Виктор Караваев - ЗАПИСКИ НЕПУТЕВОГО ОПЕРА
Караваеву надоел весь этот цирк. Он резко пригнул задержанных к земле и двумя пальцами достал ксиву.
– Налоговая полиция Москвы, старший оперуполномоченный Караваев!
Гаишник тем временем выкопался из газона и пытался крутить руки Валерику, который старательно загораживался от него удостоверением.
Лихие налетчики на древнем "москвиче" оказались сотрудниками транспортного отдела ОБЭП. Для содействия им выделили экипаж автоинспекции.
Старший из городских оперов убрал оружие и взялся за задержанного работягу:
– Где товар?
Тот мычал нечто нечленораздельное.
– На базе, в первом боксе, – ответил за него Валерик.
Маленький торопливо покатился по направлению к гаражам.
С расстояния он очень напоминал колобка, поблескивая лысиной в свете фар.
Вернулся сияющий колобок и распорядился сегодняшнюю операцию считать совместной и удачной. Оказывается, они накрыли крупную партию левого спирта.
В отделение не поехали. Опираясь на народную мудрость "Что не видно глазу, не огорчает желудка", налоговики и обэповцы стали составлять бумаги на месте.
Пока другой сотрудник занимался составлением документов, Долотов, кругленький майор, разговорился с Караваевым.
Поведав о существе операции, пожаловавшись на бессонную ночь и на жуткий автотранспорт (выделили гаишный "мерседес" и к нему будто в нагрузку "москвич"-развалюху с хлопающими на ходу крыльями), он сообщил недавнюю узковедомственную сенсацию.
Начальник Московского управления БЭП пробил через высшее начальство очень смелый эксперимент. Именно эксперимент, а не операцию, поскольку целью было исследовательское любопытство, и не более.
На неделю из различных подразделений управления выделили нужное (достаточно большое) количество сотрудников и приставили по одному к каждому из инкассаторов телефонов-автоматов.
Ровно неделю офицеры милиции ездили вместе с телефонистами, внимательно следя за их работой. Конечно, страшно нерационально использовать кадры таким способом, но уж больно любопытно было, какой выйдет результат. И результат вышел.
И неслабый. За отчетную неделю собираемая с автоматов выручка возросла в 2 раза против среднего! За все последние годы в нашей экономической науке не проводилось равного по смелости эксперимента.
Договорившись, что каждая из сторон опишет в рапортах действия смежников в наилучшем виде, коллеги расстались, сойдясь на мнении, что воровали, воруют и будут воровать.
Обэповцы уехали на своей колымаге, а налоговые полицейские направились в контору, справедливо сочтя свою засаду оконченной.
***
Оперсостав условно можно поделить на три категории: "романтикиэнтузиасты", "циники" – те, кто идет, четко понимая, как и где можно заработать, и третья, наиболее многочисленная категория действует по принципу "не умеешь ничего – иди в органы ".
Первые приходят с горящими глазами и желанием раскрыть если не все, то хотя бы наиболее значимые преступления. Но вскоре они понимают, что беготня с пистолетом – это лишь сотая процента в оперативной работе. "Чем больше бумаги, тем чище… личное дело". Постепенно рвение сходит на нет. Между тем из таких "энтузиастов", при условии что они попадут к хорошему начальнику, получаются наиболее грамотные следователи и опера.
Хотя бы потому, что они развиты интеллектуально и часто имеют за спиной престижный вуз. Узнать их можно по изможденным лицам, скромной одежде и часам. Если вы попали к такому сотруднику в качестве подозреваемого, вам не позавидуешь.
"Циник" подходит к службе без иллюзий, шашкой махать не рвется. Как правило, у него свой гешефт (а то и не один), что позволяет ему жить гораздо лучше, чем остальным работникам системы.
Тип третий – "тупица". Это самый страшный человек для всей системы, поскольку, обладая неуемными амбициями и громадным комплексом неполноценности, он использует полученную власть для самоутверждения. Дурак с претензиями опасен прежде всего для своих. Правда, ужас ситуации в том, что нередко именно представители третьего типа дослуживаются до начальников.
Почему – об этом ниже.
Отсев наиболее толковых и честных сотрудников происходит в первые 5-7 лет службы. Хмурый человек в кожаной куртке, с папкой (выдает профессиональную принадлежность не хуже пистолета), взгляд пронзительный, оценивающий, походка уверенная. глядя на него, возникает подспудное ощущение то ли силы, то ли опасности. С такими типажами встречался каждый. Называется "оперативник нормальный".
А вот менее узнаваемый портрет. Одет в дешевый костюм, лицо усталое, взгляд скользит по вам, но ощущение странное: то ли вас отсканировали и сочли недостойным внимания, то ли решили, что к одушевленным существам вы отношения не имеете.
Это типичный портрет "земляного" следователя, или дознавателя.
Для него вы – протокол допроса то ли свидетеля, то ли подозреваемого. Посмотрев на вас, он уже примерно знает, сколько листов будет в уголовном деле. Это фиксируется непроизвольно, мимоходом.
Думает он в это время примерно следующее: "Устал… завтра хоть и суббота, но придется тащиться на работу… деньги… жена хотела купить сапоги, а на что… дома осталась тысяча… сегодня 9-е, зарплата 20-го… Вчера на совещании опять мозги компостировали, рассказывая, что мы не работаем… как это достало… пусть сам попробует – боров раскормленный… сам на совещание на джипе приехал… где деньги берут… блин, взятку, что ли, взять… ну уволят, так хоть отдохну по-человечески… напиться, что ли… нет, вчера пробовал – только хуже… ладно, компромисс: две бутылки пива и спать…" Многие опера в разговоре по душам признавались: мысль пойти на преступление хоть раз, но посещала их. Объясняется это просто: денег нет, уважения нет ни со стороны начальства, ни со стороны тех, кого пытаемся защитить, собирая налоги в казну, а пашем не менее 12 часов в сутки.
Тогда как те, кто пришел в органы ради неофициальных заработков, живут как люди, во всяком случае, не бедствуют.
Как правило, рядовой опер, следователь, офицер отдела налоговых проверок пашут не поднимая головы. Причем по милости начальства большая часть рабочего дня – это мартышкин труд.
Так что не нужно удивляться, когда толковый, молодой, образованный сотрудник, не желающий "доить" торговцев на подшефной территории, уходит из органов с капитанской-майорской должности. Мотивов продолжать службу у него почти не остается. А существующая система практически не оставляет "романтикам" возможностей для карьерного роста: сами они напомнить о себе постесняются, а более проворные про них не вспомнят. Поэтому дольше всех в органах остаются либо "тупицы", которым некуда идти, либо "циники", которые умеют кормиться с должности.
"Циник" будет, как хороший крестьянин, содержать свое хозяйство в порядке. Ему невыгодно привлекать к подшефной территории внимание оперативных служб, поэтому выполнять свои обязанности он будет без души, зато качественно. С серьезным криминалитетом у него, как правило, негласная договоренность:
"Вы не гадите на моей территории, за это я вас не трогаю". К несчастью, когда "циник" получает повышение (как правило, достаточно быстро), территорией заработка становится весь район или область. Самое страшное в этой ситуации то, что такая территория является базой для действительно серьезного криминала, его устраивает отсутствие внезапных проверок и молчаливое попустительство.
В главк, городское или областное управление "циники " идут неохотно – для них важна связь с "землей".
К тому же должность опера, хотя и подразумевает серьезные полномочия, сопряжена с большим риском. Дело в том, что, по сути, каждый опер ходит под статьей. Во-первых, за любым сотрудником числится энное количество незарегистрированных преступлений и незаконных отказов в возбуждении уголовного дела. Увы, невзирая на заверения официальных лиц об изменении принципов отчетности, о прекращении кар и поощрений по "галочкам ", изменений мало. Квалификацию человека зачастую попрежнему измеряют лишь цифрами. Начальство ведь не в глаза будет смотреть, а в бумаги. Во-вторых, любая агентурная работа является занятием сомнительным. Следователи из прокуратуры могут истолковать контакты с информаторами как укрывательство и крышевание.
***
Уставшие от потрясений рабочего дня, Караваев вместе с Бажановым праздно шатались вдоль киосков, с интересом изучая наклейки продуктов алкогольного искусства. Чувствовался взгляд профессионалов, привыкших дегустировать продукт печенью.
Опытный майор некоторым пузырям кивал как старым знакомым, на другие смотрел удивленно, третьи вызывали мрачные воспоминания. Он почти физически осязал всю мерзость содержимого, скрытого под нарядной наклейкой.
Одна бутылка вызвала в нем бурю негодования.
– Кто хозяин? Сертификат качества есть? – толстый палец уперся в стекло.
