Вера Колочкова - Слепые по Брейгелю
Вот уж воистину — женская природа неистребима в любых обстоятельствах. Требует подтверждения права на женскую жизнь любым способом, силой вырывая себе комплимент, пусть и у первого встречного! Да уж, сама от себя такого не ожидала. Теперь выходи из неловкого положения, как хочешь! Видишь, растерялся мужчина, не знает, как на твое нечаянное кокетство реагировать?
— Ну, мне пора… — опустив глаза она, неловко поднялась с качелей. — Холодно, замерзла под дождем. Еще и промокла вся. До свидания, Павел. Пока, Луша!
— Так и мы с Лушей уже нагулялись, собственно, — пошел рядом с ней Павел, пристраиваясь к быстрому шагу. Луша семенила сбоку, виляя хвостом.
— Маша, а вы каждый вечер так гуляете, да? В это же самое время?
— Нет. Только сегодня. Просто именно сегодня захотелось выйти под дождь.
— А без дождя, значит, уже никак?
— А почему вы спрашиваете, Павел?
— Так я ж объясняю — Луша в вас влюбилась. Она ж тосковать будет, я ее знаю. Ночей не спать.
— Ну уж…
— Да честное слово! Вы уж выходите завтра гулять, хорошо? Если даже дождя не будет. Луша, скажи Маше, чтобы завтра выходила гулять.
Луша заскулила, сделала попытку сунуться ей мордой в колени, а когда она испуганно шарахнулась, тявкнула обиженно, нервно присев на задние лапы.
— Ну, вот, пожалуйста… Что я говорил? Не надо ее обижать, она старенькая. И вы на нее тоже за любовь не обижайтесь. Любовь, она штука такая, объяснению не поддающаяся. А еще говорят — любовью оскорбить нельзя. Так что придется вам терпеть, Маша, ничего не поделаешь.
— Кого терпеть? — уточнила она зачем-то, старательно отводя глаза в сторону.
— Как это — кого? Лушу терпеть. А заодно и меня. Так идем завтра гулять, да?
Она лишь хмыкнула, не зная, что ответить. Хотелось бы тоже какой-нибудь шуткой, но ничего путного в голову не пришло. Да и все равно бы не успела — как раз до двери подъезда дошли. Лампочка под козырьком на миг ярко осветила лицо Павла.
Какое странное у него лицо. Изможденное будто. И в то же время очень красивое, одухотворенное, будто подсвеченное изнутри. Даже несмотря на то, что в глазах — боль неизбывная. Опять ее пронзила насквозь эта боль, как тогда, в окне.
— Спокойной ночи, Маша, — проводил он ее взглядом, впуская в подъезд. — Приятных вам снов!
— И вам того же! — обернулась она назад, уже поднимаясь по лестнице. — Ладно, уговорили, выйду я завтра гулять. Примерно в это же время.
— А мы с Лушей и не сомневались. До завтра, Маша!
Приняв душ, легла в постель, укрылась с головой одеялом. Странное спокойствие ощущалось внутри, как приятная усталость. Надо уснуть быстрее, пока не ушло.
И уснула неожиданно крепко, без мучительных снов и шевелящихся внутри страхов, и спала до утра как убитая, пока будильник не запел свою бодрую утреннюю песенку.
* * *— Дождем пахнет. Слышишь, Саш?
Валя шумно втянула в себя воздух, откинулась на спинку кресла. Огладив себя по затылку, поморщилась:
— Не люблю я дождь. Сразу голова болеть начинает. Еще и плотно поужинала зачем-то. А тебе как, ужин понравился? Вроде я не ошиблась насчет новенькой домработницы, хорошо готовит. У той, которая до нее была, к этому делу вообще никаких талантов не было. Я ее уволила, как-никак мужик в доме появился.
— Не понял… Какая связь?
— Да обыкновенна связь. Мужика надо вкусно кормить, только и всего. Ой, смотри, какой закат красивый, Саш!.. К ночи точно дождь будет.
Они сидели на веранде после сытного ужина, потягивали вино из высоких бокалов. Закат действительно был шикарный, цвета бледного пламени с редкими мазками бирюзового. Сиял приглушенно, ненавязчиво глазу, будто через вуаль… И воздух вечерний был вкусный, отдавал пряными запахами растений, вобравших в себя дневное солнце. И сумерки осторожно ступали по траве, подкрадываясь ближе, ближе.
Валя протянула руку, оплела пальцами его ладонь:
— Как хорошо, Саш, правда?
— Да, хорошо.
— О чем ты думаешь, Саш?
Он не успел ответить — за их спинами послышалось робкое покашливание, и вслед за ним прозвенел голосок домработницы Насти:
— Извините, я на секундочку. Можно, я пойду, Валентина Ивановна?
— Иди! — досадливо промолвила Валя, дернув плечом.
Видимо, досада одним подергиванием плеча не исчерпалась, и Валя добавила сердито:
— Насть, что у тебя за манера такая — в разговор вклиниваться? Не видишь, люди сидят, интимно беседуют? Кто тебя воспитывал вообще?
— Так бабушка, — робко ответила молодая женщина, вызвав своим ответом саркастическую ухмылку на лице хозяйки. — Я ж в деревне выросла, Валентина Ивановна, извините.
— То-то и видно, что в деревне. Ладно, иди. Погоди… А что это у тебя в руках?
— Так сумка…
— А почему она такая пухлая? А ну, раскрой, покажи.
— Валь, перестань… — тихо попросил Саша, глядя, как Валя тяжело поднимается из низкого кресла.
Валя его не услышала. Поднявшись на ноги, подошла к застывшей соляным столбом Насте, почти вырвала у нее из рук матерчатую сумку-кошелку. Расстегнув «молнию», брезгливо заглянула в нутро, принялась выкладывать на журнальный столик аккуратные пластиковые контейнеры.
— Ишь, как воровать культурно научилась, смотри-ка… Все по баночкам разложила, крышечками прикрыла. Так, так, интересно… Посмотрим, что прихватила… Так, здесь отбивные. А здесь бутерброды с икрой. А здесь, стало быть, салатик с крабами. Молодец, губа не дура. А чего колбаски сырокопченой не взяла, а? Или рыбки? А коньячку из бара почему в баночку не отлила? Постеснялась, да?
— Я ребенку хотела, Валентина Ивановна… Я ж немного… Он растет, все время вкусненького просит. Я обещала, что принесу. Я немного, только ребенку.
— Насть! Тебе не стыдно, а? Я что, мало тебе плачу? Нет, тебе и впрямь не стыдно, а?
— Но… Но это же все равно на выброс числилось, Валентина Ивановна! Это же от сегодняшнего ужина осталось, и салат, и мясо! Жалко же выбрасывать, а мой Ванька съел бы… Я с тарелочек аккуратненько собрала…
— Да мне продуктов не жалко, Насть. Мне сам факт противен, что ты воруешь. Принципиально противно, понимаешь? В общем, все, инцидент на этом считаю исчерпанным. Ты уволена, Настя. Иди, завтра вечером за расчетом придешь. Я бы и сегодня рассчиталась, да налички нет, надо с карточки снимать. Все, иди…
— Валентина Ивановна-а-а-а… — тоненько зарыдала Настя, прижав стиснутые в кулаки ладони к груди. — Не надо, прошу вас… Ну, пожалуйста, умоляю… Я ж быстро не смогу другое место найти… Я же ребенка от бабушки сюда перевезла, квартиру сняла, он осенью в школу должен пойти.
