Виктория Токарева - Кругом один обман (сборник)
Обзор книги Виктория Токарева - Кругом один обман (сборник)
Виктория Токарева
Кругом один обман
© Токарева В. С., 2016
© Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016
Издательство АЗБУКА®
***Казалось бы: плюнь на все и не работай. Но талант… Он давит. Гонит. Талант – это дополнительная энергия, которая требует выхода. Но ведь не будешь играть сам себе перед зеркалом в пустой комнате. Нужен зал. Зрители. Аплодисменты…
Рассказы
Невезучая Фима
Однажды утром в моем доме раздался телефонный звонок, и приятный женский голос произнес:
– Можно попросить госпожу Токареву?
– Госпожа слушает.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. С кем я говорю?
– Вы меня не знаете. Я хотела бы с вами встретиться.
– Зачем?
– Ну, встретиться…
– А вы кто?
– Я? Массажистка Серафима Волкова.
– А где вы взяли мой телефон?
– Это не трудно. Вы же не Пугачева.
Ответ исчерпывающий.
– А что вы хотите? – спросила я.
– Ничего. Просто познакомиться, и все.
– Я массажей не делаю.
– Почему?
– Не люблю.
– Ну и не делайте. Никто не заставляет.
Если бы я захотела сделать курс массажа, я взяла бы человека по рекомендации, а не первого попавшегося, неизвестно кого.
– Я сейчас занята, – сказала я. – Позвоните летом.
Настало лето. Серафима позвонила и напомнила о себе.
– Позвоните зимой, – сказала я.
Она позвонила зимой. Я перенесла на весну. Она позвонила весной. Мне стало ясно, что легче встретиться, чем отвязаться.
Можно, конечно, сказать: перестаньте звонить. Но это грубо. У меня испортится настроение, и я целый день буду переживать и пережевывать эту ситуацию. Я встречалась с унижением и знаю, что это такое. Лучше этого не знать.
Я тяжело вздохнула и сказала:
– Ну, приходите…
В конце концов, я потеряю два-три часа. Ничего не случится, и от меня не убудет. Познакомлюсь с массажисткой Серафимой. Каждый человек чем-то интересен. Каждый человек – материал.
Серафима пришла. Явилась не запылилась.
Я смотрела, как она идет от калитки к моему дому. Высокая, стройная, с идеальной фигурой. Сиськи наружу. Тело играет и поет – буквально симфония.
Она подошла ближе – некрасивая, с идеальной кожей. Нос грушей, выражение лица нахальное. Ни единой морщинки, как на рекламе. Но возраст все равно проступает: сорок – сорок пять. Это, конечно же, молодость. Однако уходящая.
– Я Серафима. – Она протянула руку. – Можно Фима.
– А почему не Сима? – удивилась я.
– Сима – еврейское имя.
– А Фима, по-вашему, какое?
– Какое?
– Еврейское и мужское. Ефим. Половина евреев – Фимы.
– Ну не знаю. Я привыкла. Мне вообще-то все равно.
А мне тем более.
Я предложила Фиме кофе. Мы сидели на террасе и беседовали о том о сем. Практически ни о чем. О чем могут говорить незнакомые люди? Фима спрашивала, кто на ком женат в мире шоу-бизнеса. Я отвечала, при этом пыталась понять: зачем она приехала? Что ей от меня нужно? Узнать, кто муж у Лолиты Милявской?
Далее Фима предложила сделать мне массаж. Не дожидаясь моего согласия, разложила на столе баночки, скляночки, встала так, как ей удобно, посадила меня как положено и принялась за массаж. Ее пальцы летали по моему лицу, как у пианиста по клавишам. Прикосновения были легкие, профессиональные. Я поняла: она хорошая массажистка. И еще я поняла, что массаж – это аванс. Она что-то от меня хочет.
Фима не любила молчать. Она стала рассказывать мне историю своей любви. И тогда я догадалась: Фима мечтает иметь повесть о своей любви. Пусть будет книга – летопись ее жизни. Обидно, если ее история канет бесследно. А книга – это как бы скрижали на камне, как заповеди, данные Моисею.
Мне ничего не оставалось, как слушать.
Сюжет таков: Фима влюбилась в Мишу. Фиме было двадцать пять, Мише сорок.
Она влюбилась в него с первого взгляда, любовь стала подниматься в ней, как вскипевшее молоко. И Миша влюбился с первого взгляда. И это было заметно. Они стояли друг против друга с вытаращенными глазами, и любовь творила в них свою божественную химию.
Неприятно было то, что рядом с Фимой в этот момент стоял ее муж Веня. Кстати, Веня их и познакомил на свою голову.
Миша – небольшой начальник, и Фиме от него было что-то надо. Наверное, хорошее рабочее место. У Фимы такой характер, что ей постоянно что-то от кого-то надо, поскольку трудно пробиваться в жизни одной, без поддержки.
Муж Веня – никчемушник. Ему все неудобно. Он берет только то, что ему дает государство. А у государства можно только своровать. Само оно ничего не дает. И государству никогда не стыдно. Спрашивается, чего ждать? Надо идти рогом вперед и не стесняться.
Массажист полностью зависит от клиента. А клиенты разные. В профсоюзном санатории клиент – нищий пенсионер, а в салоне красоты – у клиента денег как у дурака махорки.
Фима пришла к Мише за теплым местом, и она его получила вместе с любовью.
Любовь образовалась настоящая, всепожирающая, страстная. Костер до неба. На этом огне сгорел бедный Веня, и ребенок, общий с Веней, остался без отца. Но это – деталь. Главное – ответное чувство.
После любви Фима засыпала на Мишином плече. Раньше она не представляла себе, что значит спать на мужском плече? Жестко, неудобно, из подмышки воняет конем, изо рта – запах от пищевода, что за радость? А с Мишей… плечо бархатное, от тела пахнет сухим сеном, дыхание легкое, как у ребенка, как утро в розовом саду. А все дело в чувстве. Любимые пахнут легко и благоуханно. А нелюбимые – воняют. Вот и весь секрет.
Рядом с Мишей Фима поняла: что такое отдаваться. Раньше было непонятно: как это – отдавать себя? А теперь понятно: на! бери! всю! Вместе с жизнью. Ничего не жалко. И не смотрела вперед. Никогда не разговаривали о том, что будет дальше. Фима выгнала мужа, пошла на жертву, и немалую. Раньше ее статус: замужняя женщина, а сейчас – любовница женатого человека. Никакого уважения в обществе, более того – презрение. Всем ведь не расскажешь про чувство, про то, какое счастье быть в объятьях любимого и какая нежность распускается потом и окутывает, как облако.
Об умном не разговаривали. А зачем? Ведь не на семинаре и не на курсах повышения квалификации. Когда любишь, можно не разговаривать словами. Все тело говорит, и взгляды, и молчание – все наполнено смыслом. Слова только мешают и замусоривают.
Миша был женат, имел сына Костю. Он звал его «котик». Миша обожал своего Котика, и было за что. Мальчик – нечеловечески красив, судя по фотографиям, нервный, непростой. Ненавидел учебу, и получалось: если Миша уйдет из семьи, Котик сломается и перестанет ходить в школу, сойдет с резьбы. Жена с ним не справится, поскольку не имеет авторитета. Из всего вышесказанного следует, что Миша не может уйти из семьи до тех пор, пока Котик не кончит школу и не поступит в институт.
– А потом? – спросила Фима.
– А потом я свободен. Я буду только твой.
– Ты и сейчас только мой, – говорила Фима и была права.
Миша часто оставался у нее ночевать. Жена, без авторитета, но с громким голосом, закатывала скандалы, даже истерики с битьем посуды. Пришлось три раза покупать новый обеденный сервиз.
Иногда она тихо плакала, это было душераздирающее зрелище. Истерика – все-таки спектакль. Действие. А тихие слезы – это горе и безнадежность. Котику было жалко маму. Он обнимал ее и говорил: «Мамочка, не плачь. Я вырасту и женюсь на тебе».
Котик вырос. Кончил школу. Поступил в институт. И заболел.
Врач объяснил Мише, что эпилепсия – заболевание не психическое, а неврологическое. У эпилептиков во время приступа происходит озарение. Они видят, как устроена Вселенная. Им открывается Божий замысел. Но когда приступ заканчивается, они ничего не помнят. Природа скрывает свою главную тайну.
– Если не помнят, какой смысл в эпилепсии? – спросил Миша.
– От армии освободят, – сказал врач.
– Только и всего?
– Нет, не только. Нельзя работать учителем, врачом и артистом.
А Котик как раз хотел быть артистом, у него находили способности. Готовый герой-любовник с реальной перспективой. Красота – редкость. Красивых – мало. Талантливых сколько угодно, а вот красивых и талантливых одновременно – днем с огнем не найдешь.
Миша вернулся домой, его лицо было черным. Хоть бери да вешайся. Жена сухо сказала:
– Вот результат твоей двойной грязной жизни. Скажи спасибо своей массажистке.
Миша внутренне согласился с упреком. Его накрыл комплекс вины. Да. Это он виноват. Котику нужен был отец, мужское влияние, контроль, а он, Миша, в это время намеревался уйти из семьи и воспитывать чужого сына.
Миша переменился. Фима его не узнавала. Как будто льдина, на которой они стояли, раскололась на две части и разъехалась. Расстояние росло. Не перескочить.
Фима пыталась сочувствовать.
– Как жаль, – говорила она. – Судьба жестока, бьет по самому дорогому, по детям.
– Перестань кликушествовать! – обрывал Миша. – Я же все-таки отец, поимей такт…
