Станислав Новицкий - Запуск разрешаю! (Сборник)
— Товарищ полковник, вы же знаете, Виктор Сергеевич требовал снять все подробно. — Я нарочно упомянул председателя облисполкома по имени-отчеству, чтобы подчеркнуть дружественные отношения с руководством области. Это не произвело должного эффекта.
— Знаю, — перебил начальник космодрома. — Поэтому вы здесь. Будете препираться — выгоним. Повторяю, все съемки — с наблюдательного пункта. Майор Ваничкин, — обратился полковник к кому-то.
Из свиты, сопровождавшей начальника космодрома, вынырнул офицер среднего роста, коренастый, с мощным торсом. Лицо скуластое, глаза большие и веселые.
— Я! — бодро щелкнул каблуками майор.
— Возьмите на себя телевизионщиков.
— Есть!
— И чтоб близко к ракете не подходили. Глаз с них не спускайте. Задача ясна?
— Так точно, товарищ полковник.
— Выполняйте.
— Есть! — майор повернулся к нам, коротко скомандовал: «За мной!»
Мы собрали вещички и не спеша поплелись за Ваничкиным. Надо же, впервые на космодроме, и такое невезение — «снимайте, как все…» Черт дернул попасться на глаза командиру.
Как только свернули за угол какого-то барака, майор внезапно предложил:
— Хотите снять ракету поближе?
— Как сказать, — начал я, опасаясь подвоха.
— Да или нет?
— Естественно! — разом выдохнула вся телевизионная группа.
— Тогда быстро за мной. — Майор взглянул на часы. — Товарищи корреспонденты, обращаю внимание — часы «Ракета». Могу достать всем по сходной цене.
— Сейчас или все же отложим до вечера?
— Замечание принимается. До старта — один час сорок семь минут. Должны успеть. Движемся быстро, скрытно, короткими перебежками, — скомандовал майор. — Не дай бог, охрана заметит.
— Извиняюсь, а они могут стрельнуть? — поинтересовался звукорежиссер. Он недавно пришел на студию из музыкального училища. Ко всему относился всерьез и с опаской.
— Вообще? — переспросил Ваничкин.
— Почему «вообще»? По нам.
— Могут, — легко согласился майор, — на то и поставлены. Но я же сказал — скрытно. За мной!
Согнувшись, майор побежал в лес. Мы за ним. Что удивило — действительно в направлении стартовой площадки.
Мне и раньше армейские порядки казались странными. Вспомнился майор, в принципе — неплохой человек. С ним я встречался в камере предварительного заключения. За десять кубов леса (для своей дачи) он подарил на месяц директору леспромхоза целый взвод бойцов. На суде доказывал, что это солдаты его батальона, и искренне не понимал, за что страдает.
В зоне я брал интервью у бывшего командира полка. Он застрелил свою жену после возвращения из командировки. Полковник приехал внезапно и, как часто бывает в жизни, не вовремя. Хотел сделать сюрприз. Открыл дверь своим ключом… В прихожей стояли армейские сапоги. «Не мои», — удивленно констатировал полковник. Вошел в спальню. На стуле валялись брюки и китель с майорскими погонами. В постели с женой странным образом оказался его замполит. Он быстро вскочил, начал одеваться. Полковник машинально засек время. Замполит надел кальсоны, рубашку, китель. Натянул сапоги. Щелкнул каблуками и спросил:
— Разрешите идти?
— Идите, — сказал командир полка, — автоматически отметив, что майор уложился в тридцать секунд.
Майор отдал честь и вышел.
Оделась жена. Попыталась наладить контакт.
— Ваня, — сказала она, — ты не думай. Я не такая. Ну ты понимаешь…
Полковник не реагировал.
— Я не со всеми, Вань. — Только с офицерами нашего полка. Отличниками боевой и политической… (сказалось длительное пребывание в гарнизонах и тесное общение с замполитом).
Полковник молчал.
— Если бы из другой части, — продолжала жена, — я бы ни за что. Только свои… лучшие.
А вот этого говорить не стоило. Не надо было уточнять, что поощряла своих. Иногда это работает против. Полковник отстранил супругу. Зашел в кабинет. Открыл сейф, достал оружие. Вернулся и выстрелил в жену шесть раз. Столько, как он прикинул, в полку было хороших, надежных офицеров…
— Армия — это сумасшедший дом особого назначения, — любил повторять знакомый десантник. Но тут же делал извинительную сноску: — В нашем ненормальном государстве.
Мы бежали за майором узкими лесными тропами. Обогнули стартовую площадку с юга. Преодолев заграждения из «колючки», снова очутились в районе пуска. Где-то рядом завыла сирена. Зеленые фигурки военнослужащих прыснули в разные стороны и незаметно исчезли в укрытиях. И только наша группа каким-то сложным, ломаным маршрутом продвигалась к назначенной цели. Наконец, ракета оказалась почти рядом. Отчетливо было видно, как клубы пара поднимались от ее основания. Быть может, такой эффект давал жидкий азот, входивший в компоненты топлива. Картина потрясающая. Исполинской величины ракета, огромная стартовая площадка — и ни единого человека, кроме четверых придурков со съемочным оборудованием. Вдруг что-то зашипело.
— Стой! — закричал Ваничкин. — Давай сюда!
Он полез по лестнице на крышу небольшой кочегарки. За ним оператор с камерой, я со штативом и звукорежиссер с магнитофоном. Забравшись наверх, майор опустился на колени и помог втащить наше «железо». Площадка оказалась маленькой, но для съемок достаточно удобной — плоская, ровная, высокая. Окутанная белыми клубами ракета виднелась как на ладони.
— Вот это удача! — закричал я.
— А-а? — переспросил Ваничкин. Шипение ракеты заглушало наши возбужденные голоса.
— Удача, говорю.
— Это ВКС!
— Что?
— Военно-космические силы!
Быстро установили штатив, закрепили камеру.
— Как панорама? — закричал майор оператору в ухо. Глебыч показал большой палец.
— С Ваничкиным не пропадете! В титрах укажете: консультант — майор Ваничкин, — крикнул он мне.
— Заметано! — громко сказал я, но голоса не услышал.
Включилось зажигание. Языки пламени вырвались из-под двигателей. В уши ударила ревущая волна. Грохот рвал перепонки. Мачты неспешно, будто нехотя, отклеились от дрожащего корпуса. Ракета поднялась на несколько метров и, слегка покачиваясь, зависла в воздухе. Огромная, она заслонила собой и тайгу, и солнце. Мгновения, когда она решала: лететь или рвануть на старте и разнести все к едрене- фене, показались вечностью. «При таких габаритах, — успел подумать я, — могла бы быть и решительней». Потом все случилось, как в учебном фильме о ядерной атаке. Мощная, будто взрывная, волна ударила в лицо. Сильно толкнула в грудь. Легко приподняла и снесла нас с крыши. Полетел майор без фуражки, я без дипломата, оператор в обнимку с камерой и штативом. Последним свалился звукорежиссер. Он даже не успел раскрыть магнитофон. Лежали, как при бомбежке, укрыв головы руками. Поток раскаленного воздуха обжигал спины.
— Ни хрена себе, — очнулся первым Глебыч, когда гул удаляющейся ракеты стих за облаками. Он рукавом вытер кровь под рассеченной бровью и осмотрел камеру. Линза «Бетакама» дала трещину. — Хана, — сказал Глебыч. — Отснимались.
Он поочередно показал трещину мне, звукорежиссеру и майору.
— А вы как думали, — сказал Ваничкин, отряхиваясь, — Космические войска — это… Это такая мощь…
— Послушайте, ладно мы, штатские. Вы-то должны соображать, — дрожащими губами прошептал бледный звукорежиссер. — Чуть заживо не сгорели.
— Честно сказать, я на запусках бывал редко, — признался майор, разглаживая фуражку, — все больше на сборке.
Наблюдал пару стартов из бункера. Но там все по-другому. А тут… Какая мощь! — возбужденный майор хлопнул меня по плечу. — Мощь?!
— Можете доложить командиру, — говорю, — что мы ничего не сняли. Он будет доволен.
— Это само собой, — как ни в чем не бывало согласился майор, — доложим, без лишних подробностей. Мол, приказ выполнен. Ничего лишнего не снято.
Так мы познакомились с Ваничкиным.
Через два года он разыскал меня в областном центре. Увидел по телевизору. Я был ведущим передачи. Ваничкин позвонил в редакцию общественно-политических программ. Встретились. Первым делом спросил, не заметил ли я чего новенького. Я поздравил. На его погонах вместо одной майорской красовались две звезды подполковника. За это и выпили через несколько минут «под танком». Так неофициально именовали кафе, расположенное рядом с английским танком. Он был отбит у белогвардейцев в Гражданскую войну и поставлен в центре города как памятник-трофей. Такие монстры встречались на кадрах военной кинохроники времен Первой мировой. Огромный танк с большими гусеницами в форме параллелограмма и непропорционально маленькой пушкой. Еще из танка высовывались стволы пулеметов. Они торчали из небольших углублений в толстой броне.
— Знаешь, как называются эти выемки? — как-то спросил режиссер Марлен Хуциев, когда я показывал ему достопримечательности города. Он долго ходил вокруг танка с какой-то брошюрой и с удивлением осматривал чудо английской техники.
