Александра Стрельникова - Когда сбывается несбывшееся… (сборник)
— Не говори гоп, пока не перескочишь, — тихонько сказала Ирина Михайловна.
— Ой, мама, что ты шепчешься, кого боишься? Да все нормально будет… Ты что забыла, что мы с родителями Виктора только на свадьбе познакомились? — недовольным тоном обратилась она к матери. — Но ведь, согласись, так даже лучше для нас в сложившейся ситуации. Ведь Викин живот скоро уже торчать будет.
В дверь позвонили. Это был Виктор, который опаздывал минут на пятнадцать. Мила крикнула дочери из кухни, чтобы она встретила отца.
Вика чмокнула отца в щеку и взяла у него из рук пакет с коньяком и коробкой шоколадных конфет.
Через десять минут все сидели в комнате за столом. Некоторая натянутость исчезла, когда собравшиеся выпили по рюмочке коньяка, разумеется, кроме Вики. О чем говорят в таких случаях?
— Вот у Вики как раз через месяц день рождения, — начала Мила.
— Вот бы здорово в день моего девятнадцатилетия во Дворце расписаться, правда, Виталь?
Молодой человек, на которого были устремлены все взоры, судорожно проглатывал кусок бутерброда с ветчиной.
— Хорошо бы, — но боюсь, не получится, Вика, потому что во Дворце бракосочетания долго ждать придется. Там очередь…Я интересовался.
— А зачем нам Дворец? — поспешила вставить свое слово Мила. — Конечно, молодежи хочется во Дворец. Первый раз… понятно… Но не забывайте, что нас сроки поджимают. Вполне подойдет и загс. Там, кстати, тоже ждать нужно. А нам надо побыстрее все устроить. Но, думаю, в обычном загсе это проще будет сделать. Мам, ты берешься этот вопрос уладить? — обратилась она к Ирине Михайловне.
— Постараюсь, — ответила бабушка Милы, — такое событие…Постараюсь…
Слово за слово, выпили еще по одной. Виктор пообещал молодым купить кольца и оплатить свадебные расходы. Торжественное событие собирались отметить в кафе.
Двадцатилетний Виталий заканчивал зубопротезный техникум и был уже практически распределен в хорошую стоматологическую поликлинику. Вике надо было учиться еще год. Все радовались, что молодым было где жить (кроме Милы, естественно). Хотя, конечно, она тоже радовалась вместе со всеми. В какой-то момент разговора Виталий и Виктор вышли на балкон. Ирина Михайловна, которая очень переволновалась по поводу всех Викиных дел, вздохнула, наконец, с облегчением. Но состояние стресса, в котором она пребывала последние дни, не могло на ней не отразиться. Она вдруг неважно себя почувствовала, ей показалось, что у нее поднялось давление. Мила достала аппарат, чтобы в этом удостовериться. Она отправила крутившуюся рядом Вику на балкон к мужчинам. Да, артериальное давление действительно немного подскочило…
— Мам, я тебе сейчас таблеточку дам, — сказала Мила, прихватив со стола чашку Виктора с недопитым кофе, и направилась в кухню.
Это заметила Ирина Михайловна.
— Я тебя очень прошу отказаться от своей безумной затеи, — сказала она дочери, когда та подошла к ней с таблеткой и бокалом сока, — видишь, мне и без того плохо.
— Мам, ты успокойся и забудь о том, что я тебе говорила, — ответила Мила матери и заставила ее прилечь на высокую подушку.
Где-то через полчаса вечер знакомства с женихом подошел к своему логическому завершению. Решено было, что Виталий и Вика отвезут Ирину Михайловну домой на такси. А Виктора, который собрался уходить вместе со всеми, Мила попросила задержаться минут на десять, чтобы обсудить организационные моменты, касающиеся свадьбы.
— Ведь в твою гостиницу очень трудно дозвониться, не будем же мы все свадебные разговоры вести через коммутатор, — спокойно и резонно заметила Мила, — лучше сейчас обо всем договориться.
Мила неспешно подошла к столу, взяла свою чашку с недопитым кофе.
Понимая резонность замечания Милы, Виктор тоже подошел к столу, сел, допивая чашку с холодным кофе. В какой-то момент ему показалось даже, что напитка больше, чем оставалось в его чашке. Еще через какое-то время он почувствовал, что с ним что-то неладно. Но он не вырубился сразу, как того ожидала Мила.
Дело в том, что эта идея у Милы родилась после того, как ей одна знакомая по Дому кино поведала свою историю, когда той женщине очень надо было задержать одного мужчину на ночь… Но одно дело — слушать чужие россказни, и совсем другое — действовать самой. В какой-то момент Мила испугалась и сыпанула меньшую дозу, чем предполагалось. И вот, сейчас, кажется, пришел час расплаты за ее нерешительность.
Виктор направился в ванную, сполоснул холодной водой лицо. Ноги не слушались его. Неровной походкой он вышел на балкон, стараясь заглотнуть свежего воздуха. Но лучше не стало. Какая-то слабость накатила на него и все труднее было адекватно воспринимать действительность, хоть он старался изо всех сил, встряхивая потяжелевшей вдруг головой.
После балкона он смог дойти только до дивана. Сел, ослабив галстук и расстегнув пару верхних пуговиц на рубашке.
— Тебе плохо? — как будто из тумана выплыло перед ним лицо Милы.
Виктору показалось, что он громко выкрикнул ей в лицо эти слова: «Ты сволочь, Мила»…
Но на самом деле он произнес их еле слышным шепотом.
Но, тем не менее, Мила их разобрала. Она присела на пол возле дивана. Ее била мелкая дрожь, а на лице и теле выступил отвратительный липкий пот, руки были ледяными. Она дотронулась до Виктора, пощупала пульс и ощутила его тепло. Он был бледен и спал сидя каким-то неестественным сном.
Милу вдруг жутко затошнило. Тяжело и неуклюже поднявшись с пола, она побежала в ванную. А затем, придя в комнату и не глядя на Виктора, все еще пребывая в каком-то ступоре, автоматически, стала прибирать стол в комнате, а затем мыть посуду. Она быстро заварила себе очень крепко индийский чай и выпила его без сахара. После тонизирующего напитка ей стало лучше. И она вошла в комнату. Подойдя к дивану, уже почти спокойно сняла туфли с Виктора и рубашку. А уложив его на диван, расстегнула и стала стаскивать с него джинсы, что было намного труднее.
«Так, на тахту мне его не перетащить, — подумала она, — диван тоже не раздвинешь, раз он тут разлегся…Да и нельзя мне сейчас сильно напрягаться».
Справившись с джинсами Виктора, она на мгновение задержала взгляд на его импортных плавках. Ее всю брезгливо передернуло.
— Ладно, не будем устраивать стриптиз. Можно и по-другому…
Она быстро подошла к тумбочке, взяла французские духи в аэрозоле и рубашку Виктора. Уже почти нажала на кнопку, но спохватившись, выскочила на балкон, опасаясь тошноты от стойкого цветочного аромата. Вернувшись в комнату, решила, что можно еще кое-чего добавить… Мила полезла в шкаф, достала оттуда абсолютно новое женское белье и подкинула его на диван. Затем придвинула небольшое мягкое кресло к дивану, села в него, скрестив руки на груди и стала смотреть на спящего Виктора, как удав на кролика.
— Вот и все, — наконец выдохнула она.
Виктор спал насильственным сном. Такой близкий (на расстоянии вытянутой руки) и — такой далекий… Ее прошлое, ускользающее настоящее и уж никак не будущее. Обидно… А может, и ей прилечь? Да разве она уснет, хотя чувствует себя такой уставшей и опустошенной. «Прошла любовь, погасли свечи», — всплыли сами по себе в ее памяти слова.
— Вот именно: прошла любовь, погасли свечи, так что же я здесь тогда караулю? — спросила она у себя. — И сама себе ответила, — не думала, что так обидно терять то, что давно считала своей собственностью.
«Как пролетели эти двадцать лет… Уже и Вика — невеста. И паренек у нее хороший. Да из такого веревки вить можно», — судорожно проносились мысли в голове Милы, сменяясь картинами воспоминаний…
Вот она в белом платье и фате рядом с Виктором. Вот они — молодожены в свадебном путешествии по Чехословакии. И вот… Она у разбитого корыта все в той же квартире, в которой она начинала вить свое гнездышко… Мила усмехнулась, вспомнив, как перешла дорогу своему «любимому» братцу. Квартирка-то предназначалась ему по старшинству и по благорасположению родителей. И как молодому холостяку, нуждавшемуся в месте для свиданий. А тут у Милы все завертелось с Виктором. И мать, надо отдать ей должное, настояла на том, чтобы квартира досталась Миле. В тот момент для нее это было очень важно… Впрочем, Ирина Михайловна успокоила сына, тем, что, возможно, ему достанется невеста с квартирой (как в воду глядела).
Когда же у них начались первые разногласия? Еще до рождения Вики. Но потом, когда она родилась, все вроде начало налаживаться опять. А через некоторое время разногласия возникли вновь, и примирения каждый раз давались труднее. Мила сделалась нервной и невыносимой от неизбежной бессонницы с маленьким ребенком. Виктор тоже не высыпался, но ему надо было утром идти еще на службу. Впрочем, бессонные ночи — еще не повод для ссор. Ведь все родители проходят через это. Мила вдруг поняла, что молода и недогуляла, и что ребенка надо было бы заводить попозже, а не в целях укрепления семьи. Червь досады и сожаления грыз ее… К тому же, ей хотелось поскорее уехать жить за границу в какую-нибудь приличную страну. Но Виктора туда не посылали. Он, правда, ездил постоянно в непродолжительные командировки с делегациями за рубеж. Иногда сопровождал иностранных гостей в поездках по Союзу. Ее злило, что Виктор стал часто по пятницам отправляться с коллегами по работе на «уик-энды». Она знала, что с ними «уикэндятся» хорошенькие секретарши-референтки и разные смазливые девицы со стороны… Незаметно пролетели четыре года совместной жизни.
