Гарольд Роббинс - Пират
Когда слуга вышел, Бейдр закрыл глаза. Впереди было столько дел и столько всего надо было обдумать, а так мало оставалось времени. Он не мог себе представить, что лишь вчера катался со своими мальчишками на водных лыжах.
Он провел с ними весь день. Они рыскали по пляжам в поисках раковин, брали на прокат ялики в Сен-Тропезе, плавали под водой с дыхательной трубкой у Поркероля, устроили пикник на острове Левант. Вечером после ужина смотрели диснеевские мультики, которые он держал в фильмотеке на яхте специально для ребят. Имелись там и другие фильмы, но те были не для детей.
Чувство неосознанной тревоги нахлынуло на него только к вечеру в воскресенье, когда они шли назад в Канны. Сидели в салоне и смотрели «Белоснежку и семь гномов». Он поглядывал на восторженные мордашки сыновей и вдруг подал знак стюарду, исполнявшему роль киномеханика. Картина остановилась, зажегся свет.
Мальчики смотрели на него.
— Еще же рано спать, папа! — сказал Мухаммад.
— Да, конечно, — ответил он по-арабски. — Просто я подумал, что мы были весь день так заняты развлечениями, что у нас не осталось времени поговорить.
— О’кей, папа, — согласился сын. — О чем мы будем говорить?
Бейдр посмотрел на него: Мухаммад ответил ему по-английски.
— Я думаю, мы будем разговаривать по-арабски, — сказал он сыну, ласково улыбаясь.
На лице мальчика промелькнуло выражение неловкости, но он кивнул.
— Хорошо, баба, — ответил он по-арабски.
Бейдр повернулся к младшему:
— А как ты себя чувствуешь, Самир?
Маленький кивнул молча.
— Вы оба изучаете Коран? — Оба дружно кивнули. — Уже дошли до «Пророческих откровений»? — Они и на этот раз отделались кивком. — Что вы уже выучили? — наседал он с расспросами.
— Я выучил, что есть только один Бог, — ответил старший неуверенно, — и что Мухаммад пророк его.
По ответу мальчика Бейдр понял, что тот все забыл, чему учился. Он обратился к Самиру:
— А что, дружок, выучил ты?
— То же самое, — быстро ответил малыш по-английски.
— По-моему, мы собирались поговорить по-арабски, — напомнил он совсем не строго.
Маленький отпел глаза в сторону:
— Это трудно, папа.
Бейдр замолчал.
Во взгляде Самира засквозило беспокойство.
— Ты на меня не сердишься, папа? — спросил он. — Я знаюю французские слова — la même chose.
— Я не сержусь на тебя, Самир, — сказал он ласково. — Это очень хорошо.
Маленький заулыбался.
— А можно тогда мы будем смотреть кино?
Он подал знак стюарду. Свет в салоне погас, и изображение вернулось на экран. Вскоре они вновь ушли в мир приключений Белоснежки. Но в глазах Мухаммада стояли слезы.
Бейдр протянул руку и привлек мальчика к себе.
— Что случилось, сын мой? — спросил он по-арабски.
Мальчик взглянул на него в упор, и слезы покатились по его щекам. Он пытался сдерживать рыдания.
Бейдр почувствовал себя беспомощным.
— Говори, сынок.
— Я так плохо разговариваю, отец, — сказал мальчик по-арабски с сильным английским акцентом. — Я чувствую, что тебе за меня стыдно.
— Мне никогда не будет стыдно за тебя, сын мой, — ответил Бейдр, прижимая к себе мальчика. — Я очень горжусь тобой.
Сквозь слезы мелькнул проблеск улыбки.
— Это правда, отец?
— Правда, сын мой. А теперь смотри кино.
После того как дети ушли спать, он еще долго сидел в потемневшем салоне. Юсеф вошел с двумя француженками и включил свет прежде, чем заметил Бейдра.
— Простите, шеф, — извинился Юсеф. — Я не знал, что вы здесь.
— Все в порядке, — сказал Бейдр, вставая. — Я как раз шел к себе в каюту переодеться. — Вдруг его поразила неожиданная мысль. — Ты был здесь, когда Джордана с детьми приехала из Бейрута? — спросил он по-арабски.
— Я сопровождал их через таможню.
— Учитель арабского был с ними?
Юсеф на мгновение задумался.
— Скорей всего, нет. Одна няня.
— Странно, почему Джордана не взяла его с собой.
— Понятия не имею, шеф. Она ничего мне не говорила. — Лицо Бейдра было бесстрастно. — Ну и потом Джордана мало имела возможности разговаривать со мной. Здесь так много вечеров, приемов…
— Это верно. Напомни мне завтра утром дать телеграмму в Бейрут. Хочу, чтобы отец с первым же самолетом прислал воспитателя.
— Слушаюсь, шеф.
Бейдр направился к себе в каюту.
— «Мускарден» — подходящее место для ужина в десять в Сен-Тро? — спросил Юсеф.
— «Мускарден» — отлично. — Бейдр прошел по коридору в свою каюту. Пусть этим занимается Юсеф. «Мускарден» был лучший ресторан в Сен-Тропезе, а Юсефу всегда подавай самое лучшее, не иначе.
Бейдр позвонил Джордане из аэропорта перед самым отлетом в Женеву.
— Что получилось с арабом-воспитателем? — спросил не здороваясь. — Я полагал, что он прилетит с вами вместе.
— Он захворал и не оставалось времени нанять другого.
— Не оставалось времени? — переспросил Бейдр язвительно. — Ты могла позвонить моему отцу. Он нашел бы человека и сразу прислал его.
— Я не думала, что это так важно. Да и потом у них ведь сейчас каникулы. Им не обязательно учиться.
Голос его заледенел от злости:
— Не так важно?! Что дает тебе право решать, что важно, и что — нет? Ты себе отдаешь отчет в том, что Мухаммаду предстоит стать правителем четырех миллионов арабов, а он не в состоянии разговаривать на их и своем родном языке?!
Она молчала.
— Я вижу, что предоставил тебе слишком много свободы, — сказал он. — Я отправил отцу телеграмму с просьбой прислать воспитателя, а когда они нагонят пропущенное, я отправлю их жить в дом моих родителей. Быть может, там они получат должное воспитание.
Некоторое время она молчала. Когда заговорила, в голосе ее были боль и обида:
— А я? — спросила она. — Что ты запланировал для меня, дорогой?
— Ровным счетом ничего, — бросил он. — Можешь заниматься всем, что взбредет в твою башку. Когда ты мне понадобишься, я дам тебе знать.
Глава 14
Джордана была пьяна. Пьянее, чем когда-либо в жизни. Это была та высшая степень опьянения, какая наступает только после глубокой депрессии; степень, позволявшая ей как бы отделиться от своего тела и видеть себя со стороны. Она была весела, обаятельна, остроумна и блистательна — все одновременно.
…Весь день после утреннего звонка Бейдра она была в глубокой прострации. Два существа, которых она по-настоящему любила в жизни, это были ее сыновья. Когда-то ей казалось, что так же она любит Бейдра. Но сейчас ей были непонятны ее чувства к нему. Быть может, причина была в том, что она не знала о его чувствах к ней.
