика можешь прихватить… Я только что от комбата: все на мази. Атака получится здорово!
«С нареза сорвался, что ли?» — недовольно и даже с обидой думал Евгений. Масляное тепло танка убаюкивало до того сладостно, что просто не было сил оторваться от греющего ложа.
— Перестань выдумывать. Спать хочу — язык не поворачивается говорить с тобой…
— Да верное же дело! Твой взвод пойдет следом за моим. Обнюхаем овраг загодя!
— Отстань, не пойду…
Русинов постоял над окопом, сожалеюще вздохнул.
— Ладно, спи. Только вот что: аппарель слишком крута. Смотри, не застрянь.
— Не застряну… Отцепись, Толька! — проворчал Евгений. Выдумает тоже! В училище преподаватель заверял: если бы ввернуть в небо крючья да зацепить на них тросы, то танк и в космос полез бы, — такова сила двигателя.
— Извини. Спокойной ночи.
Анатолий подался прочь, по земле, затихая, еще отдавались его шаги. Затем в тишине растворились и эти звуки. Сон сморил Евгения. А Русинов спешил, жалея потерянной минуты на пустой разговор с товарищем. Надеялся, что поможет. Ну да шут с ним, и без него можно обойтись… Подойдя к своим танкам, тоже упрятанным в окопы, тихо позвал:
— Сержант Адушкин!
На корме ближней машины кто-то приподнялся.
— Да-а!
— Остаешься за меня. Можешь отдыхать. Индришунас! Виноходов! Пойдете со мной, Взять по лопате.
— Спать хочется, товарищ лейтенант, — жалуясь, отозвался латыш.
— После учений специально выделю тебе сутки для затяжного сна.
Индришунас, зевая, тяжело отрывался от кормы танка.
— Лучше бы сейчас пару часиков.
Виноходов встал молча, — он теперь был покорным, исполнительным. «Спать им хочется! — мысленно ворчал Русинов на Индришунаса, на Евгения и на кого-то еще, кто вязал его собственную волю. — Я бы тоже плюнул на все и завалился где-нибудь. А не могу же!»
Да, всем хочется спокойно спать, отдыхать в праздники, на досуге отдаваться любимым увлечениям. Но в наше время вопрос стоит так: чтобы все беззаботно спали, кто-то непременно должен бодрствовать, забывать о праздниках и собственном покое.
Подошел Микульский, который ужинал на ходу. Аппетитно доносился запах колбасы, свежего огурца.
— Заправляемся? — кинул Русинов.
— А что делать? Жена насовала в чемодан жратвы на неделю — боюсь, испортится. Чем добру пропадать, нехай лучше пузо лопнет.
— Бери меня в помощники, у меня пузо крепкое.
Прапорщик сунул ему в руку изрядный кусок колбасы, огурец.
— Хлеба только нет.
— А мы ее без хлеба.
Солдаты выбрались из окопа с лопатами в руках, и Русинов с Микульским пошли в ночь, жуя запашистую, с приправами колбасу.
— Похоже, что домашняя.
— Жинка у меня мастерица на эти штуки. Микульского не случайно назначили в разведку: и полигон знает, как свой карман, и никто лучше его не сможет определить, пройдет ли боевая техника по оврагу.
— Ох и ловкач батя! — весело сказал он. — Лет пять держал в запасе этот овраг. Прикидывал, как поудобнее в оборот пустить.
Анатолий остановился в кустарнике, достал складной нож и принялся срезать длинные ореховые прутья. Солдатам подал индивидуальные пакеты, — ими запасся у фельдшера батальона.
— Отрывайте от бинтов по клочку и привязывайте на концы флажками. Вешек нужно штук пятнадцать, а то и больше.
Ночь стояла сырая, небо затянуло почти сплошными истонченными тучами. Сквозь них временами проглядывала кособокая луна. Тишину нарушало только однообразное шуршание ветра. Готовые вешки подавали Микульскому. Лейтенант спросил его, сколько их сделано. Тот отвечал, что семнадцать.
— Хватит, пожалуй, — Русинов поднял с земли свой шест. — Идем!
Разведчики взяли правее, и теперь двигались по краю неширокой топкой впадины, которая образовалась около вытекающего из оврага ручья. Под ногами путались редкие низкие кустики.
— Больше нагибайся, Индришунас! — сказал взводный рослому механику. — Тебя за версту видно.
Лейтенант беспокоился, чтобы их не заметили, чтобы овраг оказался проходимым и чтобы обход высоты по нему хорошо удался. Снова выглянула любопытная луна, и все четверо залегли, притаились: оборона противника близко. Минуты через три, когда потревоженные ночные сумерки плотно сгустились, осторожно двинулись дальше.
Русинов первым подошел к застрявшему, сиротливо темневшему танку, концом шеста стукнул в башню. Никто не отзывался. Место было неприветливое, топкое. Правее, где невнятно бормотал ручей, шест глубоко уходил в податливый грунт. Однако левее можно было проехать, — разве что бросить парочку бревен под гусеницу, чтобы не застревали идущие следом танки.
— Я так и чувствовал, что тут муха! — торжествовал Анатолий, ставя первую вешку.
Овраг сужался, делался глубже. На обрывистых, осыпающихся склонах не успевали прижиться кусты и трава. Зато заболоченное дно было затянуто жирной растительностью. Русинов обшаривал его шестом, указывая Индришунасу, где воткнуть очередную вешку. Он не случайно поручил это делать механику: его машина пойдет первой. С нее и бревна будут сбрасывать. Несколько дальше, за земляным изломом, танки могут свободно двигаться по склону оврага. Лишь в одном месте стена вздымается очень круто, придется подрыть ее и обрушить.
— Давай, Виноходов, приступай! — шепотом приказал Русинов. — Да только так, чтобы лопата ни разу не звякнула. Понял?
— Понял, товарищ лейтенант.
— Копай и прислушивайся. Чуть что — прячься.
Шагали дальше, прощупывая дно шестом, поглядывая на обрывистые, местами как бы отпиленные бока земляной щели. Работы было не так много — там подкопать, там бревно кинуть. Но вот вопрос, где танки могут выбраться из оврага?
Прошли метров двести, когда глинистая расщелина сильно сузилась, образуя теснину. Из левого берега мостовым быком торчал камень. Как раз выглянула луна, и камень был хорошо виден. Изъеденный временем, наполовину вымытый из грунта дождями, он начисто преграждал путь.
— Полезли бы — и попали в ловушку, — досадовал прапорщик.
— Да-а, обратно только задним ходом. Развернуться и не думай, — согласился лейтенант, опечаленный такой неожиданностью, почесал затылок. — Холера его возьми, этот камень! — ругнулся он и стал прощупывать дно, особенно топкое в этом месте.
Все-таки решили обследовать овраг до конца. Кое-как миновав препятствие, двинулись дальше. Дно медленно поднималось, — овраг почти перерезал взгорье и кончался пологим склоном, что порос кустами. Для выхода и сосредоточения танков место было прямо-таки идеальное. Неужели нельзя проскочить сходу?
Обследовав склон, разведчики снова вернулись к камню. Ощупали его со всех сторон.
— Что же делать? — мучительно размышлял вслух Анатолий. — Ежели б не эта холера, мы запросто провели бы танки по оврагу.
— А попробуем свалить его! — сказал прапорщик.
— А что, можно попробовать!.. Только шум будет, и западные раскроют наш замысел. Наверху наверняка есть кто-нибудь.
Надо сделать так, чтоб не заметили.
— Понял, понял! — Русинов быстро повернулся к Микульскому. — А знаешь что, Серафим Антонович, поднимись с Индришунасом наверх, да разведай, нет ли кого. А я скажу Виноходову, чтобы сбегал и притащил пару ломов. Лопатой ведь не сковырнешь эту холеру.
— И пусть отпилят два коротыша от бревна для ваги.
— Тоже верно! А то опоры тут никакой.
Русанов был рад: с бывалым прапорщиком можно любое дело сварганить. Не успевал один высказать стоющую мысль, как второй тут же ее развивал.
— Даже если не удастся ломами свалить, все равно пройдем, — уверенно говорил Микульский. — Подкопаем камень с той и с другой стороны, а потом зацепим тросом, и танк запросто свалит его.
— Нет, это надо сделать загодя. Заложить за него несколько взрывпакетов и вывернуть во время артподготовки… Ну, идите! Возвращайтесь сюда же, к камню. Да поосторожнее там!
— Не беспокойся, лейтенант: я еще на фронте ходил в разведку.
Микульский с Индришунасом выбрались из оврага и растворились в вязких сумерках ночи. Анатолий прислушивался с минуту: сверху не доносилось ни звука. Тяжело опираясь на шест, подался назад. Ноги у него дергало от усталости, голова казалась чугунной.
Прошел сотни полторы метров, когда заметил в овраге знакомую фигуру. Виноходов курил: огонек папиросы то ярко светился, то тускнел, опускаясь вниз. Лейтенант подскочил к нему, зашипел:
— Сдурел, что ли? Брось сейчас же папиросу!.. Все там сделал?
— Так точно. — Виноходов затоптал окурок. — Танк свободно пройдет.
— Ну молодец. Старайся. Во время атаки сядешь за рычаги танка вместо Гафурова — он пока слабак. Не подведешь?
— Спасибо, товарищ лейтенант. Проведу как по ниточке.
