Эрик Сигал - История Оливера
И всю дорогу тешил себя надеждой, что Марси уже дома.
28
— Оливер, ты уверен, что ты прав?
— Да, Марси, абсолютно уверен.
Когда я вернулся из Нью-Хейвена, она ждала меня дома. Выглядела она, как свежеиспеченное суфле. Глядя на нее, никто бы не поверил, что она провела весь день, перелетая с Западного побережья на Восточное.
Из всех затронутых мною тем разговор с отцом заинтересовал ее больше всего.
— И ты сразу сказал «нет»?
— Сразу. И притом вполне сознательно. И по глубокому убеждению.
Тут я вспомнил, с кем говорю.
— Конечно, будь ты на моем месте, ты бы согласилась. Ты же в свое время именно так и поступила.
— Да, но я была очень сердита, — чистосердечно призналась Марси. — Я хотела доказать, на что я способна.
— Я тоже. Именно поэтому я и отверг это предложение:
— И ты хочешь… ты готов отказаться от наследия предков?
— Хорошенькое наследие — первые американские потогонные мастерские!
— Оливер, но это же древняя история. Сегодня члены профсоюза зарабатывают баснословные…
— Это к делу не относится.
— И ты только подумай, сколько добра сделала твоя семья! Больница, здание в Гарварде. Пожертвования…
— Давай переменим тему.
— Но почему? Что за детский сад! Не разыгрывай из себя оголтелого радикала давно прошедших времен.
Какого черта она с таким жаром толкает меня в объятия этой проклятой системы?
— Уймись, Марси!
Внезапно раздавшийся телефонный звонок развел противников по противоположным углам ринга.
— Подойти? — спросила Марси.
— Ну его к черту — уже час ночи!
— А вдруг что-нибудь важное?
— Меня это не интересует.
— Но ведь я тоже здесь живу.
— Вот и отвечай! — заорал я в ярости от того, что долгожданное воссоединение двух любящих сердец грозит превратиться в сердитую перепалку.
Марси подошла к телефону.
— Это тебя, — сказала она и протянула мне трубку.
— Да, кто это? — прорычал я.
— Здорово! Она еще здесь! — раздался восторженный клич. Филипп Кавиллери. Я улыбнулся.
— Ты что, решил следить за мной?
— Хочешь узнать всю правду? Да. Ну и как?
— Что ты имеешь в виду, Филипп?
— Динг-донг, динг-донг, — раздалось в ответ.
— Это еще что за чертовщина? У тебя часы с кукушкой?
— Это свадебные колокола! Когда они зазвонят, черт тебя побери?
— Фил, ты первым об этом узнаешь.
— Ну так скажи сейчас, чтоб я мог спать спокойно.
— Филипп, — в притворном отчаянии проговорил я, — ты позвонил мне в час ночи только для того, чтобы воспевать преимущества семейной жизни, или у тебя есть другая информация?
— Есть. Давай поговорим об индейках.
— Фил, я тебе уже сказал…
— Я хотел поговорить о настоящей фаршированной индейке.
Ах, да. Ведь на следующей неделе День Благодарения.
— Я приглашаю тебя и обладательницу этого интеллигентного женского голоса на семейный праздник в день милости господней.
— Кто придет на твой праздник?
— Отцы-пилигримы! Не все ли тебе равно, кто?
— Кого ты пригласил, Филипп? — настаивал я, опасаясь толпы фанатичных обитателей Крэнстона.
— Пока что только самого себя, — ответил он.
— А… — сказал я. И вспомнил, что Филипп терпеть не может родственных сборищ в праздничные дни («Все эти чертовы бамбино ревут над ухом во всю глотку», — жаловался он, и я всегда с ним соглашался.)
— Прекрасно. В таком случае приезжай к нам… — Я глянул на Марси, которая одобрительно кивала, одновременно подавая отчаянные сигналы, означавшие: «Кто, черт побери, будет стряпать?»
— Марси хочет с тобой познакомиться, — продолжал я.
— Но мне как-то неловко, — сказал Филипп.
— Да брось ты!
— Ну ладно. Когда?
— С утра пораньше. Только сообщи, каким поездом ты приедешь, чтобы я мог тебя встретить.
— Можно, я захвачу кое-какие припасы? Ты ведь знаешь, что я поставщик лучших тыквенных пирогов в штате Род-Айленд.
— Это будет замечательно.
— И начинку тоже.
— Замечательно.
Марси продолжала отчаянно сигналить с боковой линии: «Как! Тащить в такую даль?»
— М-м-м… Фил, скажи, а индейку ты умеешь готовить?
— Как индеец! И я раздобуду самую лучшую у моего приятеля Анджело. Ты уверен, что она не обидится?
— Кто, индейка?
— Твоя очаровательная невеста. Некоторые дамы терпеть не могут, когда мужчины толкутся у них на кухне.
— Марси это не волнует.
Теперь она уже прыгала от радости.
— Чудесно. Значит, она и впрямь очаровательная девушка. Как ты думаешь, Оливер, я ей понравлюсь?
— Можешь не сомневаться.
— Тогда встречай меня в пол-одиннадцатого. Ладно?
— Ладно.
Я уже собрался было положить трубку, когда вновь раздался его голос.
— Эй, Оливер!
— Да, Фил.
— День Благодарения — самое подходящее время объявить о свадьбе.
— Спокойной ночи. Фил.
Наконец, нас разъединили. Я поглядел на Марси.
— Ты рада, что он приедет?
— Если ты уверен, что я ему понравлюсь.
— Можешь не сомневаться.
— Если мне не придется стряпать, мои шансы заметно возрастут.
Мы оба улыбнулись. В этом несомненно была доля правды.
— Погоди минутку, Оливер. Разве тебя не ждут в Ипсвиче?
А ведь верно. День Благодарения — святой день для Барреттов. Но… непредвиденные обстоятельства…
— Я им позвоню и скажу, что в понедельник начинаются слушанья по делу Школьного совета.
Марси тоже придется внести изменения в свой график.
— Я должна быть в Чикаго, но я прилечу сюда к обеду и вернусь последним рейсом. День Благодарения — критическая дата для розничной торговли. Ажиотаж начинается в пятницу.
— Хорошо. Филипп придает этому большое значение.
— Я очень рада.
— Ну ладно. Теперь, когда мы обо всем договорились, могу я, наконец, выразить свои чувства?
— Какие именно?
— Ну, например, грусть… Гарвард проиграл Йелю. Ты способна хоть чем-нибудь меня утешить?
— Ты нуждаешься в интенсивной терапии. Ложись в кровать.
— Ладно, — сказал я. И лег. Марси села на край постели.
— А теперь поступай, как знаешь.
Что я и сделал.
После чего мы оба заснули счастливым сном.
Всю неделю Филипп трудился в поте лица над приготовлением праздничных яств. И потратил целое состояние на справочные звонки по телефону.
— Она любит начинку с грецкими орехами?
— Она сейчас на работе, Фил.
— В восемь вечера?
— В среду она работает вечером, — сочинил я, не сходя о места.
