Роман Сенчин - Московские тени
– Са-аш, ну что это такое?! Ведь держала же на горшке, не сходил, а только одела… О-ох! – Жена снимает с сыночка штаны. – Проситься надо: пи-пи, мама. Понимаешь?
Саня тянется к паркету, желая размазать лужу. Кряхтит.
– Нельзя, сейчас сама вытру тряпочкой. Не лезь, тебе говорю!..
Я сползаю с кровати, иду за тряпкой. По пути ногой отбрасываю к стене маленького, но уже наглого и независимого, как вся их порода, бело-черного кошака. Тот мявкает… Вот она, блин, счастливая жизнь, сплошняком состоящая из приятных мелочей…
Зачем-то увязался за женой и Саней на улицу. Остаться одному стало вдруг страшно. Даже, показалось, увидел в углах цепкие сети тоски, готовые опутать и задушить.
Жена обрадовалась, но поначалу отговаривала, просила выспаться.
– Ночью высплюсь, – буркнул я, натягивая джинсы. – Воскресенье все-таки, погуляем…
Теперь вот качу коляску в сторону Коломенского парка. Рядом бодро шагает жена, то ли улыбаясь, то ли просто жмурясь от обилия света. Куртку приспустила с плеч.
– Зря надела ее, – говорит. – Правда – совсем лето. – Тут же вздыхает, вспомнив: – А где-то война идет, гибнут люди.
– Они везде гибнут…
– Но ведь не так, не под бомбами… Вчера вот в новостях сообщили: президент приказал нацелить наши ракеты на натовские страны. Представляешь!
– Давно пора…
Саня разглядывает мир, почти свесившись с коляски, но ведет себя смирно. Знает, что сейчас вырываться бесполезно, а через десять минут будет свобода, тогда можно набегаться до упаду.
После минутной грусти к жене вернулось хорошее настроение. Она предлагает:
– Может, пивка купим? С воблочкой, как ты любишь. Найдем укромный уголок, сядем, станем пить потихоньку, смотреть, как резвится наш сын…
– А деньги? За квартиру ж платить…
– Тридцать рублей особенной роли не сыграют.
– Хм, а потом идти к твоим родителям, в долг просить.
Мои родители далеко, в маленьком городке Минусинске вроде Можайска, сами еле сводят концы, а с родителями жены отношения у меня не очень-то. Они тоже живут, экономя каждую копейку, и притом, как большинство коренных москвичей, люди мнительные, ворчливые, подозрительные. Все считают, что их дочь, талантливая, прекрасная девочка, выбрала неудачного мужа.
– Что же, – слегка обидевшись, говорит жена, – если у них будет возможность – помогут обязательно.
– Угу, угу…
Из магазинчика «Овощи, фрукты и другие продукты» на всю улицу стучит хип-хоповский ритм, и голос с кавказским акцентом напевает:
Эй, генацвале, наши времена настали!
Эй, генацвале, мы слишком долго ждали!
– Во, – усмехаюсь, – и грузины свой рэп запели.
Жена поддерживает мою иронию:
– Что они, хуже других, что ли?.. – И, после паузы, снова предлагает: – Как, купим пива по бутылочке?
– Если хочешь – покупай. – Нет сил спорить, хотя мне сейчас ничего не надо.
– А какое лучше?
– Господи, да любое!.. Кроме темного.
Жена направляется к ближайшему киоску. Остановилась:
– Воблочки брать?
– Ну, возьми…
Впереди оживленная улица Новинки. А за ней уже совсем рядом – Коломенское. Там ежедневный праздник. Да нет, какой праздник? Убогая имитация просто-напросто.
Сидим на коротком ошкуренном бревнышке под кривой яблонькой. Саня носится по полю, хлещет сухую прошлогоднюю траву прутиком. Время от времени смотрит на нас, машет рукой и снова резвится.
– Как быстро он растет, – то ли удовлетворенно, то ли грустно вздыхает жена. – Вспомни, каким он год назад был, как часами пытался на ножки встать.
– Да, помню… – Но в голове у меня другое, и я не выдерживаю, доставая сигарету из пачки, спрашиваю: – И чем ты заниматься дальше собираешься?
– В каком смысле?
– Ну, что делать собираешься в жизни?
Она пивнула из бутылки, пожала плечами:
– Пока я ращу сына, пока в этом мой смысл…
– Мда, – усмехаюсь, – но должно же быть что-то большее. Так основная масса живет… Ты же актриса, у тебя желание должно быть – сцена, спектакли там, образы.
– Пока что это нереально ведь. Я жду.
– Так-так… Все вот ждут… И оправдываются одним и тем же: ребенок, квартира неудобная, работа, время такое. Херня все это просто-напросто, понимаешь… – Смотрю под ноги, на пятачок черной затоптанной земли, на оранжевые фильтры от сигарет, пивные крышки. – А я вчера не в командировку ездил.
– А?
– Я не в командировке был… Просто решил отдохнуть. Денис с Борькой позвали. Денис зарплату получил, решили отвязаться как следует, развеяться… Сняли в «Измайлове» номер, у Борьки кокаин был… Вечером съездили на Садовое, проститутку купили. Возле магазина «Людмила» классные и недорогие, за пятьдесят долларов. В гостиницу привезли… Номер отличный, на двенадцатом этаже, с лоджией… И девочка ухоженная, восемнадцать лет, Вика. Все умеет, никаких проблем, геморроев. Работает, как смазанная машина. Проститутка, одним словом. В-вот… Портье шампанского принес, ананас, коньяк. Дэн, конечно, потратился, но у его бати свое дело, финансы имеются… Потом эту, ну Вику, оставили в номере, пошли в казино. Научили меня на рулетке играть, на автоматах. Дэн двадцать долларов дал, я просадил их. Жалко, конечно… Потом в ресторане ужинали, стриптиз был. Вот весело люди живут!.. Да, вернулись, девочке велели стриптиз показывать. Борька в нее деньгами кидал для прикола. Такая, в общем, ночь получилась, афинская… Нда, мне теперь впечатлений, хе-хе, надолго хватит, когда газировку буду проверять… Ты не бойся, я с этим самым… Мне Дэн упаковку иностранных дал… надежные…
Перевожу глаза на жену. Она уставилась куда-то вдаль. На лице никакого выражения, оно словно окаменело.
– Извини меня, ладно? – дотрагиваюсь до ее плеча. Она дергает головой, наши глаза встречаются. И лицо ее становится морщинистым, перекошенным. В глазах мгновенно появились слезы. Сейчас покатятся по щекам капля за каплей. Сейчас начнется…
Глава четвертая
День рождения
(Февраль 2002-го)
– Настюш, да давай я сбегаю куплю. У нас тут внизу магазин хороший.
– Может, не стоит заранее всё-таки. Узнаем, тогда уж…
– А что такого? Сейчас – за то, чтобы роды были удачные, а потом – за маленького. Ох, хоть бы скорей. Почти сутки мучается, еще кесарева не хватало.
– Я тоже тяжело рожала.
– Да как же, помню, Насть, помню! Я ведь дежурила там, каждые пять минут к бабке в окошко лезла: «Как там Гордеева?» Она бесилась сначала, а потом стала как со старой знакомой. Всю жизнь мне рассказала, всё про больницу.
– Не зна-аю, страшно, конечно. В тридцать четыре года первый раз, это опасно ведь, говорят.
– Ничего, она девка крепкая – справится. И что, мы вот родили, ты в двадцать два, я в двадцать пять, теперь сидим… А она чего-ничего, а добилась.
– Ирка всегда такой была. Всё по выставкам, по спектаклям, связи всё заводила. Энергия в ней настоящая, и не кончается… Что, Лер, сколько там?
– Половина третьего доходит. Позвонить?
– Не надо, наверно, пока. Димка, представляю, и так как на иголках, а тут мы еще то и дело. Давай хоть до трех подождем.
– Да давай-давай!.. Что ж, я спущусь – успокоиться надо. Если б не за Дениской ехать – помчалась бы к ней туда. Прямо не терпится…
– Мне тоже к шести надо домой. До Первой градской на метро около часа. Туда, сюда, там еще… нет, не успею… Там, я слышала, персонал очень хороший.
– Персонал-то персоналом, зато оборудование ни к черту. Каменный век.
– Да ты что?
– Ну да – разговаривала тут с врачами – как в полевых условиях, говорят, работаем.
– Нда-а…
Уютно затарахтел холодильник.
– Настюш, ты ведь есть хочешь! Ну-ка, сейчас мы…
– Нет, не надо, не беспокойся. Не хочу, Лер, честное слово!
– Я так поставлю тогда, а то сидим за пустым столом, как эти… Один чай… Та-ак, вот масло, рыбка, сыр. Сейчас батон нарежу, сварганим с тобой бутербродиков. От нервов лучшее дело.
– Это сёмга, да? Хорошо живете…
– Игорек получил на рынке вчера. Им часто выдают рыбу… ну, в виде премий.
– Везё-от.
– Ай, брось ты – везет… Просто сводим тоже концы кое-как. В мастерской-то Игорь ничего не получает, копейки, заказов нет. Теперь везде ведь компьютерная графика эта, сканирование, а Игорек, кроме карандаша и красок, не признает ничего. Вот рынком и кормимся, но из-за этого три-четыре дня в неделю, считай, потеряны. Да и вообще, что за жизнь – трое суток подметает, трое суток в мастерской до ночи. Так, чтобы целый день дома все вместе – семьей – раза два в месяц получается… Боюсь, Дениска от него отвыкнет совсем… А рынок… Ну получает он в общей сложности три семьсот, плюс рыбные премии вот. Их рынок же по рыбе, в основном, – Палашевский. И эти еще азики-торговцы картошки когда дадут, лука, но ведь тоже не просто так. Игорек коробки за них убирает, ломает ящики, чтоб в контейнеры загрузить. Тоже – приятного мало, если задуматься.
– А мой психует всё…
– А чего?
