Кадзуо Исигуро - Там, где в дымке холмы
Когда к нашей компании присоединились чужие, Марико развернула свой альбом и начала рисовать. Пухлолицая японка, обменявшись со мной любезностями, обратилась к девочке:
— Как ты провела сегодняшний день — хорошо? Здесь, наверху, славно, правда?
Марико, не поднимая глаз, водила по бумаге цветным карандашом. Женщина, однако, и не думала отставать.
— Что ты там рисуешь? — поинтересовалась она. — Выглядит очень мило.
На этот раз Марико оторвалась от рисования и холодно оглядела женщину.
— Выглядит очень мило. Можно нам посмотреть? — Женщина протянула руку и взяла альбом. — Ну, не прелесть ли это, Акира? — обратилась она к сыну. — Вот умница девочка, правда?
Мальчик перегнулся через стол, чтобы лучше видеть рисунки. Он поглядел на них с любопытством, но не сказал ни слова.
— В самом деле, просто прелесть. — Женщина переворачивала страницы альбома. — Ты все это сегодня нарисовала?
Марико ответила не сразу:
— Карандаши новые. Мы купили их сегодня утром. А новыми рисовать труднее.
— Ясно. Да, новыми карандашами рисовать труднее, так? Вот Акира тоже рисует, правда?
— Рисовать нетрудно, — отозвался мальчик.
— Эти картинки, Акира, ну разве не прелесть? Марико показала пальцем на открытую страницу:
— Вот этот рисунок мне не нравится. Карандаш плохо заточился. Рисунок на следующей странице лучше.
— О да. Этот просто чудо!
— Я сделала его в гавани. Но там было шумно и жарко, поэтому я спешила.
— Но он замечательный. Тебе нравится рисовать?
— Да.
Сатико и американка тоже обратили внимание на альбом. Американка, указав на рисунок, громко повторила несколько раз слово, обозначавшее по-японски «восхитительно».
— А это что? — не унималась японка. — Бабочка! Должно быть, нелегко было ее так хорошо нарисовать. Вряд ли она могла долго сидеть неподвижно.
— Я ее запомнила, — ответила Марико. — Видела другую раньше.
Женщина кивнула, потом повернулась к Сатико:
— Какая умница ваша дочь. Для ребенка, думаю, очень похвально полагаться на память и на воображение. Столько детей в ее возрасте все еще просто копируют с книг.
— Да, — согласилась Сатико. — Наверное.
Меня немного удивил ее резковатый тон: только что она беседовала с американкой самым любезным образом. Толстый мальчик еще больше перегнулся через стол и ткнул пальцем в страницу.
— Эти корабли чересчур большие. Если вот это дерево, то тогда корабли должны быть гораздо меньше.
Его мать ненадолго задумалась.
— Что ж, возможно. Но все же это чудесная картинка. Разве не так, Акира?
— Корабли чересчур большие, — повторил мальчик.
Женщина засмеялась:
— Вы должны извинить Акиру, — обратилась она к Сатико. — Видите ли, по рисованию у него довольно известный наставник, и понятно, что он гораздо лучше разбирается в таких вещах, чем большинство детей его возраста. У вашей дочери тоже есть учитель рисования?
— Нет. — Тон Сатико оставался недвусмысленно холодным. Женщина, казалось, ничего не замечала.
— Это вовсе не плохая идея, — продолжала она. — Мой муж поначалу был против. Он считал, что для Акиры вполне достаточно домашних репетиторов по математике и естественным наукам. Но я думаю, рисование тоже немаловажно. Ребенок должен развивать воображение сызмала. Все учителя в школе со мной согласились. Но лучшие успехи у Акиры по математике. По-моему, математика очень важна, не правда ли?
— Да, безусловно, — подтвердила Сатико. — Я уверена, что математика очень полезна.
— Математика развивает у детей остроту ума. Большинство детей, способных к математике, обнаруживают способности и ко многим другим предметам. Мы с мужем вместе решили пригласить репетитора по математике. И не зря. В прошлом году Акира был в классе третьим-четвертым, а нынче стабильно на первом месте.
— Математика — это совсем нетрудно, — заявил мальчик. Потом он обратился к Марико: — Ты умеешь умножать на девять?
Его мать снова рассмеялась:
— Думаю, у юной девушки способностей предостаточно. Судя по рисованию, она обещает многое.
— Математика — это совсем нетрудно, — повторил мальчик. — Умножать на девять — проще некуда.
— Да, Акира знает теперь всю таблицу умножения. Многие дети в его возрасте умеют умножать только на три и на четыре. Акира, сколько будет девятью пять?
— Девятью пять получится сорок пять!
— А девятью девять?
— Девятью девять будет восемьдесят один!
Американка что-то спросила у Сатико и, когда Сатико кивнула, захлопала в ладоши и снова несколько раз повторила слово «восхитительно».
— Ваша дочь кажется очень способной, — сказала пухлолицая женщина Сатико. — Ей нравится в школе? Акире нравится в школе почти все. Кроме математики и рисования он очень хорошо успевает по географии. Моя подруга просто поразилась, убедившись, что Акира знает названия всех крупных городов в Америке. Правда, Сьюзи-сан?
Женщина повернулась к своей подруге и, запинаясь, произнесла несколько слов по-английски. Американка, по-видимому, их не поняла, однако одобрительно улыбнулась мальчику.
— Но математика у Акиры любимый предмет. Верно, Акира?
— Математика — это совсем нетрудно!
— А какой у нашей юной спутницы любимый предмет в школе? — обратилась женщина к Марико.
Марико помолчала, потом ответила:
— Я тоже люблю математику.
— Ты тоже любишь математику. Великолепно.
— Сколько тогда будет девятью шесть? — сердито спросил мальчик.
— Так чудесно, когда дети заинтересованы в учебе, правда? — вставила его мать.
— Ну, так сколько будет девятью шесть?
Я спросила:
— А чем Акира-сан хочет заниматься, когда вырастет?
— Акира, скажи тете, кем ты собираешься стать.
— Генеральным директором корпорации «Мицубиси»!
— Это фирма его отца, — пояснила его мать. — Акира уже твердо решил.
— Да, я вижу, — сказала я с улыбкой. — Это замечательно.
— А на кого работает твой отец? — спросил мальчик у Марико.
— Ну, Акира, не будь таким настырным, это некрасиво. — Женщина снова повернулась к Сатико. — Многие дети в его возрасте все еще мечтают стать полицейскими или пожарниками. Но Акира решил работать на «Мицубиси», когда был значительно младше.
— На кого работает твой отец? — повторил мальчик.
На этот раз его мать, вместо того чтобы вмешаться, выжидающе смотрела на Марико.
— Он хозяин зоопарка, — ответила Марико.
На минуту все замолкли. Услышав этот ответ, мальчик странным образом притих и с мрачным видом отодвинулся в сторону. Его мать неуверенно проговорила:
