Герман Кох - Летний домик с бассейном
В те дни, когда не сидели у бассейна, мы ходили на пляж. Точнее говоря, на пляжики. Обычный пляж, где мы встретились в первый день, был недостаточно хорош.
— Туда все ходят, — говорил Ралф, не пускаясь в подробные объяснения, что там не так.
До пляжиков, куда нас водил Ралф, в первую очередь было трудно добраться. От того места, где парковали машины, мы в среднем еще целый час тащились по почти непроходимым, заросшим чертополохом и колючим кустарником скалистым тропинкам, где до крови расцарапывали голые ноги. Насекомые с желтыми и красными полосатыми тельцами жужжали в дрожащем от зноя воздухе и больно кусали за икры или в шею. Далеко внизу синело море.
— Сюда никто не ходит! — восклицал Ралф. — Сами сейчас убедитесь. Сущий рай!
Шли мы туда отнюдь не налегке. Ралф и Юдит брали с собой все: шезлонги, зонты, сумку-холодильник с баночным пивом и белым вином, корзину для пикника, набитую багетами, помидорами, оливковым маслом, мясными закусками, сырами, банками тунца, сардин и неизбежных каракатиц. Добравшись до берега, Ралф без долгих церемоний разоблачался донага и прыгал со скал в воду.
— Черт побери, как хорошо! — кричал он, отфыркиваясь. — Алекс, брось-ка мне маску! По-моему, тут водятся крабы. И морские ежи! Ой! Черт! Юдит, ты не посмотришь? По-моему, мои пластиковые шлепанцы в синей сумке. Марк, а ты чего ждешь?
В самом деле, чего я ждал? Выше я уже разъяснял, как отношусь к голым телам. Голые тела — будничная принадлежность моей практики. Но голое тело в кабинете врача не то же самое, что голое тело под открытым небом. Я смотрел, как Ралф выходит из воды и сует ноги в пластиковые шлепанцы, которые Юдит достала из синей сумки. Смотрел на стекающие с него капли. Он тряс головой, как мокрая собака, и еще больше капель разлеталось во все стороны с его волос. Он громко сморкался двумя пальцами, потом вытирал их о ляжку. Давным-давно первые животные выбрались на сушу. И с тех пор в большинстве ушли дальше в глубь континента. Лишь каких-то двести лет назад люди, поначалу очень немногие, вернулись на морской берег. Я смотрел на Ралфовы волосатые гениталии, с которых ручьем стекала вода, так что и не поймешь, то ли это морская вода, то ли он бесстыдно решил помочиться.
— Марк, давай в воду. Здесь все видно до самого дна. — Он подбоченился, довольно огляделся по сторонам, обвел взглядом свой «пляжик», не известный никому, кроме него. На секунду-другую его грузное тело заслонило мне солнце. Потом он повернулся и большими шагами, хлопая шлепанцами по пяткам, опять пошел в море.
Я не ханжа, дело не в этом. Хотя нет, скажу иначе: конечно же я ханжа и горжусь своим ханжеством, если оно означает, что человек не выставляет кстати и некстати на всеобщее обозрение свой член и прочие интимные части тела. Словом, я считаю, что, оголяя тела, необходимо соблюдать определенную осторожность. От нудистских пляжей, кемпингов «детей природы» и прочих мест, где тусуется голый народ, я бегу как от чумы. Всякий, кто видел, как голые люди играют на пляже в волейбол, знает, что, мягко говоря, ничего эротичного в этом нет. В братских могилах покойники тоже зачастую лежат без одежды. Я имею в виду сохранение минимального человеческого достоинства. Нудисты об этом даже не думают. Под предлогом, что скинуть всю одежду куда естественнее, выставляют на беспрепятственное обозрение свои болтающиеся члены, подпрыгивающие груди, свисающие срамные губы и мокрые складки меж ягодиц. Пальцем на тебя показывают, обвиняют: ты, мол, отсталый, раз считаешь, что все это лучше скрыть от глаз.
Я огляделся по сторонам, посмотрел, что делают остальные. Мальчики надели пестрые купальные трусы. Длинные, до колен. Каролина сняла блузку и, оставшись в бикини, улеглась на банное полотенце, которое расстелила на гальке. Мои дочери тоже переоделись в бикини. Строго говоря, Лизе верхняя часть была пока без надобности, но она, разумеется, не хотела отставать от старшей сестры.
В последнюю очередь я посмотрел на Юдит. Она сидела на корточках возле той синей сумки, из которой извлекла Ралфовы шлепанцы. Достала флакон масла для загара и принялась натирать плечи. Это я хорошо разглядел. А вот что на ней только трусики от бикини, отметил вскользь. Боялся, как бы Юдит не застукала меня на том, что я глазею на ее грудь, и потому тотчас опять перевел взляд на море. Ралфа не видно. Я присмотрелся получше: в самом деле, нигде не видно. Пляж располагался у маленькой бухточки. Там, где она соединялась с морем, был скалистый полуостровок, через который перехлестывали волны прибоя. Странное получится начало отпуска, подумал я, если Ралф в первый же день утонет. Или, может, не утонет, но его, кашляющего, хватающего ртом воздух, вытащат на пляж. Да, доктор тут есть. Кроме меня, искусственное дыхание рот в рот никто не сделает. Не уложит его на спину, не помассирует живот, чтобы он выплюнул морскую воду, которой успел нахлебаться. Я представил себе собственный рот у рта Ралфа. Наверняка почувствую вкус каракатиц. Это же рыбный ресторан, подумал я и рассмеялся.
— Марк! Марк!
Вон он, на самой высокой точке полуостровка. Маску и дыхательную трубку сдвинул на макушку. Размахивает рукой.
Я решился. Принял решение, которое возымеет далеко идущие последствия для дальнейшего хода нашего отпуска, так я думал в тот миг. Снял майку, шорты и трусы. Спиной к пляжу, как можно ближе к границе суши и моря, в том месте, где волны набегали на гальку. Таким образом всякий, кто смотрел на меня, секунд пять видел мое совершенно обнаженное тело, хотя только со спины. Наименее неприятное зрелище, смею надеяться. Взял купальные трусы, закатанные в полотенце, нагнулся, чтобы их надеть. Простенькие трусы, со штанинами почти до колен. Неяркие. В цветочек. Но черно-белые. Надел, завязал бантиком шнурок, держащий их на талии. Натянув плавки в первый же день у моря, я дал понять, что отныне буду надевать их всегда, в том числе и у бассейна.
— Сюда, Марк. Сюда, ты глянь.
Когда я выкарабкался на полуостровок, Ралф вручил мне маску и трубку.
— Здесь, неглубоко. Распластался на камне, большущий. — Он показал руками размеры. — Осьминог. Великан. Полакомимся вечерком.
Стэнли и Эмманюель никогда не ходили с нами к уединенным бухточкам и галечным пляжам. Большей частью оставались на даче: Стэнли за столиком на террасе работал над сценарием «Августа», а Эмманюель не спеша плавала в бассейне. Или же оба ездили по окрестным деревням и городкам, посещали музеи, церкви и монастыри. Стэнли брал с собой цифровой фотоаппарат с большим дисплеем. И по возвращении показывал нам отснятые кадры. Башенные шпили, аркады и монастырские сады. Я старался выказать интерес, что давалось мне нелегко. Было там и множество фотографий Эмманюель: Эмманюель сидит, поджав ноги, на стеночке возле какой-то конной статуи; Эмманюель в кокетливой позе у пруда с фонтаном, бьющим из каменных карпов; Эмманюель в уличном кафе у стола, покрытого белой скатертью, из ведерка на столе виднеется обернутое белой же салфеткой горлышко бутылки; Эмманюель, обсасывающая ножку не то краба, не то креветки. Фотографии Эмманюель преобладали. Порой Стэнли задерживал на дисплее ее фото.
