Тацухико Такимото - Добро пожаловать в NHK!
Я хотел что–то ответить, но губы не двигались.
Ямазаки распалялся всё больше:
― Ты меня слушаешь? Слушай внимательно: огромная, чудовищная тайна!
Поскольку больше ничего я поделать не мог, оставалось лишь внимательно слушать.
Поднявшись в полный рост, с улыбкой, шире которой нельзя было вообразить, Ямазаки объявил:
― Я сумел логически доказать, что я единый сущий господь, сотворивший вселенную!
Я умер.
Затем я воскрес к жизни.
― Смотри внимательно, сейчас при помощи моего всемогущества я уберусь в твоей комнате,― Ямазаки ткнул пальцем в разбросанный на полу мусор и крикнул:
― Прочь!
Разумеется, мусор даже не дрогнул.
― Эй! Я повелеваю тебе! Как ты смеешь сопротивляться? ― гневался Ямазаки.
Глядя на эту сцену, я ощутил, как что–то зарождается во мне. Чувство было странным, оно всплывало из самых глубин моего тела. Сложив руки на груди, я всерьёз задумался над этим чувством. Наконец, после вечности размышлений, я сообразил, что это было такое. «Конечно же, это…»
Это тошнота! Меня страшно тошнило. Я постарался броситься в туалет, но путь туда был тяжёлым. Ноги не шагали прямо. Прихожая словно вытянулась, превратившись в пятисотметровый туннель. Ванная была так далеко. Успею ли я? Смогу ли я добраться до туалета, прежде чем начну поливать всё вокруг рвотой?
«Спокойно. Я успею».
Ямазаки только что сказал кое–что. Он сказал: «Я бог».
Но я знал. Я знал, что он ужасно заблуждается. Откуда я знал? Потому, что богом был я! В этой истине я убедился только что, подтвердив её стройными и логичными мыслительными конструкциями.
Я несомненно успею вовремя. «Ведь я бог. Я успею добежать до туалета.»
И я успел.
Распростёршись перед унитазом, я выблевался. Затем мне стало намного лучше. Энергия сочилась из меня. Мне стало хорошо. Медленно дотащившись до комнаты, я обнаружил Ямазаки, сидящего на корточках, с той же улыбкой.
― Нет. Не думать о младшеклассницах, ― бормотал он себе под нос, с таким видом, как будто замыслил какое–то преступление.
Эта сцена почему–то вызвала во мне невыносимое чувство дежавю. «Кажется, что–то подобное уже случалось раньше?..» Пока я размышлял над первой мыслью, меня внезапно посетил ещё десяток чудовищных ощущений дежавю подряд. Казалось, всё, что я видел, уже происходило в прошлом.
Я решил поговорить с Ямазаки об этом чувстве. Не прошло и секунды, как я запутался и перестал понимать, что происходит.
― Стой, мы ведь об этом уже говорили?
― Ты о чём, Сато? Я понятия не имею, что ты…
― Погоди секунду. Дай–ка я как следует подумаю.
Упав лицом на пол, я задумался изо всех сил. И задумавшись, я, наконец, вспомнил… Я был солдатом древней цивилизации, жившей несколько тысяч лет назад; я прибыл в этот мир, пронзив пространство и время. Естественно, я не стал рассказывать Ямазаки о своём открытии. Всё–таки это был вопрос жизни и смерти.
Вскоре голос Ямазаки прервал ход моих мыслей:
― Не забывай дышать. Ты умираешь.
Я вздохнул. Я вернулся к жизни. Изо всех сил благодаря Ямазаки, я задумался, насколько же этот мир полон любви. Кланяясь раз за разом, я повторял:
― Спасибо, спасибо.
Но, как будто чтобы скомпенсировать моё возвращение к жизни, Ямазаки внезапно повёл себя словно при каком–то сильном недомогании. Вцепившись себе в глотку, он начал кататься по полу, корчась в муках. Я спросил его, в чём дело, но он лишь издал нечеловеческий вопль и без единого слова продолжал биться в конвульсиях.
Наконец, он схватил блокнот и шариковую ручку, чтобы рассказать мне о своей беде. Дрожащими руками он начеркал что–то в блокноте.
Внимательно вглядевшись, я разобрал его почерк:
― Я забыл, как использовать голос.
Ямазаки сжимал своё горло с жалким видом. Я изо всех сил ударил его по спине.
― Ай!― сказал он, а затем показал мне большой палец. На лице его снова была широкая улыбка.
Мне показалось, что пришло время нам отправиться на улицу. Было уже заполночь, так что меня не страшила возможность попасться на глаза полиции или соседям.
Мы отправились в окрестный парк. Ямазаки двигался как робот. Может, он и был роботом. И вообще, раз мне приходят в голову такие мысли, получается, я и сам робот? Это предположение показалось мне немного загадочным.
Тогда я попробовал удариться головой о фонарный столб в парке. Ничего не вышло: боли не было. Боли не было вовсе. «Я и вправду робот…»
Так мне открылась новая истина.
Как бы там ни было, ночь в парке очаровывала. Хотя единственными источником света были уличные фонари, парк сиял и мерцал как на фотографии с большой выдержкой. Парк был полон жизни. Во всём здесь билась жизнь: мягкие скрипы старой скамейки, ровное дыхание огромных деревьев по сторонам дорожки, широкие колебания ветвей и листвы. Всё это, всё до последнего, было живым.
― Я застыл, поражённый этим зрелищем. Ямазаки сказал:
― Я слышу музыку.
Я тоже её слышал. Откуда–то из парка лилась невыразимо прекрасная музыка.
Мы стали искать её источник― вытаптывая траву, засовывая головы под скамейку, и довольно долго прочёсывая парк― и, наконец, мы нашли динамик. Он был погребён меж корней самого большого дерева у дорожки.
Но что–то было не так. Мы никак не могли понять механизма динамика. Ямазаки и я вместе исследовали его. Мы заключили, что динамик был «белой дырой»,― той, что выталкивает материю, вместо того, чтобы её засасывать.
Мы зашли в эту белую дыру и очутились возле прекрасного озера. Ямазаки медленно разоблачился и ласточкой прыгнул в воду. Однако…
― Аргх! Это песочница!
На поверку озеро оказалось просто старой песочницей. А сначала выглядело прямо как озеро. Я решил, что не стоит больше доверять словам Ямазаки.
Так или иначе, казалось, будто время играет с нами злые шутки. Сначала мы летели в прошлое, затем неслись обратно в будущее. Я глубоко задумался. Сейчас ― это вообще когда?
― Эй, Ямазаки. Какой сейчас день недели?
Ответа не было. Похоже, Ямазаки уже ушёл домой.
Опечалившись, я забрался в заросли, выбрав то самое место, где мы подорвали бомбу в субботу вечером.
В кустах уже сидели мы с Ямазаки ― трёхдневной давности!
― Отлично, она рванёт через три минуты. Пожалуйста, отойди подальше.
Мы с Ямазаки и ещё один я отошли в сторону.
― Я хотел перевернуть мир, но этой мечте не суждено было сбыться. Я хотел стать солдатом, но этой мечте не суждено было сбыться. Мой папа умирает и вскоре у меня не останется выбора, придётся возвращаться домой. Знать бы, чья это вина. Наверное, виноват какой–нибудь злодей. Я бы взорвал его этой бомбой, как в голливудском кино. Знаешь…
Отсюда было видно только наши затылки, так что я не мог видеть выражение лица Ямазаки. Но я и так всё знал.
― Э? Три минуты прошло, а она не взрывается,― Ямазаки вылез и пошёл к бомбе. В ту же секунду я услышал громкий хлопок, и Ямазаки упал на землю.
Я знал. Я знал, что он плакал.
― Вообще никакого эффекта. Я так долго в поте лица собирал бомбу, а получилась какая–то дешёвая петарда. Тьфу ты. Я домой. Пока.
А потом он уехал домой к себе в деревню.
Когда я вернулся в свою квартиру, меня ждала только кукла в полный рост, которую подарил Ямазаки. Она спросила меня:
― Тебе не одиноко?
― Ничего подобного…
***Как–то тёплым, солнечным днём я ходил на свидание с Мисаки. Всё прошло настолько целомудренно, насколько могло бы пройти свидание между школьниками из провинции.
На поезде мы поехали в город. Было так людно, что мы чуть не потеряли друг друга из вида. Ни у кого из нас не было мобильного, так что стоило нам раз потеряться, и сделать мы бы ничего уже не смогли. В таком большом городе нам ни за что не найти друг друга снова. Нужно было быть внимательней.
И всё же Мисаки продолжала беспечно блуждать. Я, по большей части, лишь брёл за ней.
― Куда пойдём?― спросил я.
― Куда–нибудь.
― Может, пообедаем?
― Мы же только что перекусили?
― Тогда в кино?
― Ага.
Мы пошли в кино. Шёл оглушительный голливудский экшен. Кого–то отшвыривало взрывом бомбы, и он, размахивая руками, уносился высоко в небеса. Потом он умер. Хотел бы я быть на его месте.
― Было очень интересно. Может, купить буклетик с дополнениями[48]?
Однако Мисаки отпугнула бирка с ценой в тысячу йен, так что в итоге буклета она не купила.
― Почему они такие дорогие?!
― По–моему, буклеты всегда столько стоили.
― Вот как?― похоже, она не знала об этом.
