Лори Нелсон Спилман - Жизненный план
— Черт! — ору я, сжимая изо всех сил руль. — Черт! Черт! Черт! Черт! Черт!
Пятнадцатого ноября я должна встречаться с Кэрри Ньюсом.
Глава 12
В разговоре со мной Кэрри проявляет неожиданное милосердие, хотя я настаиваю, что немедленно еду к Маккормик-Плейс.
— Ни в коем случае, — говорит она. — Я только что смотрела новости и знаю, какая ужасная обстановка на дорогах. Не хватало еще, чтобы ты попала в аварию.
— Лучше бы я попала. — Кладу руку на голову. — По крайней мере, у меня было бы достойное оправдание.
Кэрри заразительно хохочет, смех у нее такой же веселый, как в детстве.
— Ни о чем не волнуйся. Я с удовольствием выпила бокал вина в ресторане. Все было чудесно.
— Обычно я не такая рассеянная, просто это новая работа и… — замираю, боясь проговориться, что болтала по телефону с психотерапевтом своего ученика, пока моя подруга ждала меня в ресторане. — Прости меня. — Набираю в легкие воздух и добавляю: — Прости меня за все, Кэрри.
— Забыли. Лучше расскажи о новой работе.
Сердце бьется часто-часто, сейчас или никогда.
— Я не могу простить себе, что так обошлась с тобой, когда ты приезжала в гости.
Кэрри опять весело смеется:
— Что? Брет, сколько лет прошло. Мы же были детьми.
— Нет, мне за себя стыдно. Тебе тогда было непросто, я обязана была поддержать.
— Знаешь, Брет, я тебя понимаю. Тогда я очень обиделась, правда, но смогла пережить. Невероятно, что ты столько лет мучилась.
— Я должна была написать тебе или позвонить. Должна была попросить прощения.
— Хватит, Брет. Я давно тебя простила. — Хохочет. — Ну, теперь ты сможешь себя простить?
— Да, — уверенно говорю я. — Но есть еще кое-что.
Я обязана рассказать ей об истинной причине моего появления через столько лет.
— Понимаешь, я написала тебе, потому что так хотела мама, но потом поняла, как я по тебе скучала.
В трубке повисает тишина, и я решаю, что Кэрри поспешит закончить разговор.
— Твоя мама мудрая женщина, — произносит она после долгой паузы. — Жаль, я не могу ее поблагодарить.
На сердце становится так легко, как не было уже очень давно. До сего момента я даже не представляла, как чувство вины давило на меня. Утираю глаза и улыбаюсь.
— Давай, рассказывай, что я пропустила за эти восемнадцать лет.
Кэрри говорит о любви своей жизни, Стелле Майерс, и трех приемных детях. Меня поражает, что все это время я считала ее образ жизни предосудительным, а ведь она нормальнее меня.
— Рада за тебя. А как родители?
— Со своими закидонами, но милые, как никогда. Помнишь их традиционные поздние завтраки в Рождество?
— Еще бы. Лучшие завтраки в мире.
— Они до сих пор существуют. Знаешь, я подумала, если ты свободна, могла бы приехать к ним со своим другом. В этом году день выпадает на воскресенье. В одиннадцать. До Мэдисона всего два часа езды.
На меня накатывают воспоминания. Мистер Ньюсом в сандалиях «Биркенсток» со стаканом виски в одной руке и видеокамерой в другой, и мама Кэрри с гитарой в руках, напевающая старые рождественские песни.
— Я рассказала о тебе Стелле. Она тебе понравится, Брет, кстати, она тоже учительница. Родители будут счастливы тебя увидеть. У папы сохранились какие-то видеозаписи, на которых мы с тобой вместе. Он всегда хорошо относился к тебе и твоей маме. Пожалуйста, обещай, что приедешь.
Внезапно меня охватывает такая тоска по моей школьной подруге, что я готова проехать через всю страну, чтобы увидеться с ней. Прижимаю телефон плечом к уху и беру органайзер.
— Хорошо, — восторженно соглашаюсь я. — Записала огромными буквами. Не сомневайся, Кербер, на этот раз я не забуду. Обещаю.
Я засыпаю прямо за столом, пока составляю меню на День благодарения. Там и застает меня Эндрю, когда возвращается домой с работы.
— Эй, — он нежно гладит меня по руке, — пора в кровать, соня.
Поднимаю голову и утираю слюну у рта.
— Который час?
— Только четверть одиннадцатого, ты просто устала. Пошли в спальню.
Поднимаюсь из-за стола и оглядываю незаконченное меню.
— Я хотела в этом году организовать ужин на День благодарения. В доме мамы. Думала приготовить все ее любимые блюда. Что скажешь?
— Делай, как тебе удобно. Я ведь говорил тебе, что Джоад и Кэтрин не придут?
— Нет, — хмурюсь я. — Я ничего не знаю.
Эндрю распахивает дверцу холодильника.
— Джоад на днях оставлял сообщение. Они едут в Лондон. Кажется, это деловая поездка.
— На День благодарения? Они с ума сошли? Я обязательно позвоню Кэтрин и поговорю об этом.
Эндрю достает сыр и бутылку «Хайнекен».
— Неужели ты думаешь, что они променяют Лондон на ужин с индейкой?
Боль одиночества пронзает меня неожиданно сильно. Я надеялась, что мы соберемся все вместе, ведь это первый праздник без мамы, и мы сможем поддержать друг друга на этом трудном этапе. Похоже, я единственная, кому необходима поддержка. Вздыхаю, осознавая, что потерпела поражение.
— Ты прав. Значит, будем только мы, Джей и Шелли и дети. — Вспыхиваю от радостной мысли и поворачиваюсь к Эндрю: — Слушай, а давай пригласим твоих родителей. Как считаешь, они придут?
— Без вариантов. Слишком долго ехать.
— Бостон не так далеко.
— И тем не менее не рядом. — Он толкает дверцу ногой и достает из ящика нож.
Я задумчиво за ним наблюдаю.
— Ведь так может быть и с нами. Наши дети вырастут, пригласят нас на День благодарения, а ты скажешь, что это невозможно.
Эндрю отправляет кусок сыра в рот.
— Дети? — спрашивает он удивленно. — Кажется, ты говорила о ребенке. Только об одном ребенке.
— Не в этом дело. Ты меня понял.
Он глотает сыр и запивает пивом.
— Если у нас будет ребенок, полагаю, ты захочешь все праздники проводить вместе с ним. Это нормально.
Во рту появляется неприятная горечь. У меня нет желания слышать ответ на следующий вопрос, но тем не менее я его задам:
— А ты? Ты хочешь проводить время с семьей?
— Господи. — Эндрю ставит бутылку на гранитную столешницу. Как и его раздражение, пена взмывает вверх. — Как же я от всего устал! Тебе не достаточно того, что я согласен иметь ребенка? Нет? Хочешь сделать из меня Клифа Хакстебла?[8] — Тычет мне в грудь пальцем. — Это была твоя идея, Брет. Твоя и твоей сумасшедшей мамаши.
Одеревеневшими пальцами касаюсь дрожащего подбородка.
— И это совсем не то, чего хочешь ты. Верно, Эндрю?
Он вертит в руках бутылку пива, не спуская с нее глаз.
— Мы можем поговорить в другой раз? У меня был чертовски сложный день.
