Екатерина Вильмонт - Два зайца, три сосны
— Почему? Она тебе очень идет, и по размеру вполне годится. Это очень хорошая, модная, дорогая куртка…
— Вот именно что дорогая…
— Не понимаю…
— По-твоему, я должна повсюду и всем демонстрировать твои материальные возможности?
— Мама, о чем ты говоришь? — закричала я. — Ты ничего никому не должна демонстрировать! Ты должна просто ее носить, потому что она легкая, теплая, удобная… И только!
— Я так не считаю!
— Ну все, ты меня достала! Я ухожу! Вот, оставляю тебе деньги…
— Хорошо, спасибо, — сухо ответила она. — И скажи Георгию, что иногда можно и позвонить!
Когда я вышла на лестницу, меня трясло. Ну что за невыносимый человек! Неужто я к старости тоже стану такой? Надеюсь, что нет, а вот Юлька наверняка. Правда, у нее нет детей… Но надо всегда помнить, что во мне есть и мамины гены…
— Ой, тетя Олеся! — окликнул меня девичий голос.
— Майка, привет!
Это была Гошкина подружка еще с детского сада Майка Громова.
— Тетя Олеся, а как там Гошка?
— Хорошо, вот завтра лечу к нему. Что-нибудь передать?
— Привет передайте, — она покраснела.
— Ты совсем уже взрослая стала, Майка. И хорошенькая, глаз не отвести! Как мама?
— Нормально.
— Ты, я гляжу, загорела…
— Мы в Египте были…
— Майка, по-моему, ты хочешь мне что-то сказать…
Она вспыхнула и потупила глаза.
— Что случилось, Майя?
— Тетя Олеся… Надежда Львовна запретила Гошке со мной дружить…
— То есть как? Почему?
— Она рассердилась, что Гошка пошел меня провожать после театра… А где тут провожать, до соседнего подъезда…
— И что?
— На другой день я пришла к Гошке геометрию делать. А Надежда Львовна сказала, чтобы ноги моей больше у них не было… — шмыгнула носом Майка. — А я что? Я ничего не сделала, мы с Гошкой даже не целовались ни разу. Она мне такого наговорила…
Я вскипела от злости.
— Ладно, Майка, не бери в голову! Я разберусь… А когда это было?
— Да в конце мая еще…
— А Гошка что? Подчинился бабке?
Нет, — смущенно проговорила девочка. И улыбнулась так обворожительно, что я подумала: дурак мой сын, что еще с тобой не целовался. — Он очень расстроился и сказал: ну, если нельзя у меня, будем встречаться во дворе. Или у тебя. Ой, тетя Олеся, вы ему не говорите, что я сказала вам, он не хотел, чтобы вы знали…
— Ладно, как-нибудь разберусь со всем этим, не беспокойся, Майка.
Я довезла ее до метро «Фрунзенская» и помчалась на встречу с Леркой.
— Ты чего такая бешеная? — сразу спросила Лерка.
— У матери была…
— А, понятно. Что-то конкретное или вообще?
— И вообще, и конкретное! Боюсь, придется мне Гошку у нее забрать.
— Как забрать? Куда?
— Ну к себе, куда ж еще…
— Но тогда надо Надежду Львовну поселить к тебе, а тебе с Гошкой…
— Лер, ты соображаешь, что говоришь? Ты себе представить можешь, что будет?
— А что такое? У тебя ж не квартира, а игрушка! Для одной пожилой женщины…
Нет, это исключено, она выпьет у меня столько крови… Она же всю жизнь провела там, там знакомые, соседи, привычка уже почти полувековая и три комнаты, а тут одна… Нет, видно придется пойти в кабалу к издателям, взять у них деньги, они предлагали… Продам мою квартиру и куплю двухкомнатную, другого выхода я не вижу. Но оставлять парня с ней… И ведь он ни разу мне не пожаловался… Я думала, у них все хорошо…
— Настоящим мужиком растет… — вздохнула Лерка.
— Правда, тут намечается другой выход, — усмехнулась я.
— Какой?
— А Миклашевич сделал мне предложение.
— Миклашевич? Какое?
— Ну, вообще-то за последнее время от него поступило несколько предложений, но я имею в виду предложение руки и сердца. У него, видишь ли, большой дом за городом, мальчику нужен мужчина в доме и вообще он устал от жизни и хочет ко мне прилобуниться.
— Чего?
— Так когда-то наша уборщица говорила.
— Олеська, ты серьезно?
— Ну, что касается предложения, то он действительно его сделал, только я-то не хочу…
— Олеська, с ним нельзя…
— Сама понимаю. Нет, видимо, придется покупать двушку. Опять ремонт, устройство, новая школа для Гошки. Но я сама виновата. Как я могла не понять? Слишком увлеклась — успех, рейтинги, интервью… Подумаешь, великая писательница, а сын страдает… Ну ничего, я успею все исправить, он хороший парень, я даже рада. Вдвоем нам будет хорошо!
— Только, не вздумай продать свою квартирку. Уж поднапрягись, а ее оставь.
— Зачем?
— А личная жизнь?
— Да ну ее к черту, эту личную жизнь. Знаешь, как сейчас квартиры подорожали? Моя личная жизнь столько не стоит, собственно говоря, она вообще гроша ломаного не стоит…
— Ты переспала с Миклашевичем? — напрямки спросила Лерка. — Можешь не отвечать, я и так знаю.
— Откуда ты знаешь?
— Олесь, ты думаешь я совсем дурочка? Как только ты с ним переспала, сразу утратила и спокойствие и оптимизм… Ты в последнее время была совсем другая… Мне даже Гришка как-то сказал — Олесе идет отсутствие Миклашевича, ну и успех, конечно…
— Господи, неужто все так заметно? — испугалась я.
— Гони-ка ты его в шею… Ой, Олеська, я чуть не забыла… Ты в курсе, что Роза в тебя втюрился?
— Да ну его… Как втюрился, так и растюрится. Слабак!
И я в красках расписала ей наше катание на лодке. Она долго хохотала.
— Да, бывает… Олеська, займись, уведи Розу от этой куроманки.
— Нет, она не куроманка, а куропатка. Ну знаешь, как метеопатка или психопатка.
— Ну, Олеська, ты даешь! Надо ему это сказать и я гарантирую — это будет яд замедленного действия. Он начнет смотреть на нее иронически и через несколько месяцев бросит на фиг… Олесь, а если б она не появилась тогда на озере… ты бы ему дала?
— Так я уже практически дала, только он взять не успел.
— А он все же порядочный, босоножки купил и мобилу… И вообще, он мне нравится… Олеська, уведи его!
— А Миклашевич все поломает! Он знаешь как взбеленился, когда его у меня увидел… И сразу просек, что Роза представляет для него опасность. Если Миклашевич чего-то хочет, он сметает все преграды. А я не умею по-настоящему ему противостоять.
— Олеська, ты поверила, что он тебя любит? Да ему просто обидно до чертиков, что он упустил такую успешную бабу, проморгал… Вот увидишь, он непременно захочет устроить громкую свадьбу с кучей народа… С журналюгами. Модный архитектор женится на знаменитой писательнице.
— Ну, для свадьбы еще надо, чтобы я согласилась.
— Боюсь, он тебя дожмет, а потом замучает… Не надо, Олеська!
— Нет, Лерка, я слишком хорошо его знаю и слишком дорожу своей свободой!
— Олеська, знаешь, мне кажется, вы с Розой были бы хорошей парой.
— Я не хочу быть парой, я лучше сама по себе…
