Виктория Токарева - Кругом один обман (сборник)
Алик развел передние лапы в разные стороны и плавно задвигался, как в ансамбле «Березка». Потом он расположил обе лапы в одну сторону на манер лезгинки и стал нарезать круги по воде.
Алик радовался, ликовал. Снова кувыркался и снова вздымал себя над водой.
Светило солнце, шел веселый грибной дождь. Весь город забыл про неудобство наводнения и высыпал на берег. Стояли по грудь в воде. Многие приплыли на лодках.
Счастье крокодила передалось людям. Счастье так же заразно, как и несчастье. Люди радовались, глядя на свободного Алика. Хоть он и аллигатор, но ведь тоже живая душа. К тому же он ничего плохого городу не сделал. Просто лежал себе и лежал, показывал свою спину из крокодиловой кожи. А сейчас у него праздник. И люди тоже радовались, хоть и вода. А вода – что? Она же не вечно будет стоять так высоко. Осядет. И уйдет.
Так и было. Плотину починили в аварийном темпе. Вода ушла.
Пожарные накинули на Алика сетку и выволокли его из реки. Вернули в вольер.
Пришли сварщики, починили решетку. И все как было: вольер, в нем крокодил Алик.
На другой день его глаза стали тусклыми, хвост неподвижно замер, на морде – никакого выражения.
И снова многие засомневались: а может, это чучело? И было невозможно себе представить, что тот крокодил, в реке, и этот, в вольере, – один и тот же экземпляр.
Эту историю рассказала мне моя бабушка, когда я была маленькая. А теперь я сама бабушка. И у меня есть внучка Даша.
Я надела на Дашу новое пальто: синее, с двумя рядами золотых пуговиц. И мы с ней отправились в зоопарк.
Первым делом мне захотелось посмотреть на крокодила. Он находился в стеклянном боксе для своей собственной безопасности, поскольку некоторые подвыпившие посетители кидали в крокодила пустые бутылки.
На боксе висела табличка с информацией: миссисипский аллигатор, подарен Советскому Союзу правительством Великобритании в 1946 году. До войны он обитал в берлинском зоопарке, а также успел побыть питомцем личного зверинца фюрера. Его имя было Сатурн, а за глаза Гитлер и Адольф, сокращенно Адик. Сейчас Адику восемьдесят пять лет.
Я смотрю на него и вижу: старик. Казалось бы, на аллигаторах возраст незаметен. Еще как заметен. Пузо висит. Подбородок висит, как будто он положил в рот кирпич.
Я вглядываюсь в его глаза под тяжелыми веками и подозреваю, что у Адика депрессия. Его ничего не радует и не интересует.
Он не обращает внимания на посетителей, лежит и грустит и, возможно, вспоминает.
Говорят, что именно Адик стал прототипом Крокодила Гены. Это маловероятно. Гена – добродушный, положительный. Добродушных крокодилов в природе не бывает, иначе зачем природа снабдила их такими зубами?
А вот грустные крокодилы бывают. И есть. Они тяжело переживают неволю и превыше всего ценят свободу.
Глаза у Адика большие и тусклые. Хочется протереть их тряпкой. Говорят, он оживляется только в тех случаях, когда слышит немецкую речь. Тогда он приподнимает голову и жадно вслушивается.
Он вслушивается в свою молодость, в то время, когда «фонтаны били голубые и розы красные росли»…
Внучка стала дергать меня за руку. Ей надоело стоять на одном месте.
Мы перешли к птицам.
В клетке сидела пара попугаев, обнявшись крыльями. Они не расставались.
Молодой парень, работник зоопарка, сыпал им корм.
– Они так и будут сидеть? – спросила я.
– У них любовь, – объяснил парень. – Это его вторая жена.
– А первая где?
– Он ее заклевал.
– До смерти? – испугалась я.
– Нет. Но пришлось их развести по разным клеткам. Они не могли ужиться.
– Почему?
– Лола была скромная, безответная. Она его раздражала. А эта, вторая, ни с кем не считается, дерется, вопит, законченная оторва. Он ее обожает.
– Все как у людей, – заметила я.
– Ну конечно. Люди – ведь это тоже животный мир.
Мы с Дашей посмотрели жирафа Самсона и слона по имени Памир.
– А кто умнее, слон или человек? – спросила Даша.
– А как ты думаешь?
– Слон. У него голова больше.
Я посмотрела на часы. Пора было возвращаться домой.
– Идем к обезьянам, – потребовала внучка.
Я не люблю обезьян за то, что они действительно человекообразные. Шарж на человека. Подчеркивают все отвратительное в человеке.
– Пойдем, – настаивала Даша. – Они меня еще не видели.
Я поняла: моя внучка приходила в зоопарк не для того, чтобы посмотреть, а чтобы показать себя в новом пальто.
Возможно, звери ее запомнят. А так как многие звери и птицы живут дольше людей, то вполне вероятно, что они узнают Дашу через двадцать лет и даже через пятьдесят, когда она придет сюда со своими внуками. Запомнят не только Дашу, но и ее пальто – синее, с золотыми пуговицами, похожее на морской китель.
Аист
Боги существовали не только в Древней Греции. Они существуют и сейчас, просто люди о них ничего не знают. Пропала потребность в богах. И где они обитают – тоже не ясно. Где-то наверху. Может быть, в горах. В пещерах.
У потомка бога Аида (брата Зевса) родилась девочка. Ее назвали Ая. Ая росла медленно, но вдруг как-то – раз, и выросла, и превратилась в красивую златокудрую девушку.
Что делают родители с выросшей дочерью? Выдают замуж.
Нашли жениха по имени Оя. Последнее время боги ленились произносить длинные имена, такие как Прозерпина, Персефона, и обходились короткими, две буквы – и порядок.
Молодые поженились, и к их жилищу тут же прилетел аист. Он стал таскать детей – одного за другим. Приволок трех девочек. Дети – прехорошенькие, но возни с ними – немерено: кормить, поить, купать, гулять, некогда было посмотреть в зеркало. А когда Ая все-таки посмотрела – пришла в ужас. Золотые кудри спутаны, лицо шелушится. От былой красоты мало что осталось.
Аист оказался прожорливый и жрал, как взрослый мужик. Ая выносила ему еду, просила повременить с детьми, но аист и слушать не хотел. Он так жил. Кушал в свое удовольствие и летал за детьми на длинные расстояния. На дорогу туда и обратно уходило девять месяцев. Дети попадались тяжелые, по четыре килограмма, и он нес их к Ае, ухватив клювиком за рубашку. Откуда рубашка? Не уточняется. Боги. У них дети рождаются в рубашках.
Оя не помогал жене. Его любимое занятие – объезжать диких лошадей. Он отправлялся на зеленые склоны, где паслись дикие лошади, вскакивал на ту, что была поближе к нему, зажимал коленями ее бока, и – вперед, пригнувшись к холке. И не было большей радости, чем скорость и ветер в лицо. Ветер отдувал его длинные волосы, обвевал красивое тело. Лошадь норовила сбросить седока, лошадь жаждала свободы. Но не так-то просто сбросить бога. И в результате лошадь подчинялась бесстрашному седоку.
Оя приходил домой победителем. От него пахло конским потом и ветром. Ая любила этот запах, крепко обнимала мужа, а от объятий тоже рождаются дети.
Аист раскидывал крылья – и в дорогу, за очередным ребенком. В последнее время он приносил мальчиков.
В один прекрасный день Ая сказала:
– Всё! Мне надоело. На Земле столько чудес, а я ничего не вижу, кроме закаканных детских попок!
Ая вытащила из хитона золотую нитку, крепко замотала аисту клюв, завязала на бантик. Получилось очень красиво.
У аиста глаза стали круглые и удивленные.
– Я планирую свое деторождение, – объяснила Ая.
– Но как можно планировать непланируемое? – успел спросить аист.
Ая не ответила. Не сочла нужным. Она заставила Ою пойти к водопаду и хорошенько вымыться, убрать все лошадиные запахи.
Потом расчесала свои золотые кудри и снова стала молодая богиня.
Ая и Оя решили вдвоем отправиться на Землю и путешествовать. Надоело изо дня в день, из года в год видеть одно и то же, даже если эта одинаковость прекрасна: цветущие луга, глаза лошадей, синий купол неба и золотые хитоны богов.
Перемещались очень просто. У них были кнопочные пульты. Нажмешь кнопку – и ты в нужном месте. Так земляне переключают телевизионные программы.
Ая и Оя нажали кнопку и увидели себя в большом городе. На земле стояло лето, и все молодые люди были одеты примерно одинаково: джинсы и свободные майки.
Ая и Оя вошли в большой магазин и выбрали себе джинсы и майки.
Зашли в примерочную, сняли хитоны и сандалии, но не выбросили. Сунули в дорожную сумку. Переоделись и переобулись.
На майке Ои было написано «Олимпиада» – знакомое богам слово. А на майке Аи – какое-то незнакомое слово «Интернешнл».
Ая подумала, что когда они вернутся домой, то эту майку она подарит аисту. Будет аист Интернешнл. А то у него, бедного, даже имени нет. Несправедливо. Ая и Оя вышли из магазина.
Мельтешили люди, сплошным потоком шли машины, духота.
Оя нажал на пульт, и они оказались в тишине и белом безмолвии. Вокруг – Антарктика. Океан. Лежбище тюленей.
Тюлени лежали на снегу, как серые мешки и наслаждались совместным пребыванием.
Время от времени какой-нибудь один тюлень поднимался и неуклюже ковылял к океану. Потом он рушился в воду и ловко плыл. В воде все работало гармонично и слаженно. Значит, изначально тюлень был замыслен для воды, а не для земли.
