Владимир Войнович - Сказка о глупом Галилее (сборник)

По тропинке, по проселку,
По дороге столбовой
Шел я ростом невысокий
С непокрытой головой.
Провожая день погожий,
Полный замыслов и сил,
Я на мир дивился Божий
И на девок глаз косил.
И вниманием ответным
Был отнюдь не обделен,
Потому что был заметным
Я еще со всех сторон.
Знал в делах своих удачу,
Сам любил и был любим
Дамой, жившею на даче
За забором голубым.
Судьбы наши там смыкались,
Как под током провода…
Я спешил, уже смеркалось,
Вышла первая звезда.
И мерцала и светила,
И манила неспроста…
Как недавно это было!
Лет тому назад с полста.
Был я по уши влюбленным,
Вожделением влеком…
Пахло в пункте населенном
Шашлыком и молоком.
Яблони цвели и вишни,
Пар стелился над рекой,
И из космоса Всевышний
Мне помахивал рукой.

Я был недавно в недальнем Где-то.
Там люди тесно живут, как в гетто.
Суровый климат – зима без лета…
И не хватает тепла и света.
Неотличимы там день от ночи,
И люди бродят во тьме на ощупь.
И хоть друг друга они не видят,
Друг друга крепко все ненавидят.
Все злобой, словно мочой, пропахли
И сами в злобе своей зачахли,
Как куст иссохший чертополоха.
Не существуют, а прозябают.
И только радость у них бывает,
Когда соседу бывает плохо.
Сломал ли ногу, свернул ли шею,
Или украли в метро бумажник,
Иль терпит в чем-то ином лишенья,
Его соседям – и свет, и праздник.
Так жизнь проходит во тьме и злобе.
Развлечься нечем душе и телу.
Но если кто-то кого угробил,
Тогда, конечно, другое дело.

Шла бабушка, несла кошелку с овощами.
Спешила накормить свое семейство щами
С картошкой молодой, капустой и морковью
И прочей ерундой, полезной для здоровья.
Шла бабушка… Был день воскресный, и погода
Прекрасна, как всегда в такое время года.
Ей встречная толпа улыбки излучала,
Казалось бы, ничто беды не предвещало.
О, бабушка, яви немного уважения,
Хотя бы не к себе, а к правилам движенья!
Куда там! Подошла она к проезжей части…
Еще мгновенье, и произойдет несчастье.
Стоп, старая! Постой! Не перейди предела!
Неужто тебе жизнь настолько надоела?
Вон слева светофор. Зажжется свет зеленый,
Ступай себе вперед с неспешностью законной.
А справа переход подземный, им надежно
В любое время дня воспользоваться можно.
Она не слышит, нет. И напрямик полезла.
Визжали тормоза, корежилось железо…
Был домино эффект вполне наглядно явлен:
Пал велосипедист, «Тойотою» раздавлен…
Сплошной карамбуляж: «Форд» врезался
в «Тойоту»,
А на «Форда» еще залез побитый кто-то.
В автобус грузовик ударился и смялся,
И превратился вмиг автобус в банку с мясом,
При этом въехав в столб, столб рухнул на троллейбус,
Троллейбус встал, как столб, и тут же загорелся.
Стелился черный дым, визжали пассажиры
(Не все, а только те, что оказались живы).
Об этом по тиви в обед нам сообщили,
Когда мы ели щи и бабушку хвалили.

Распался навеки союз нерушимый,
Стоит на распутье распутная Русь…
Но долго ли будет она неделимой,
Я этого вам предсказать не берусь.
К свободному рынку от жизни хреновой,
Спустившись с вершин коммунизма, народ
Под флагом трехцветным с орлом двухголовым
И гимном советским шагает вразброд.

Припев:

Славим отечество у каждого столика,
Где собирается нынче народ,
И горячо обсуждает символику,
И не имеет важнее забот.

Когда-то под царскою властью мы жили,
Но вот наступила заря Октября.
Мы били буржуев и церкви крушили,
А также поставили к стенке царя.
Потом его кости в болоте достали,
Отправили в Питер на вечный покой.
Простите, товарищи Ленин и Сталин,
За то, что дошли мы до жизни такой.

Припев.

Сегодня усердно мы Господа славим
И Ленину вечную славу поем.
Дзержинского скоро на место поставим,
Тогда уж совсем хорошо заживем.
Всем выдадим всё: офицерам квартиры,
Шахтерам зарплату, почет – старикам.
А злых террористов замочим в сортире,
Ворам-олигархам дадим по мозгам.

Припев.

Коррупционеров загоним в Бутырку,
Чтоб знали, насколько закон наш суров.
Зато мужикам раздадим по бутылке,
А бабам на выбор дадим мужиков.
Символику примем, заплатим налоги,
И – к светлой заре по прямому пути.
Вот только б опять дураки и дороги
Нам не помешали до цели дойти.

Припев:

Славим отечество у каждого столика,
Где собирается нынче народ,
И горячо обсуждает символику,
И не имеет важнее забот.

Жизнь повсюду меня мотала,
Был бродяга я, бич, бездельник…
И всего мне всегда хватало,
Но всегда не хватало денег.
Уж казалось, ну что мне нужно
В череде вечеров и утр…
Ну, немного тепла снаружи
И хоть сколько калорий внутрь.
Ну, черняшки краюшку с корюшкой,
С луком репчатым или репою
Да бутылку на пару с корешом,
Я же большего и не требую.
Но, увы, так всегда бывает,
Что чего-то, да не хватает
Из того, что за деньги дают.
То того, чем себя укрывают,
То того, чем нутро заливают,
То того, чем закусывают.

Иван Александрович Пырьев,
Народом любимый до дрожи,
Как верное средство от чирьев,
Пивные использовал дрожжи.
Из них же советовал брагу
Варить или гнать самогонку
И пить алкогольную влагу,
Смакуя ее полегоньку.
Не то чтоб он был алкоголик,
Но так избавлялся от хворей,
От гриппа, от почечных колик,
От насморка, СПИДа и кори,
А после лечился рассолом
Синдрома похмельного против.
Был слаб он до слабого пола,
Немало актрис перепортив.
Но узы надежного брака
С Мариной ценил, между прочим,
С ней фильм про кубанских казаков
Он снял лакировочный очень.
Потом за большим гонораром
Шел в кассу, карман оттопырив.
Жил бурно и умер нестарым
Иван Александрович Пырьев.

Все плотнее идут годовщины,
Умножая рубцы и морщины,
Но сдаваться старик не спешит.
Он на что-то еще уповает,
Хоть уже никогда не бывает,
Что нигде ничего не болит.
То мигрень, то не гнется колено,
То запор, то понос, то колит.
То распухла нога, как полено,
То шарахает радикулит.
Но старик юбилей затевает,
Он парадный костюм надевает
И на сцене сидит, как живой.
Поливаемый густо елеем,
Что сопутствует всем юбилеям,
И смущен, и гордится собой.
Но слышна уже дробь барабана,
Что там дальше? Нирвана? Саванна?
Или саван из ткани простой.
Отзвучат величальные речи,
Догорят поминальные свечи,
И извольте на вечный постой.

Неужто правда навсегда
Я распрощался с аденомой,
И не вернется адом новым
Обратно старая беда?
И в самом деле я смогу
Жить, как давно уже не чаял,
И свой автограф цвета чая
Смогу оставить на снегу?
О, жизнь, сложна ты и проста ты,
А в общем нечего пенять
Не пострадавшим от простаты,
Что им страдавших не понять.
Не оценить простое благо,
Когда накопленная влага,
Янтарным бисером моча
Струится, весело журча,
Теперь фонтану я подобен.
Но брезжит мне сквозь толщу лет,
Что поливальный мой предмет
Еще на что-то был способен,
А вот на что, не помню, нет.

Быть знаменитым некрасиво.
Красиво быть незнаменитым,
Бомжом немытым и небритым,
Бродягой, струпьями покрытым,
Живущим без законной ксивы.
Есть, что украл иль что подали,
Над головой не зная крыши,
Жить под мостом или в подвале,
Себя газетами накрывши.
Быть бесталанным графоманом,
Ловя в потемках славы призрак,
И тешиться самообманом,
Что после смерти будешь признан.
Но пьяным где-то на помойке
Упасть, замерзнуть, стать ледышкой
И трупом оказаться в морге
Безвестным с биркой на лодыжке.
Быть знаменитым некрасиво…
Я знаменитую цитату
Дополню, может быть, курсивом,
Что некрасиво быть богатым,
И некрасиво быть красивым
И на красавице женатым.
Да, быть в зубах навязшей притчей,
Талант имея с клювик птичий,
Позорно, согласимся, но
Талант иметь не всем дано,
Сверчок, однако, всякий вправе
Искать пути к любви и славе.
И истину искать в вине,
Желать, чтоб было много денег,
Как ни потрать, куда ни день их,
И никогда не быть на дне.
А коль случилось стать известным
Всемирно иль в масштабе местном,
Тому, допустим, повезло
Не столь удачливым назло.
К сему заметим неспесиво
(Кто будет против, тот соврет),
Быть знаменитым некрасиво,
Но лучше, чем наоборот.