Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)
Наконец сел рядом. Долго молчал, печально качая головой.
– Ты завтра уезжаешь, – сказал по-английски. Катерина поняла. – Домани, – добавил по-итальянски, и его скулы задергались. – Оставайся, – предложил по-русски.
– Нельзя, – она снова почувствовала, что понимает и жалеет его. – Виза кончается.
– Виза… каписко, – кивнул Рабини. – Я все сделаю. Останься!
Она отрицательно покачала головой.
– Катиа… Аморе миа… – Роберто полез в карман. – Я хотел…
Он достал коробочку. Катя сердито тряхнула головой.
– Не нужно! – сказала. – Не нужно подарков.
– Посмотри! – возразил он, открывая футляр с кольцом. – Красиво.
– Не надо! – процедила Катя.
Роби спрятал подарок. Смотрел сурово.
– Мэ… парфюм? – сказал наконец. – Я хотел…
Она отрицательно покачала головой. Лицо Роберто стало еще жестче.
– Си, – сказал он твердо, вручая пакет. – Да.
Она подумала и взяла сверток, который он, как факир, вытащил откуда-то из-за спины. Из лифта вышла Нина, и Роберто скрылся в кабинете.
– Катюш, – Нина принялась упрашивать, – ты же знаешь, я мечтаю закадрить Роби, а без тебя мне неловко. Давай посидим последний разок, ладно? – Но Катя и сама уже чувствовала, что не в силах будет окончательно плюнуть в старую любящую итальянскую душу…
В номере Нины Роберто угрюмо молчал, напряженно барабаня пальцами по столу. Наконец без церемоний отправил хозяйку в бар за вином. Взял Катерину за руку, помолчал опять, точно ожидая чего-то от нее, и произнес тоном приговора, выносимого самому себе:
– Ты уезжаешь.
– Ничего не поделаешь, – она взглянула с досадой: проходит, проходит последний вечер! – но сжалась, заметив влажный блеск в его тоскливых глазах. У Роберто дрожал подбородок. «Эк тебя, бедный, зацепило, – вздохнула Катерина. – И со мной такое бывало».
Вернулась Нина.
– Кать, тебя там твой Ади дожидается, – сообщила весело. – Сказал, чтоб выходила! Но мы еще выпьем, да? Не зря ж я бегала!
Стали разливать вино, потом пить, что-то ели… Роби кисло улыбался. Каждую минуту Катя порывалась уйти – и не могла. В дверь постучали. Постучали снова, громче… Раздался голос Адриано. Катя не понимала, что он говорит. Счастливый клапан, прежде позволявший ей узнавать чужую речь, закрылся.
Роберто отрицательно затряс головой и так страшно взглянул на Нину, что та, привстав было, опустилась на место. Адриано стучал еще и еще… Наконец все стихло. Катя поняла, что их роман закончен. Разумеется, она могла бы наплевать на чувства Роберто, но финал был бы тем же: ей не изменить хода прошлых событий – а значит, не стоит и плевать. Потом она сидела со старым синьором вдвоем, безучастно слушая его излияния, жалея и ненавидя его. Ничем не смягчила прощания и ушла, почти равнодушная к его тоске и боли.
Решила не выходить к Адриано, даже если он позвонит. Если он позвонит, то она… Если позвонит… Но он не звонил. «На его месте я бы тоже не звонила, – думала Катя, все-таки невольно вся превращаясь в слух. – А счастье было так возможно…» – крутилось в голове. Долго-долго ждала она звонка, прекрасно понимая, что его не будет, и уснула в слезах.
День отъезда начался, как все дни, с завтрака. Нина рассудительно прикидывала плюсы и минусы брака с «летучим мышем». Для нее завершался очередной рабочий приезд, предстоял обычный отъезд, за которым маячил новый приезд в Италию.
– Так вот и таскаюсь туда-сюда… на последние сбережения. Нужно же как-то судьбу-то устраивать, – делилась она.
Катя не могла себе позволить частых вояжей за границу, хотя зарабатывала, по мнению многих, неплохо. И было странно, что Нина, учившая детей рисованию в школе искусств, все «таскалась» и «таскалась» сюда на последние сбережения. Впрочем, это мало занимало Катерину, она с грустью подводила итоги всех переворотов последних дней и убеждалась, что их результат закономерен. «И выходит, вчера я все сделала правильно. Вот только с Ади… вышло не по-человечески… Неужели нельзя было иначе?»
– …А может, и другой какой итальяшка, – доносилось рассудительное бормотание Нины. – А может, еще и Роби раскручу.
Они пошли прощаться с морем. Катерина вспомнила свои первые дни здесь. Каким неприступным красавцем выглядел Адриано, каким безобидным и почтенным – Роберто… Комок подкатил к горлу, слезы потекли сами собой.
– Да ты что, Катенька, – Нина, как всегда сердобольная, бросилась ее утешать, выхватила из сумки платок. – Маленький мой, что с тобой? Так не хочется уезжать? Да перестань ты плакать! Приедешь еще сюда, обязательно приедешь! Нашла из-за чего…
«Нет, не приеду, – про себя твердила Катя. – Незачем».
Потом эта суета в отеле, Роберто провожал отъезжающих. Вид у него был мужественный, только скулы напрягались и белели, когда он украдкой сжимал руку Кати, шепча еле слышно: «Катиа… аморе миа…» А ей до смерти хотелось увидеть Адриано – хоть разок перед отъездом. Может быть, сделать то же самое: сжать руку, сказать: «Ади, аморе миа… любовь моя…»
Наконец он появился за стойкой бара. Она чуть в обморок не упала, различив любимую синюю рубашку. Не то что взять за руку и шептать признания – слова не могла вымолвить.
– Катиа, бон джорна! Водка, прэго? – воскликнул он с отменной любезностью, и по лицу его пробежала словно судорога.
Она смотрела, не отрываясь, взглядом прося прощения. Ей хотелось его поцеловать, но осмелилась только коснуться пальцев и тут же сделала вид, что случайно. В горле защемило, она отошла.
Подошел микроавтобус. Роберто приглашал гостей приезжать еще, Адриано вежливо улыбался с крыльца. Синьор Рабини легко, как в первый день, подхватил Катины вещи, поставил в багажник. В последний раз стиснул ей руку.
Она посмотрела на Ади. «Поцелую… не могу…» – и, не дав себе опомниться, прикоснулась губами к любимой щеке. Он улыбнулся, любезно и почтительно, слегка склонив голову. А Катя, чтобы сгладить выходку, прильнула так же и к старшему Рабини. Роберто засмеялся фальшиво, смущенно оглядываясь, как бы приглашая присутствующих быть снисходительными к юной непосредственности отбывающей русской особы…
Самолет приближался к Москве. Нина беззаботно лопотала рядом с Катериной, поменявшись местами с ее соседом… В Римини она представила подруге своего «итальяшку». «Ой, – про себя изумилась Катя, – действительно похож на летучую «мышу». Кандидат в мужья был крошечным, огромные пергаментные уши напоминали прозрачные крылья, личико походило на мордочку грызуна.
– Да-а… – сказала Катерина, собственно, не зная, что сказать.
