Иван Сажин - Полигон
— Почему же!.. Увлечений у него много — театр, кино, шахматы. Запоем читает книги.
— А вам не кажется, что Толя со странностями?
— За ним это водится. Раз он три дня ничего не ел. Надо же, говорит, знать, что такое чувство голода. Чудак!.. А потом два дня не пил воды, не спал трое суток подряд. Вечером упал на свободную солдатскую койку в казарме, только утром еле разбудили его.
Рассказывая, Евгений понял, что увеличивает число пробоин в чужой мишени, отводит себя на второй план. Он видел, как у Лены разгораются глаза, румянец покрывает щеки… Да, конечно, она думает о Русинове. Наверное, тот показался ей по-настоящему интересным парнем, какого она еще не встречала.
Словно подтверждая его догадку, она обеспокоенно спросила:
— Что же его так долго нет?.. Давайте тише идти. «Ей скучно со мной!» — уверился Евгений в печальной мысли.
Миновали мостик через ручей, где особенно густо, как бы напоказ, развесили сочную листву темноствольные ольхи. Тут Лена, обернулась, радостно воскликнула:
— Вот и Толя идет!
Вскоре Русинов примкнул к ним.
— Фу-у, намаялся! — сказал он. — Собрали толкучку у окошка. Пока расплатился да забрал твое шоферское удостоверение, тошно стало.
Евгений молча принял удостоверение, примечая, как девушка улыбнулась Анатолию — тепло, родственно. Рада, что пришел!
Русинов рассказывал что-то занимательное, а Лена, улыбаясь, прилежно слушала. И то качала головой, не спуская с собеседника живых блестящих глаз, то брались за щеку рукой, смеялась.
Пока добрались, над городом повисли сиреневые сумерки. На темнеющей шее улицы золотым ожерельем вспыхнули огни. Откуда-то потянуло тонким и сладким запахом цветущей акации. Киры Андреевны и Бориса Петровича не оказалось дома, — ушли в театр. Отдохнули немного и решили, что им пора, Взяв ключ от гаража, Лена вышла проводить их.
Лампочка перед домом все так же еле-еле мигала. Под каштанами стоял уютный сумрак. Отойдя от подъезда, Евгений с волнением стал ждать Русиновых. А те застряли на лестнице. Но вот на верхнем этаже хлопнули дверью, кто-то быстрый и легкий затопал по ступенькам вниз, — и почти тотчас из подъезда вынырнули парень и девушка.
«Что, спугнули вас, голубчики!» — усмехнулся Евгений.
Анатолий торопливо подошел к нему. Даже в сумерках видно было, как беспокойно блестят его глаза. Сунул в руки ключ, попросил смущенной скороговоркой:
— Готовь пока мотоцикл…
А сам вернулся к ней, к Лене. Ему явно хотелось увести ее подальше от дома. Евгению не по себе было наблюдать их любовную игру, и он отошел к гаражам. Разыскал нужную дверь, непослушными руками открыл замок. Не включая огня, нащупал руль «Явы», осторожно выкатил ее. Поспешно оглянулся: у подъезда никого не было.
«Увел все же! — с тоской подумал он. — Куда они подались?» И тут услышал тихий, неразборчивый говор: парень с девушкой затаились неподалеку, за каштаном.
«Неужели Толька поцелует ее сейчас?» — страдал он от ревнивой догадки, закрывая гараж. Включить фару мотоцикла и направить туда! Или сделать еще что-нибудь такое…
— Откуда дровишки? — отчетливо донесся недовольно-насмешливый голосок Лены и тут же подозрительно прервался.
Стало слышно, как шуршит ветер в листве деревьев. Из центра города лился металлический скулеж трамвая на крутом повороте.
— А вам не кажется, что вы не в меру энергичны? — холодно и сердито спросила девушка.
Евгений аж заулыбался в темноте. «Вот и отбрила тебя, Русинов! Это, брат, не по мишеням лупить. Тут, видать, и подкалиберным не прошибешь», — иронически думал он.
— Обожди же минутку! — грубовато заговорил Анатолий, тоже повышая голое. — Разве я чем-нибудь обидел тебя?..
Кинув что-то колкое развязному кавалеру, Лена скрылась о подъезде, ее каблучки зацокали по лестнице. Тут из-за деревьев показалась сумрачная, сник-тли фигура товарища.
— Что ты, торопыга, долго копаешься? — сердито спросил он.
Евгений отвечал тоже с раздражением:
— Надо же было «козла» вывести и закрыть гараж!.. А чего ты вдруг начал покрикивать на меня?
— Прости, — сбавил тон Анатолий. — Давай ключ, отнесу.
Он кинулся в подъезд и через минуту вернулся. От Русиновых они уезжали с такой стремительностью, что все мелькало перед глазами. Русинов еще бормотал уязвленно в тугой, все гасящий нахлест ветра. Евгений слегка поеживался от свежести, усмехаясь в радостном волнении. В нем опять поднималась надежда. Если Лена отвернется от Анатолия, то тогда…
— Что ты сдавил мне бока? — раздраженно крикнул Русинов, обернувшись. — Дышать же тяжело.
Едва город остался позади и начал меркнуть разлив огней, он сбавил скорость, поехал совсем тихо. У Евгения мелькнуло подозрение: не вздумал ли вернуться сдуру?
— Может, прибавим газу, Толя? — спросил он. — Завтра на полигон.
— Не всегда нужно спешить, — с раздумьем отозвался Русинов, а потом неожиданно спросил: — А как ты думаешь, Женя, сколько нужно дружить с девушкой, чтобы… словом, чтобы объясниться?
— Смотря какая девушка.
— Ты ее знаешь.
— К Лене нужен, как говорится, особый подход. Тут надо не на повышенной, а на первой передаче подъезжать.
— Что ж, ты прав, дружище.
Анатолий угрюмо замолчал. Ощущение тайного превосходства снова наполнило Евгения. Нет, дела его не ток плохи, как он думал.
— Может, и в самом деле прибавить газку? — пробормотал Русинов, и снова начал набирать скорость.
Они неслись сквозь необъятную темень ночи. Над их головами колыхалась и тоже куда-то спешила бездонная зыбь из звезд. Небо было ясное, стеклянно-звонкое. И до самого горизонта — звезды, звезды.
День стоял ни ясный, ни пасмурный — один из тех дней, какие бывают после обложных дождей. Небо затянуто светло-серыми тучами, и солнце то прожигало их, то тускнело и скрывалось. Тогда окрестные поля, лесистые взгорья и кустарники разочарованно хмурились.
Набухшая от влаги полигонная земля, вся в сочной некошенной траве, бурых метелках щавеля и желтом зверобое, поглощала гул идущих танков. Батальон майора Загорова вторые сутки вел тактические учения. Сейчас он совершал марш в предвидении встречного боя с противником. По западным нанесен ядерный удар и они принимают меры, чтобы как-то закрыть бреши — таков был замысел руководителя учений полковника Одинцова.
Сам комбат в танкошлеме, со шнуром от рации возвышался по пояс над люком головной машины и напряженно высматривал что-то, изредка опуская к карте глаза. Время от времени включал рацию, бросал в эфир:
— «Каток»!.. «Каток»!.. Почему не отвечаете? Я «Лафет». Прием.
«Каток» — позывной разведывательного дозора, который возглавлял лейтенант Русинов. Уже с полчаса от него кет ни слуху, ни духу. Ушел по маршруту движения, и как сквозь землю провалился. Что с ним случилось? Вечно у этого Русинова фокусы!..
Раздосадованный комбат хотел выслать вперед дозорную машину, — в эту минуту показалась балка. Он еще раз глянул на карту и свернул ее, сунул в полевую сумку: батальон шел верно. Только почему так изменилась балка? На карте она узкая и в летнее время сухая. А тут, как ни странно, заполнена водой по самые берега.
Глянув вправо, майор все понял: в сотне метров ниже ее перегораживала свеженасыпанная плотина Должно быть, недавно соорудили — еще не успели увести бульдозер.
— Вот это номер! — воскликнул Загоров, включая рацию.
Едва доложил командиру полка о препятствии как получил приказ с ходу форсировать водную преграду, захватить на правом берегу выгодный плацдарм для наступления. Ставя такую задачу передовому отряду, полковник Одинцов добавил:
— Приданные вам саперы и понтонщики отстали, а на установку ОПВТ у вас нет времени. По данным воздушной разведки, западные спешно выдвигают из глубины танковые резервы и вот-вот оседлают высоту за балкой, чтобы сорвать вашу переправу. Как добиться успеха, решайте на месте.
«Вот и подкинул батя кроссвордик! Ломай теперь голову», — призадумался Загоров. Перед этим он получал обычные, заурядные вводные: участок радиоактивного заражения, авиация западных. Комбат предвосхищал и танковую засаду, и внезапную контратаку во фланг, и огневой заслон — все, что угодно. Одно только не приходило в голову: что балка окажется затоплена водой.
По его команде роты рассредоточились во взводные колонны. Орудия приданного артподразделения заняли огневые позиции, а машины технического замыкания укрылись в складках местности. Началась разведка рубежа.
Рослый сапер-водолаз в прорезиненном костюме и маске, с баллонами за спиной, держа в руке трехметровый деревянный шест, перешел балку по дну в двух местах. Узкая, точно корыто, она имела в глубину около двух метров и такие крутые и рыхлые берега, что танки из нее просто-напросто не выберутся.
