Дан Цалка - На пути в Халеб
— Ноам в Иерусалиме, но он вот-вот уезжает в Америку… если еще не уехал. В мире есть и другие вещи — не только твои немецкие обломки.
— А как же твоя клятва? Не боишься, что у тебя рука отсохнет?
— Послушай, Исмар… — Исмар Леви нервно рассмеялся. — …будь благоразумен. Все изменилось.
— Всего лишь за год?
— Всего лишь за год. Почему бы и нет?
Исмар с силой сдернул шапку с головы Хаимке.
— Я хочу видеть твое лицо!
— Позволь мне хотя бы сказать тебе пару слов…
— Знаю я, что ты собираешься мне сказать.
Вечером Исмар позвонил Ноаму, но Хаимке оказался прав. Тот уже отбыл в Америку. Исмар написал письмо Лене, но Леня болел. Он предложил встретиться через две недели в гостинице против Шхемских ворот.
Приступить к подобной операции, не имея ни гроша?! Исмар ломал голову над тем, где раздобыть большие деньги. Одолеваемый сомнениями, он обратился к своим прежним приятелям в хайфском порту, и те предложили провезти контрабандой военное снаряжение, украденное с британских складов Палестины и французских складов Сирии, обещая солидный куш после благополучной доставки груза в Пирей.
По возвращении в Тель-Авив Исмар получил известие о том, что едет в Париж.
На следующий день он сел в такси на железнодорожной станции в Хайфе и сразу прикинулся спящим. Водитель затормозил у небольшой сосновой рощицы на горе Кармель.
— Приехали. Вот эти дома.
— Подождите меня здесь. Я только вручу посылку и вернусь.
Исмар вышел из машины и глубоко вдохнул запах сосен.
— Приятней, чем рыба? — усмехнулся водитель.
— Что верно, то верно, — согласился пассажир.
Он пересек рощицу и увидел человека, делающего гимнастику у открытого окна застекленной веранды. Человек, одетый в синюю домашнюю куртку, стоял нагнувшись и громко дышал. Он был почти лыс. Казалось, усы мешают дыханию. Лицо его выглядело болезненным и бледным. Завидев Исмара, он распрямился, приподнялся на цыпочках и уставился на черный морской китель незнакомца, брюки-клеш и походку враскачку. Отер лоб.
— Господин Бретке?
— Да.
— У меня для вас посылка из Порт-Саида.
— Из Порт-Саида?
— Да, господин.
— Зайдите с левого крыльца.
— Да, господин.
Ступени были рассохшиеся, узкие. Из-за двери послышалось звяканье ключей и скрип засовов.
— Ваша посылка, господин. — Исмар протянул к узкой щели.
Бретке растворил дверь, все еще держась за цепочку.
— Прошу прощения, но прежде чем вручить ее, мне необходимо удостовериться в вашей личности. Документ с фотографией, паспорт… Так мне было велено.
Бретке смотрел на посылку с недоверием и любопытством. Он снял цепочку и направился к письменному столу скользя тапочками по каменным плиткам пола.
— Такое удостоверение вас устроит?
— Да, господин, вполне.
— Посылку.
— Австралия, — пробормотал Исмар Леви.
— Кто вы?
— А вы как думаете?
— Давайте посылку и убирайтесь.
Исмар вынул пистолет и приблизил его к лицу Бретке. Он нажал на курок дважды: в лоб и в сердце. Несколько капель крови брызнули ему на ботинки. Дулом своего «уэмбли» он сгреб с полок какие-то вещи. На пол рядом с Бретке упал маленький узкий череп, вроде тех муляжей, что выставлены в витринах магазинов, продающих пособия для студентов-медиков. Низкий лоб, нелепые глазницы, выеденный нос. Исмар отфутболил череп, и тот разбил стекло небольшого комодика. Он быстро выдвинул ящики стола, разбросал по полу их содержимое, вспорол ножом диван и кресла, опрокинул лампы и этажерку, в спальне вывалил из гардероба одежду.
На столе лежал старинный фолиант, сочинение какого-то арабского географа: «Книга земель и дорог». Исмар вырвал из нее несколько страниц и обтер ими свои башмаки. Затем накрыл тело ковром, запер дверь на ключ и опустил его в почтовый ящик.
— Нет дома? — спросил водитель, увидев посылку в руках у Исмара.
— Нет дома. Не повезло. Вернусь завтра.
— Куда теперь?
— В мечеть. Я покажу дорогу.
— В мечеть? Это то, чем вы занимаетесь в отпуску?
— А вы знаете лучшее место? — ответил Исмар Леви.
Он ожидал во дворе. Старые розовые кусты покачивались на ветру, желтеющее банановое дерево, маленькая пальма. Исмар неожиданно различил притаившийся в кустах мрак и почувствовал озноб и тошноту. Яма под краном для поливки покрылась зеленоватой плесенью, наполнилась палыми листьями и черной травой. На пороге мечети показался старик и медленно-медленно принялся завязывать шнурки на ботинках. Прикрыл глаза от беспощадного солнца, увидел Исмара Леви и встрепенулся в волнении — или то был обыкновенный приступ беспричинного слезливого старческого страха? Исмар улыбнулся ему. Старик легонько кивнул. Его лицо было худым и усталым.
Исмар Леви тронул старика за рукав и сел рядом на сканью.
— Мне нужно дружественное судно для военного снаряжения.
Старик окинул его взгядом.
— Я давно уже покончил со всем этим.
— Это вопрос жизни и смерти, Абу Эднан. Вы единственный, кто может мне помочь.
— Больше не могу.
— Вы помните, кто я? Кто спас вас от тюрьмы?
— О таких вещах не забывают.
— Докажите, если так.
Старик вздохнул.
— Вы стары, и память вам изменяет, — проговорил Исмар Леви и поднялся, собираясь уходить.
— Постой. Военное снаряжение куда?
— В Пирей.
— Погоди. Знаю я тут одного. Может, справимся, если Аллах нам поможет.
Исмар Леви улыбнулся.
— Абу Эднан, — сказал он, — вы и лежа в гробу сумеете распорядиться, чтоб обеспечить славную контрабанду. — Он снова ласково тронул старика за рукав.
— Ты рассуждаешь как ребенок, Исмар, — вздохнул тот.
Дома Исмара ждала открытка от Ханана, он сообщал свой новый адрес в Париже и просил прощения. В ту ночь Исмар не спал, его мутило, рвало, несло, с губ помимо воли слетали какие-то слова.
Неделю спустя он постучал в железные ворота большого греческого монастыря в Старом городе. Годом раньше неподалеку от этого места — возле постоялого двора «Казанова» — убили ювелира, да и вообще в Старом городе ночью никто не спешил отворять на стук ворота.
В окошечке показалось лицо дежурного монаха, бледное, с красными пятнами.
— Кто там? — спросил он.
— Янис?
— Да? — Монах удивился, услышав незнакомый голос, теплый и вибрирующий в ночном воздухе.
— Я пришел к тебе за помощью.
— Исмар Леви? Меня предупредили, что ты придешь.
— Открой. Мне нужно с тобой поговорить.
Монах оказался необычайно худым, маленьким. Только профиль и прижатые к щуплому тельцу руки. Он с любопытством взирал на гостя, снимавшего пальто. Во внутреннем кармане блеснул пистолет. От фигуры незнакомца веяло неожиданной силой. Изгиб рта выражал непонятную монаху горечь. Гость сел, положив на колени мощные руки, и выдалась колесом его широкая, мускулистая грудь. На нем был синий костюм, под воротничком рубашки темнел узел черного шелкового галстука. Большие теплые глаза смотрели на монаха.
— Когда ты в последний раз видел брата, Янис?
— В феврале.
— На борту «Хагиуса Деметруса»?
— Что-то случилось?!
— Нет, — ответил Исмар Леви. — Я пришел к тебе за письмом к твоему брату. Мне нужна помощь.
— Я даже не знал, жив ли брат, пока до меня не докатились вести, что его корабль бросил якорь в хайфском порту.
— Нет радости большей, чем упасть в объятия своих близких после многолетней разлуки.
Монах покивал головой.
— Я плакал, и мой брат тоже плакал на глазах у всей команды. — У монаха выступил на лбу пот, он поперхнулся. — Возможно, я съезжу на наш остров, навещу мать, проведу с ней несколько деньков.
— С какого ты острова, если позволительно спросить?
— Скиатос. Ты о таком, верно, и не слышал.
— Кто же не знает Скиатоса, жемчужины Спорадов! — воскликнул Исмар Леви, который хорошо подготовился к встрече. — Значит, хочешь погостить у родителей?
— У мамы. Моего отца убили немцы.
— Янис, — сказал Исмар Леви, — я обращаюсь к тебе с нижайшей просьбой и молю Бога, чтобы ты счел меня достойным твоей помощи. Наш общий друг сказал мне, что я могу к тебе обратиться. И я уверен, ты не отказал бы, если б дело касалось тебя одного, но мне необходима помощь твоего брата. Знай же, Янис, что никогда не наступит тот миг, когда я буду стоять у причала хайфского порта, глядя, как моя жена с малыми детьми подплывают ко мне на белом пароходе. Золотой купол не сверкнет им навстречу, словно гигантское зеркало. Их не опьянит аромат апельсиновых рощ. Купы дерев на склонах Кармеля не будут манить их своей тенью, призывая отдохнуть и предаться сладостным грезам.
Монаха тронула речь Исмара Леви. Он щипал себя за жидкую бороденку и не сводил взгляда с губ ночного посетителя.
