Вспышки воспоминаний: рассказы - Ли Мунёль

— Люди, сидящие вокруг обеденного стола, производят весьма похвальное впечатление. Случаи, когда животные, помимо самца и самки в половом возбуждении, мирно принимают вместе пищу, крайне редки. Я не говорю уж о друзьях и соседях, даже между детенышами, вышедшими из одной утробы, равно как между матерью и детьми не бывает полного мира и согласия. А вот люди под разными предлогами совместно принимают пищу. И кто знает, возможно, именно застолья в более чем мирной, дружеской, обстановке обеспечили и рост влияния Рима, и успешное распространение христианства.

На момент замолчав, старший брат-юрист наградил за исключительную прожорливость щелбаном старшего калеку, утащившего жареную креветку с тарелки младшего.

— Однако такие, как эти мальчишки, то и дело демонстрируют кончики звериных хвостов. Для того и нужны законы… Чтобы все получали по заслугам…

Младший калека, представляя собой живой контраргумент развернутой старшим братом теории, злобно уставился на старшего калеку закатившимися глазами. Меж тем синчхонский идиот, не проявляя интереса к происходящему вокруг, налегал на еду.

Когда тарелки учеников уподобились вылизанным собаками мискам, а братья прикончили, закусывая бифштексами, привезенное из дома спиртное, старший брат попросил счет. И этот счет явился второй неожиданностью, поставившей его в неловкое положение. Четыре тысячи семьсот пятьдесят вон — такова была цена тщеславия старшего брата, пренебрегшего предложением младшего пойти в китайскую забегаловку. Бестолковые ученики. Выбрали самые дорогие блюда.

Раскаиваясь в глубине души, что не проконтролировал мальчишек, старший брат, как водится среди богатых, без лишних слов заплатил за обед. В общем, десять банкнот по пятьсот вон приказали долго жить. Младший брат сник, украдкой глянув на то немногое, что залежалось в кошельке. Но изучивший порядки так называемого высшего общества и вращавшийся в изысканных кругах старший брат не стал мелочиться и пересчитывать за столом оставшиеся деньги.

— Ну а теперь поедем на ближайший пляж, — сказал он и, выйдя из ресторана, снова поймал такси.

Разобравшись в такси со своими финансами, братья обнаружили, что дела обстоят хуже, чем они предполагали. Казавшийся немереным бюджет незаметно сократился до двух с половиной тысяч вон с небольшим. Изначальное транжирство, поездка на такси и невероятная прожорливость учеников нанесли ему серьезный ущерб.

Но день-то на этом не заканчивался. На пляже, где, будто делая одолжение, высадил их водитель, путешественников ждали новые неприятности. Мало того что пляж оказался платным, цена за вход была больше, чем в приличной сеульской бане. Отними они эту цену от суммы, оставшейся после оплаты такси, на пять автобусных билетов до Сеула им уже могло и не хватить.

Однако, при явной неоднозначности ситуации, нельзя же было, преодолев такой путь, просто развернуться и уехать. В конце концов братья превратили двоих из своих подопечных в младшеклассников, сняв с них форменные фуражки средней школы, и вся компания прошла на территорию пляжа. К счастью, на мальчишках оказалась самая обычная одежда, так что особых проблем не возникло.

Все за оградой соответствовало по своей неестественности цене за вход. Искусственная роща, искусственные клумбы, искусственный лотосовый пруд, ручей, насыпь, волнорез — даже песок, покрывавший берег, был завезен на грузовике. Само собой разумеется, за оградой снова и снова требовалось платить. За то, чтобы снять и надеть вещи, чтобы сесть, чтобы смыть с себя соль, чтобы попить и поесть…

Путешественники, оставшиеся без свободных денег, помрачнели. Даже старший брат сначала растерялся. Но вскоре воодушевление вернулось к нему, и, посмотрев с загадочной улыбкой на младшего брата, он созвал детей:

— Итак, приступим к изучению бедности. Урок первый — стыд.

То, что собирался сделать старший брат, который вел компанию к растущему неподалеку серебристому тополю, могло показаться странной смесью невинной шалости и недоброго розыгрыша.

— Переоденемся в купальные костюмы прямо здесь, — с решительностью заявил он, добравшись до тополя. Место хорошо просматривалось со всех четырех сторон, да и люди беспрерывно проходили мимо. Но пусть бы даже голос старшего брата звучал менее решительно — у мальчишек все равно не было выбора. Осознавая бедность учителя, они не смели проситься в дорогую платную раздевалку. Когда ученики с горящими от стыда лицами переоделись в купальные костюмы, учитель сказал:

— Это бедность. Люди часто путают бедность с бесстыдством, но на самом деле это стыд, которого не избежать. Другими словами, бедняки протягивают руки к богатым не потому, что бесстыдны, а потому, что не имеют, как и мы сейчас, другого выхода.

Переодевшись в общественном туалете, старший брат пошел с детьми купаться. А младший остался под деревом. Он не особо хотел лезть в море, да и должен же был кто-то стеречь одежду и личные вещи.

Во второй половине дня злоключения несчастных учеников продолжились.

Сначала всем троим пришлось испить по полтве [23], не меньше, соленой воды. Старший брат, прикидываясь, будто учит их плавать, по нескольку раз затолкал каждого под воду. Поняв по позеленевшим лицам выбравшихся из воды мальчишек, что на них накатила тошнота, старший брат принялся дразниться:

— Ну как вам, не умеющим плавать без лодки и надувного круга? Как вам вкус морской воды?..

И стал торопливо избавляться от остатков питья.

С небольшими передышками старший брат через силу допил воду из бутылки и, откупорив последнюю баночку колы, протянул ее младшему брату:

— Пей!

— Да особо не хочется.

— Все равно пей. Уж если мы собрались преподать урок, будем последовательными.

Младший брат вынужден был, не вникая в суть, опустошить баночку колы. И только тогда, оглядев мальчишек, которые выглядели так, словно червей наелись, старший брат пояснил младшему на ломаном английском:

— Now these guys shall know what thirsty (Мол, сейчас эти мальчишки узнают у меня, что такое жажда).

Как и следовало ожидать, через некоторое время дети захотели пить. Стоит поплескаться в море, сразу пересыхает в горле — а они еще и нахлебались соленой воды, так что жажда их была сильнее обычной. Но питья не осталось ни капли. Дети побежали к общественному водопроводу, но смогли высосать из него только теплый воздух с запахом ржавчины.

— Терпите, если не собираетесь идти до Сеула пешком, — ответил бессердечный старший брат ученикам, одолевшим его жалобами. Темой второго урока о бедности старший брат, похоже, выбрал терпение.

А терпеть дети должны были не только отсутствие питья. Старший брат постоянно тянул их к аттракционам, разбросанным вдоль берега. Прокат различных водных приспособлений, крытая футбольная площадка, теннисные столы, игра в бинго… Детям, привыкшим к развлечениям, было невыносимо проходить мимо всего этого. Их изводила еще и эмоциональная жажда.

— Учитель, ну и ладно, пойдем до Сеула пешком. Разок сыграем в футбол.

— Разве нельзя доехать до дома на такси? И там отдать деньги, а? Взяли бы напрокат лодку.

Но старший брат только холодно упрекал детей:

— Подумайте, какая в этом польза?! Пустая трата времени и денег. Во всем виноваты ваши папы-мамы, молча спускавшие подобное. А я не собираюсь из-за ерунды топать пешком сотню ли. И не хочу выводить из себя ваших родителей всякими там такси.

Дети постепенно утомились. И когда они, позабыв и думать о том, чтобы лезть в море, принялись бессильно шататься от лотка с напитками к тенистому дереву и обратно, старший брат, немного смягчившись, спросил:

— Страдаете?

— Да, — ответили хором дети, давно уже бросавшие на старшего брата отчаянные взоры. А тот преспокойно вернулся к поучениям:

— Это и есть бедность. А ведь ваши страдания в большинстве своем происходят от тяги к совершенно ненужным вещам, да и продлятся они недолго. Вы снова вернетесь к благополучным родителям. Но в мире есть люди, страдающие от отсутствия самого необходимого: еды, одежды, жилья… И у этих людей нет твердой уверенности, что когда-нибудь им удастся избавиться от страданий. Что в сравнении с этим ваши пустяковые несчастья?!